Руслан КОСТЮК
Наш сегодняшний собеседник – Жерар Филош. В левых кругах Франции его знают как твёрдого борца за социальные права трудящихся. На протяжении многих лет он работал национальным трудовым инспектором; именно в этом качестве во второй половине 1990-х годов был привлечён к непосредственной разработке Закона о 35-часовой рабочей неделе. Филош активно участвовал в событиях 1968 года, потом долгое время входил в руководство троцкистской Революционной коммунистической лиги. Сегодня Филош – член Национального совета Социалистической партии, один из руководителей левосоциалистического течения «Передовой мир», пользующегося поддержкой около 20% членов соцпартии, редактор журнала «Демокраси э сосьялизм». Тема интервью – насколько может измениться внешняя политика Франции в случае победы левых в 2012-м.
— Что может означать в сегодняшних условиях господства неолиберализма левая внешняя политика?
— Когда миллиарды людей продолжают жить на «доллар-полтора в день», когда доходы десяти самых богатых землян в совокупности выше бюджета 25 беднейших стран, когда банки и корпорации продолжают извлекать сверхприбыль, а люди в бедных странах продолжают умирать от голода и болезней, несправедливость этого мира выглядит очень выпукло. Если неолиберализм доминирует в экономике и социальной сфере, он обязательно господствует и во внешней политике; это аксиома. Если левые силы оспаривают царящие общественные отношения, но не готовы к иному типу внешней, международной политики – это не столько их «стиль компромисса», сколько слабое место.
Левая внешняя политика сегодня очень затруднена, соотношение социальных и международных сил говорит об этом. Но такая политика обязательно должна содержать мощную социальную альтернативу неолиберализму, требование демократизации международных отношений, качественное разоружение, ясный природоохранительный выбор, кооперацию народов, а не элит. Есть ли ростки подобной альтернативы? Их крайне мало, но во время поездки в Южную Америку я убедился, что ALBA может служить прообразом такой вот прогрессивной внешней политики.
— Ваше течение «Передовой мир» в Социалистической партии последовательно выступает за разрыв с саркозизмом «по всем азимутам». Что это должно означать во внешнеполитической сфере?
— Я хочу напомнить, что когда в 2007 году Николя Саркози шёл во власть, он сам обещал различные «разрывы». Мы сильно ощутили на себе их эффект в том, что касается социальной сферы (повышение пенсионного возраста, сокращение социальных расходов, ревизия Закона о 35-часовой рабочей неделе и т. д.), но иногда немного забывают о внешнеполитической области. Дело в том, что за фасадом декларации Саркози о Франции как центре европейского строительства, демократии и Средиземноморья скрываются неприглядные тенденции: французская дипломатия все последние годы стояла на страже интересов крупного финансового капитала в Европейском Союзе, способствовала превращению Франции в младшего союзника Соединённых Штатов, пренебрегала ранее выработанными более независимыми подходами к разным вопросам мировой политики.
Я считаю, что нельзя ограничиваться лозунгами разрыва с наследием правых в одной лишь социальной сфере; это будет полумера. На самом деле, Франция обязана радикально изменить внешнюю политику. Если левые силы хотят более устойчивого и справедливого мира, это просто необходимо. Франция исторически является землёй свободы и демократии, прав человека. Но нужно доказывать эту «историческую привилегию» конкретными делами по отношению к народам и странам разных частей планеты. Если мы принимаем гегемонию «Большой Восьмёрки», ВТО, МВФ и т. д., мы дезавуируем политику, которая порождала бы гордость и великодушие.
— Кот-д’Ивуар, Афганистан, Ливия… Действия Франции в этих странах в последние годы несут явно неоколониальный отпечаток. Можно ли говорить о «новом возрасте французского империализма»?
— На мой взгляд, приведённые примеры имеют свои особенности, своё происхождение и свою логику развития. Нельзя утверждать, что «французский неоколониализм» вдруг возродился при Саркози. Сколько раз при администрации Жака Ширака Париж вмешивался во внутренние дела отдельных африканских государств? Но это правда – тенденция к неоимпериалистическим действиям сейчас налицо. Лицемерие в том, что нынешний хозяин Елисейского дворца публично заявляет, что Франция действует во имя человеческих свобод и прав, тогда как в действительности мы видим интересы корпораций типа «Тоталь» или «Арева» на первом месте. И, конечно, рассуждения о «долге перед цивилизацией», перед партнёрами по НАТО…
К сожалению, ни внутри французской левой, ни даже в нашей партии нет консенсусной оценки этой политики, и поэтому подход левых сил к её формированию в будущем выглядит сегодня туманно. Скажем, по Афганистану (и это была изначальная позиция нашего течения) социалисты ясно выступают за полный и безусловный вывод французского контингента. Мы видим также, что на деле означала «война за свободу» в Ливии. Мы отдаём себе отчёт в том, что страны НАТО не заинтересованы в подлинно независимом пути развития арабских стран. Но в любом случае – я хочу подчеркнуть – вся французская левая сильно нуждается в качественно инновационном проекте по отношению к странам, находящимся на стадии развития.
— Жерар, Европа – традиционно важная площадка для французских левых. Но сегодня она находится под управлением правых и либеральных сил. Переориентация европейского строительства, остаётся ли она в этих условиях на повестке дня?
— О, это больной вопрос. Я часто вспоминаю слова Франсуа Миттерана: «Европа будет социалистической, или её не будет». Без сомнения, мы сегодня очень далеки от этого идеала. На всех уровнях Европейского Союза (Комиссия, парламент, Совет), как и в большинстве отдельных государств, действительно имеет место доминирование правых и либеральных сил. Поэтому я вынужден сказать о громадной ответственности европейского социал-демократического движения. Иммобилизм, отсутствие вызывающей доверяя граждан антикризисной стратегии, боязнь энергичных действий – всё это имеет самое негативные последствия. Хуже: мы видим, что в странах Южной Европы социалистические правительства реализуют откровенно неолиберальную программу.
Но даже в таких неблагоприятных обстоятельствах мы не вправе отказываться от борьбы за переориентацию Европы. Я имею в виду ясные и понятные предложения по политической демократизации (с расширением прав Европейского парламента и возможностей реализовывать гражданские референдумы), расширению социальных и гражданских прав жителей Союза, отказу от либеральных и антисоциальных директив Комиссии, выстраиванию интеграции в соответствии с природоохранительными требованиями, изменению политики в области безопасности и иммиграции.
— Возможна ли модификация франко-американских отношений после вероятной победы левых сил во Франции?
— Во всяком случае, я и мои товарищи по течению «Передовой мир» считаем, что такое изменение необходимо. Будем откровенны: в паре США – Франция гегемоном давно являются Соединенные Штаты, это империалистическое государство номер один для сегодняшнего миропорядка. Фундаментально при Обаме произошла лишь стилевая модернизация американского внешнеполитического дискурса, не более. Я не призываю к отказу от экономических или культурных отношений с американцами; кстати, с точки зрения динамизма научного потенциала и внешней торговли нам – многому ещё учиться у них. Но в том, что касается внешней политики, для меня очевидно: Франция имеет все возможности говорить самостоятельным голосом, одновременно продвигая более гуманистическую и равновесную европейскую внешнюю политику.
Мы заявляли, что ускоренная реинтеграция в военную структуру НАТО была огромной политической ошибкой Саркози. К сожалению, в СП нет полного совпадения взглядов по вопросу, останутся ли отношения Франции и НАТО без изменения при левых или нет. Но это серьёзная тема для дискуссии. Вашингтон заинтересован втянуть нас в как можно большее число атлантических операций, но их стратегические цели, на наш взгляд, не соответствуют интересам Французской Республики.
— Наших читателей, конечно же, волнует состояние и будущее франко-российских отношений…
— Знаешь, я ранее не был поклонником советской социальной модели. И я считаю, что причины её деградации и распада, прежде всего, лежат внутри неё. И в то же время лично я не был рад распаду Советского Союза. Это правда: нельзя забывать Чехословакию и Афганистан, но я одновременно всегда имею в виду, что именно СССР оказывал эффективную помощь революционерам Никарагуа, борцам Вьетнама, освободительным движениям Юга Африки… И когда Советский Союз исчез с политической карты, это событие означало не только окончание «холодной войны». Оно дало огромный простор для действий американскому империализму. И мы сегодня видим все негативные последствия этого.
Я не могу солидаризироваться с тем социальным и экономическим выбором, который сделала ваша страна после 1991 года. Такое впечатление, что российские руководители наперегонки стремятся в «элитную лигу» нового неолиберального порядка. Но внимание: первые места в этой «лиге» давно заняты и никто их не оставит. В то же время, я понимаю осмотрительность россиян в отношении Запада: зачем расширять НАТО на Восток до бесконечности, пичкать страны Восточной Европы новыми видами американского оружия, поощрять антигуманную практику в отношении русских в балтийском регионе? Что касается франко-российских отношений, я являюсь сторонником их последовательного развития, но убеждён: дело не только во взаимной торговле оружием, сотрудничестве в сфере ядерной энергетики, или покупке-продаже газа. Будущее – за различными формами гражданского сотрудничества. И я считаю, что исторические предпосылки здесь у наших народов имеются.
