Алексей ЖАРОВ
Год назад о его юбилее немало писали в Рунете. Даже удивительно, словно Марио Микеле Мерлино — российский политик. С другой стороны, удивляться нечему. Ведь анархо-фашизм — движение столь же парадоксальное, сколь универсальное. Эта идеология эпатажной воли родилась в Италии, но естественным образом оказалась подхвачена в России. Сегодня её ведущему теоретику и боевому практику исполнился 71 год.
Вера в делах
«Я родился 2 июня 1944 года, — рассказывает Марио Мерлино российскому изданию. — На рассвете, под знаком Близнецов. Двумя днями ранее союзники вошли в Рим. Мой отец… он стоял и смотрел сквозь прикрытые ставни, как цепочка немецких солдат спускалась по улице Ольмата, чтобы взобраться на площади Санта-Мария-Маджоре на какой-нибудь грузовик и убраться прочь на север. Последний в шеренге вдруг оказался перед дверью больницы Святой Елизаветы. Он бросил винтовку и укрылся там. Мне всегда хотелось верить — с необъяснимым и высокомерным упрямством — что кому-то суждено поднять брошенное оружие, и этим кем-то буду я».
Так он и сделал. Как известно, вера в делах жива. Он поднял брошенное оружие. Но не в имя разгромленного нацизма. «Вечную борьбу крови против золота» он повёл под иным знаменем: «Фашизм многогранен. Инакомыслие, свободолюбие, движение на шаг впереди самых обездоленных и отверженных. Он был “огромным и красным”, как охарактеризовал его французский поэт Робер Бразильяк. Особенность последующего анархо-фашизма — антиконформизм, антибуржуазность и дерзость. Фашизм (определение здесь и не имеет большого значения) есть народная революция для народа силами самого народа».
Известный принцип «фасцио» — единение в рубашках цвета почвы — Мерлино соединил с анархизмом. Возникло нечто поразительное: фашизм без тоталитарного госпринуждения; анархизм в единой шеренге… Ещё поразительнее, что это не осталось чистой теорией.
«На меня обрушился шквал ударов, я оказался на земле. Кто-то счёл меня легкой мишенью. Они совершили ошибку. Положив молоток под пиджак, я отправился к их вожаку. Позвонил ему в дверь на рассвете. Вот неудача — он открыл сонный в пижаме. Я нанёс удар прямо в лоб, закрыл дверь и ушёл. Через несколько лет он показал мне шрам. Семнадцать швов под чубом а-ля Элвис Пресли», — вспоминает ироничный философ о самом себе — молодом интеллектуале-ботанике в очках.
Мерлино уже покинул легальную партию неофашистов Итальянское социальное движение. Разочаровался в её парламентской респектабельности. Искал идейного прорыва и радикального драйва. Нашёл всё это в организации Национальный авангард, которую создал Piccolo Grande Uomo — Маленький Большой Человек. Страшный даже для страшных в своём спокойном неистовстве: «Наши люди морально готовы ломать кости даже тем, кто падает на колени». Стефано Делле Кьяйе. Легенда неофашизма, будущий «Гладиатор» Западной Европы и «Кондор» Латинской Америки. Со временем Делле Кьяйе назовут «Че Геварой антикоммунизма».
Стефано — стратег-оперативник, Марио — соратник-идеолог. Этим тандемом они прошли сквозь десятилетия. Вместе по сей день.
Разные революции
Весна 1968 года. Все привыкли говорить: «Красный май». Это ошибка. Май был красно-чёрным. И начался он гораздо раньше. Снова рассказывает Мерлино.
«2 февраля 1968 года Римский университет был захвачен студентами в знак протеста против законопроекта о реформе образования, внесённого правительством Христианско-демократической партии. Они молоды, исповедуют левые взгляды. Однако на окне филологического факультета висит табличка, предупреждающая, что разрешается доступ всем журналистам, кроме тех, кто представляет орган Итальянской коммунистической партии.
Молодежь из «Каравеллы» — правой университетской организации — была в те дни на Сицилии. С лопатами в руках. Разгребали завалы после землетрясения. Но я стал одним из лидеров протестной группы. На стене филологического факультета висел огромный плакат: “На этот раз «Каравелле» всё равно!” Красный и чёрный флаги развивались рядом на крышах захваченных факультетов. Начиналось восстание — “отказ от одномерного человека”, как мудро окрестил Маркузе.
В ночь на 1 марта 1968 года полиция очистила университет. На собрании студенческих лидеров было решено устроить шествие. Всё утро шли столкновения. Впервые случилось так, что студенты выстояли перед натиском полиции и даже обращали их в бегство. Спустя пару недель один левый журнал опубликовал плакат со знаковым фото. Мы были в первом ряду, прямо напротив полицейских джипов. Почти все — неофашисты. Потом коммунисты старались не обращать внимания на наше присутствие там. Пока в некоторых газетах не появились фотографии с именами каждого из нас». Первыми из этих имён значились Стефано Делле Кьяйе, Марио Мерлино, Адриано Тильгер.
«Красные и чёрные в захваченном университете. Но это было недолго. Власти и партии не могли мириться с движением поколения, отвергавшего государственный строй. С одной стороны — Итальянская коммунистическая партия. С другой — Итальянское социальное движение. Обе эти силы попытались захватить контроль на протестами. Тем временем правительство христианских демократов выдвинуло теорию “противоборствующих экстремистов”. И представило себя центром защиты законности, спокойствия и буржуазного образа жизни».
Через две недели идиллия красно-чёрного единства кончилась. Те и другие за революцию, но революции у них разные. Левые видят призраки Гитлера и Муссолини, правые — Сталина и Брежнева. Сгущается отчуждение, усиливается враждебность.
«16 марта 1968 года. Фашистские “соратники” забаррикадировались на юридическом факультете. Коммунистические “товарищи” решили напасть на них. Нас тринадцать человек на главной площади университета. Приближаются две тысячи коммунистов. Многие из нас разумно предпочитают скрыться, броситься врассыпную по улочкам. Но слышится чей-то голос: “Я не хочу убегать!” И мы стоим плечом к плечу, с палками в руках. Бурлящая кровь. Усмешка на лице Старшего — маленького большого человека. Скромные наследники прежних поколений, мы соединились с ними. И вот — противники останавливаются, пятятся, и в них летят камни… Ваш поэт Владимир Маяковский умел передать такую атмосферу. Одна из моих книг называется “Атмосфера в чёрном»».
На ветрах борьбы
Так пришли Свинцовые семидесятые. 12 декабря 1969 года — взрыв на миланской Пьяцца Фонтана. Мерлино арестован, Делле Кьяйе тоже. Парламентский лидер неофашистов Джорджо Альмиранте уговаривает того и другого дать показания друг на друга. Оба посылают подальше.
Делле Кьяйе выберется на волю. Подключится к заговору Боргезе, после провала уйдёт в Испанию (вплавь через пограничные речки). Возглавит оперативную систему «Чёрного интернационала», центральной диспетчерской которого станет легендарное «информационное агентство» Aginter Press. Проведёт несколько международных совещаний, самое известное — март 1977-го, Сан-Клу, замок испанского принца Сикста Энрике. Результатом станет полтысячи акций — нападений, драк, обстрелов, подрывов… Чтобы лично Леониду Ильичу Брежневу европейская жизнь мёдом не казалась.
Потом — через океан, в Латинскую Америку. Поработал с Пиночетом. Помогал в Анголе чёрным партизанам Жонаса Савимби. Консультировал никарагуанских контрас. Был советником боливийского президента Луиса Гасиа Месы. Там, в Боливии 1980-1981 годов, как раз и сложилось некоторое подобие анархо-фашистской модели. Есть такой малоизвестный политологический термин: гарсиамесизм — вольница братвы под эгидой военной власти. По справедливости, такую систему надо бы назвать «мариостефанизм». Недаром боливийскую «революцию Стефано» совместно душили санкциями и бойкотом США, СССР и джамахирия Каддафи.
В 1987-м Делле Кьяйе по итальянскому запросу арестовали в Венесуэле. Экстрадировали в Италию, отдали под суд… и оправдали вчистую. Временами с Апеннинского полуострова поступают новости: типа, во время презентации книги Стефано Делле Кьяйе произошла массовая драка, трое госпитализированы… Кстати, ему сейчас 78. «Меня обвиняли в терроре, но мы не были палачами. Мы были и остались политическими бойцами. Наша борьба в Италии, в Латинской Америке или в Анголе не была службой североамериканцам. Мы служили народам, боровшимся против угнетения могущественными силами. Мы мечтали о революции, мы пытались её совершить».
Вышел из тюрьмы и Мерлино. Отсидев перед этим три года. Тоже полностью оправдан. Именно за решёткой завершил он своё университетское образование, стал дипломированным философом и историком. Преподавал, ставил пьесы, писал книги, главная из которых названа «И пришла Валле Джулия».
Конечно, продолжал разработку анархо-фашистской доктрины. Органически соединить самых густо-чёрных с самыми ярко-красными. «Нужно объединяться. Попыток — масса. Результатов — ноль. Но есть те, кто выбирает анархо-фашизм. Не столько политику, сколько культуру».
Преодолеть второстепенные различия во имя главного: анархистской воли и фашистской спайки. Враг ведь общий — чиновный толстосум. «Когда задуют ветры перемен, каждый решит сражаться. С палками на баррикадах — против тех, у кого дубинки и наручники».
Солидарность другой Европы
И эти ветры задули осенью 2013-го на украинском Майдане. Марио не замедлил с откликом: «Мы — Стефано и я — уважаем вашу борьбу». Он-то сразу понял, что происходит. Ему есть, с чем сравнить. Хотя бы из итальянского опыта начала 1970-х, но не только: «Восстание в Реджо-ди-Калабрии. Целый город встал на баррикады. Вы можете провести параллели в истории — восстание матросов в Кронштадте или махновщина в Украине». Майдан всемирен и всеисторичен. Но Мерлино в своей агитации отстаивает особый Майдан — народа и батальонов (см. текст выложенный 3.05.2015 ОГОНЬ ПРОСИТ БАТАЛЬОНОВ). Не за вступление в банкирско-бюрократический Евросоюз. За авангард «Европы наций».
Как всегда у этих людей, дело не ограничивается словами и теориями. «Мы прямо спросили Делле Кьяйе, — пишет Secolo d’Italia, — есть ли активисты Национального Авангарда в украинских добровольческих войсках? “Не могу ответить на этот вопрос. Каждый отвечает за свой выбор и свои решения. Скажу только, что бои между русскими и украинскими патриотами абсурдны… Я скорее антипутинист, но ясно, что Европа, о которой мы мечтаем, Европа народов, не может обойтись без России”»
Собственно, что тут прямо спрашивать, когда Франческо Фонтана, соратник Команданте Стефано, не думает скрывать своей службы в батальоне «Азов».
2 июня 2014-го Марио Мерлино отметил 70-летие. 21 июня в Риме открылась конференция Solidarieta Sociale — Социальная солидарность. С одной стороны, второе название Национального авангарда, запрещённого в Италии, как «Правый сектор» в России. С другой, полное и окончательное отражение анархо-фашистского жизнесмысла: именно — Солидарность.
«Зал украшен чёрными и красными флагами с руной в белом кругу. Люди сходятся под сенью своего символа вокруг своего Команданте — маленького большого человека. Стефано Делле Кьяйе снова, как всегда, принял решение, убедившее всех».
Мерлино читает доклад о том, как «пришла Валле Джулия». Пожилых ветеранов слушает фактурно-бритая молодёжь в одинаковых футболках (все ведь готовы к появлению каких-нибудь избыточно вежливых, которым придётся предложить услуги по госпитализации). Тут же женщины, словно сошедшие с картины Делакруа. Невдалеке музыкальная аппаратура для рока — будет ведь и ночь. Звучат приветствия из Украины и России.
Вскоре появляется обращение Solidarieta Sociale «Другая Европа возможна!»: «В Восточной Европе ужесточается столкновение между двумя формами капитализма. На карту поставлена судьба Украины. С одной стороны — финансовый капитал администрации Обамы и Европейского союза, с другой — плутократы РФ Путина. Те и другие враждебны принципам самоопределения народов, общественной справедливости и социальной солидарности. Но есть фронт антикапиталистический, антикоммунистический, антибюрократический — подлинно Национальный и Революционный. Он даёт шанс преодолеть противоречивое наследие общей истории ХХ века. Это наше убеждение. В этом наша надежда».
Марио Мерлино обычно добавляет: «Будущее принадлежит нам».
