Чтобы понять, как тяжело было Красной армии отстоять независимость нашей страны во время Второй мировой войны, нужно знать, с кем ей приходилось воевать. Среди её врагов, были люди с мощными убеждениями… Например, священник Жан де Майоль де Люпе.
Редакция Sensus Novus
Перевод с французского доктора исторических наук, профессора факультета международных отношений Руслана КОСТЮКА
В кантоне Пила, двадцати километрах от Пелюссена, в направлении Роны, находится маленькая деревня Люпе. В деревне есть маленькое кладбище, в центре которого находится импозантная могила с поднимающимся большим крестом. Здесь покоится Жан де Майол де Люпе — человек церкви, который чувствовал запах серы. Вот его история…
Последняя берлога волка
Днём, если смотреть с могилы Люпе, последние лучи солнца иногда освещают массивный замок — на повороте на краю дороги на выезде из деревни. Это прекрасная многоугольная крепость, стены которой окружены по всей их окружности полосой бойниц на консолях. Доступ в замок закрыт крепостной стеной и порталом. Высокий крест справа от портала и срезанные ветки большого дерева… зимой здесь необычайно красиво. Местечко было открыто для посещения в течение десятка лет… но не сегодня. Очень жаль.
Замок был построен в XV веке. Но Эмиль Соломон в «Исторических замках Фореза» (1916), ссылаясь на слова каноника Ля Мюра, указывает, что история владения де Люпе ещё более древнее.
В меровингскую эпоху Сен-Эннемонд, чувствуя, что его жизнь находится под угрозой со стороны Эброина, привёз в Лион с собой шевалье де Люпе, именуемого Вальдебером. Но имя Люпе остаётся семье де Гаста. Одна из дам этой семьи, Маргарит, в XVI веке была любима и воспета Анной д’Юрфе. Имя деревни пришло от латинского “lupus”, иначе говоря — от «волка». Фамилия Юрфе, многие члены которой, как Гаст де Люпе, боролись против протестантских реформ и были сторониками «Священной лиги», могла бы иметь то же животное происхождение.
Деревенская церковь построена в честь Святого Бландина — юного лионского мученика. Наверху портала – его скульптурное изображение: мученик на коленях, руки — в молитве скрещёны на груди. Он привязан к столбу, а лев, который должен его загрызть, мирно спит рядом с ним.
Отмечаем на каждой стороне сцены два герба. Правый герб — это герб семьи де ля Бома. Говоря на языке геральдики: «три золотых шеврона песка; в центре лазурь, погруженная в выходящего из серебра льва, обрамлённого золотом».
Герб слева — семьи де Майола де Люпе: «На зелёном фоне шесть сосновых шишек, искусно обведённых золотом», три на верху, две в центре, одна внизу.
Персонаж, о котором пойдёт речь в этой статье, принадлежит к последней линии этой семьи. Он покоится на деревенском кладбище, в производящем впечатление семейном склепе. Жан де Майоль де Люпе — одновременно лев и волк. То, что он лев – не вызывает никого сомнения: он имеет 15 наград, в том числе Военный крест, Медаль беглецов и Железный крест, и 13 объявлений благодарности в приказах за поведение на поле битвы.
А вот волк — в германской униформе. Апостол Христа и Адольфа Гитлера, фашиствующий и скандальный, тронутый и грубый монах-солдат, выводящий всю правоту из Средневековья, человек с душой, преданной проклятию, боец Легиона французских добровольцев (L. V. F.) и дивизии «Шарлемань»… Он никогда и никого не оставлял индифферентным. Ни тех, кто общались с ним, ни других… Ещё и сегодня молодые почитатели совершают «паломничество» в Люпе.
Уведомление:
Эта статья написана в нашем досье «Форез 40-44». Она основана, прежде всего, на труде некоторых авторов, о которых мы должны сказать несколько слов. Марк Ожье, известный под псевдонимом «де Сен-Луп», является автором «Добровольцев» — книги, которая рассказывает историю L. V. F. Примкнувший к нацистской идеологии, Сен-Луп во время Оккупации был главным редактором коллаборационистской газеты «Ля Герб» и военным корреспондентом на русском фронте в составе L V. F. и французских «Ваффен СС». Уйдя в подполье в 1945-м, он получил Гонкуровскую премию в 53-м за «Ночь начинается на мысе Хорн» — прежде чем его личность была опознана. Он умер в 1990 году. Жан Мабир известен по своим многочисленным работам, посвящённым элитным соединениям, особенно германским, времён Второй мировой войны. Писатель «национальной правой», он писал литературную хронику в «Насьонал-Эбдо». Мы используем его книгу «Дивизия “Шарлемань”». Мы знаем мало вещей о Рене Байе, авторе «Креста Господня Майоля де Люпе», если только то, что он описывал в работах, посвящённых войнам в Индокитае и Алжире.
В первых двух книгах, поскольку их авторы близки к националистической идеологии, Майоль де Люпе изображён великим человеком. Третьей автор пытается показать (без иллюзий), что Майоль де Люпе не должен быть сведён к символу: в данном случае – немецкой униформы и двух рун в форме молний. Но униформа и две руны в форме молний являются тяжёлым крестом, чтобы их носить, в особенности, впрочем, для тех, кто их и не носил никогда! В то же время напрасно мы бы искали в книге какой-либо намёк на расизм и антисемитизм де Люпе. И из-за отсутствия этого намёка, обоснованного или нет, не важно, книга делается подозрительной.
Мабир, по крайней мере, отличается едкой иронией, пишет, что «де Люпе был способен обратить Гитлера в христианство и Жозефина Бекреа в расизм» или что «его не стоило сильно подталкивать, чтобы сравнить Гиммлера с архангелом Святым Михаилом». А Бай нам говорит, что стоит не доверять тому, что написали Мабир и Сен-Луп.
Короче, трудно писать о Майоле де Люпе. Он мог бы показаться, на первый взгляд, слишком любезным для человека, который был, помимо вызывающей осуждение его политической деятельности, но в эпоху столь тревожную – античным героем.
Одна статья, опубликованная в журнале «Марианн», кратко и огульно описывает де Люпе как сумасшедшего. Но журнал, который не несёт никаким бразом «кюре» в своём сердце, особенно тех, кто в прошлом надевали германскую униформу, упоминает о нём коротко — в рамках статьи, посвящённой, более обобщённо, французам в коллаборционистской армии. Все фашисты заклеймлены позором! Но при этом не объяснено, что могло их привести к решению действовать таким образом. Кажется, впрочем, что автор заимствует, в особенности, из книг Мабира и Сен-Лупа, то, что очевидно, он не превозносит образ «Месье». Отметим мимоходом, что и сегодня, термин «коллабо» сильно применим к крайне правой…
Некоторые историки, упоминая о Майоле де Люпе, отмечают лишь его хвастливость и глубокое уважение, объектом которого он был со стороны своей «пасты».
Семья…
Семья де Майоль является очень древней. Она происходит из кантона Пила. Она занимала отличительное место в среде буржуазии прежде, чем поучить дворянство в XVIII веке. Майоль де Люпе утверждал, что они породнились со знатной провансальской семьёй Майоль де Сан-Максим, которая дала Сен-Майоля — аббата Клюни в X веке.
Тем не менее, самое старое упоминание о Майоль дю Форез датируется 1529 годом. Речь идёт о Тома Майоле, королевском прокуроре в судебном округе Форез. Другие были главными владельцами замков и сеньорий де Люпе и Мончала. В 1660 году Гийом де Майоль, сеньёр де Логильер, стал советником в судебном округе Виваре, генеральным судьёй города Анноней и докладчиком при королеве Анны Австрийской.
19 апреля 1707 года Франсуа де Майолю даровано дворянство. Он покупает сеньорию де Люпе.
В 1955 году, когда Жан де Майоль де Люпе умер, замок больше не принадлежал семье, вопреки тому, что писали некоторые журналисты во время его процесса; это нам подтверждили и нынешние владельцы замка, которые не принадлежат семье де Майоль де Люпе.
На закате XIX века каноник из его предков тут обустроил монастырь Сестёр Святого Жозефа и продал дом за ничтожную цену, обусловив своё решение тем, что замок должен вернуться семье, если один из её членов выдвинет требование. Октав Мари Евгения де Майоль де Люпе напрасно пытался выполнить это условие. Замок окончательно ушёл от Майоль де Люпе.
Согласно уже цитированному Эмилю Соломону: «Октав де Майоль де Люпе покоится в деревне. Вот го эпитафия: «Граф де Майоль де Люпе, Коммандор Святого Великого Грегура, умер в Бурж-Аржентае 11 апрелдя 1893 года в возрасте 56 лет».
До революции Майоль де Люпе являются владельцами многочисленных сеньорий и обладателями должностей. Семья соединяется посредством браков с другими знатными семьями и даёт многочисленных церковников: аббатов, каноников и прочих приоров и капелланов. Эта традиция, бремя достаточно обычное в знатных семьях, никогда не найдёт опровержения у Майоль де Люпе. Жан и три его сестры постригутся монахи.
В 1793 году революционный террор ударит по семье де Майоль. Надпись отмечена на семейном склепе де Люпе: «Флёри Зефирин де Майоль де Люпе был сожжён в Лионе революционной толпой 26 фримера II года».
Его отец покоится также в склепе: «Жак Жозеф де Майоль, сеньор де Люпе и других мест, почётный советник Монетного двора Лиона, заключённый в Руане при Терроре, спасённый от смерти IX Термидора, умер в Люпе 25 февраля 1807 года в возрасте 89 лет. Его называли Отцом бедняков».
Одна графиня из семьи и одна религиозная деятельница покоятся в том же великолепном склепе, одновременно массивном и отсортированном; равным образом и пять деревенских священников. Среди них «Андре Ориоль, кюре Люпе, священник по-настоящему героический в течение всего развития революционных гонений. Он был опорой беднякам, утешителем несчастных и очень верным другом для дома Майоль де Люпе. Умер 28 мая 1829 года в 77 лет».
Миг судьбы! Жан де Майоль де Люпе приходит в мир в Париже 21 января 1873 г, ровно через 80 лет после обезглавливания Людовика XVI. День в день! Всю свою жизнь он посвятил непримиримой ненависти к символам Республики: трёхцветному знамени и «Марсельезе». Роялист-легитимист, он верил в то, что поддерживал. Его отец, Анри, отказался приносить присягу Наполеону III и по факту отказался от военной карьеры во Франции. Так как там его не удерживали, он поехал бороться в Италию: сначала был службе Франсуа II, Неаполитанского короля, а затем на службе Папы. Именно в Италии Анри де Люпе найдёт, помимо нескольких медалей, Элизабет де Караккиоло — мать Жана. Этот последний поступит к бенедектинцам, будет изучать разные предметы и примет присягу священника в 1900-м.
До 1914 года божий человек осуществляет свои функции при некоторых римских кардиналах. Когда война разразилась, он уносится на фронт в качестве капеллана. Военная эпопея нашла нашего человека в возрасте 41 года. Она начнётся в 1914-м и закончится в 1945-м в Германии.
Он рискует своей жизнью множество раз, чтобы отпустить грехи умирающим, до того дня, пока не становится пленником. Из немецкого плена он удирает, скитается по северной безлюдной территории, его снова хватают немцы и отсылают в Германию. Он опять убегает, его вновь хватают. Наконец он освобождается в 1916-м. В 1918-м его ранили. В 1919-м капеллан был назначен в Бессарабию. Рене Бай цитирует свидетельство солдата, который его знал в то время: «Как человек, он внушал почтение. Как священника, его уважали, очень любили, в отряде даже обожали… Он посещал все полки всё время… В 30 градусов мороза он приезжал на лошади и был несколько раз полностью обморожен. Нужно было помочь ему сойти с его лошади…» Отец Майоль де Люпе на своей лошади — это воспоминание, которое, кажется, отпечаталось в сознании солдатской толпы на полях баталий во Франции, Бессарабии, Востока…
Оно возвращается безостановочно, как образ Гюстава Доре в прежних исторических книгах. Филипп Масон в книге “L. V. F. nach Moscou” (Historia H. C., №40): «В любое время его встречают на коне, выставляющего на летней жаре свой голый торс старого атлета, большой медный крест на своей портупее, парабеллум, погружённый в портупею, и раздающего своим “сыновьям” великодушные благословения». Сцена разворачивается на российских возвышенностях в 1943 году. «Монсиньору» 67 лет. Человек отличается также своими свободными высказываниями и своей человечностью. В Бессарабии он едет вместе с сифилитиками, пьяницами, грешниками всех мастей, утешает и помогает им…
Затем — Восток. Де Майоль де Люпе пребывает в Сирию в 1921 году и вновь отличается. Записывается в списки Иностранного легиона. Из Сирии он приезжает в Марокко, потом в Алжир. Взяв военную «отставку», он берёт курс на Сорбонну. Удивительная деталь, учитывая его будущее: в соавторстве с Андре Пино он пишет статью «Мир, Завещание Израиля», после чего он получает поздравления от раббина Л. Г. Леви.
В 30-е годы он много раз совершает поездки в Германию. Он там встречает французского посла Андре-Франсуа Понсе, который однажды говорит ему о Гитлере: «Мир ему не доверяет, поскольку он после того, как полает, может и покусать».
Рене Бай всё время нам говорит, что он помог освободить, с помощью Понсе Отмара, Спана и его сына, заключённых после Аншлюса. Ещё лучше: он добивался от Франко помилования Ажурагерры, баскского автономиста, которого каудильо приговорил к смерти. Второе бюро посылает его также в Италию, которая опасно «строит козни» с Рейхом в сетях разведки.
1 сентября 1939 года германские войска атакуют Польшу. Это война для Майола де Люпе. В 66 лет он желает снова пойти в службу! Напрасно. Тогда он продолжает свою деятельность в то время, когда Вермахт вторгается в Голландию, затем в Бельгию, обходит «линию Мажино», где некоторые доты спасут честь Франции, сопротивляясь до конца. Это — исход, огромное, беспорядочное бегство, занятие Парижа и первые аресты. Тогда было много тех, кто приходил ходатайствовать перед человеком церкви, который знает много личностей, от которых многое зависит, в том числе Отто Абетца, посла Рейха в Париже.
22 июня 1941 года начинается операция «Барбаросса». Германия бросает армии против Советского Союза. Германо-советского пакта больше нет. Французские коммунисты врываются в Сопротивление, а Майоль де Люпе, неотступно преследуемый призраком советского атеизма, выбирает свой лагерь. Во имя христианского Запада он заключает пакт с дьяволом.
В Париже ультра из числа коллаборационистов мечутся и интригуют. Отмечаем наиболее известных: бывший коммунист Жак Дорио (Французская народная партия), Эжен Делонкль (глава «Кагуля»), бывший социалист Марсель Деа (Народное национальное объединение), Марсель Букар (глава Франсизма) и т. д. Они желают поставить на ноги французское военное объединение, которое бы поехало воевать на Восточный фронт и на стороне немцев приняло участие в их «антибольшевистском крестовом походе». Так появляется «Легион французских добровольцев», LVF (ЛФД).
Сначала осторожное правительство маршала Петена отступает перед энтузиазмом Отто Абетца и даёт своё согласие. 11 июля 1941 года — день рождения ЛФД. В коммюнике указывается: «Французские движения решили… представлять Францию на русском фронте и от её имени принять там участие в битве за защиту европейской цивилизации. Таким образом эти партии показывают свои надежды на оформление “нового европейского порядка”».
11 июля на Зимнем велодроме, где будут позднее припаркованы наши еврейские соотечественники, имела место первая массовая манифестация за то, чтобы начать набор в «антибольшевистской Крестовый поход». Жак Дорио (который показывает пример с 1941 года, уехав на Восточный фронт), Марсель Деа, Эжен Делонкль… сменяют друг друга на трибуне. Клементи изрыгает: «Это не Франция была побеждена, а банда мерзавцев, евреев и капиталистов».
Французскими волонтёрами могли стать мужчины в возрасте от 18 до 45 лет при условии, если они «рождены от арийских родителей» и находятся в добром здравии. Несмотря на то, что набор в легион сопровождалась интенсивной пропагандистской кампанией, в него записались лишь 1600 добровольцев и только 800 из них будут отправлены (другие цифры говорят о 5000 добровольцах).
Важно понять мотивацию тех, кто добровольно отправился биться против советского медведя. Германское исследование, на которое ссылается Пьер Джиолитто в книге «Французские добровольцы под немецкой униформой» указывает на то, что от 30 до 40 процентов добровольцев руководствовались политическими убеждениями. Находят среди них также известное число авантюристов, голодающих бедняков, чудаков, а также и профессиональных солдат. Равным образом моряки желают отомстить в России… за английскую атаку на французскую эскадру в Мерс-Эль-Кебире (когда за два дня, 3-4 июня 1940 года, французы потеряли 1297 человек).
Сен-Луп о ЛФД: «Среди них находили дипломированных специалистов по филологии, инженеров, ложных принцев и настоящих маркизов, клошаров и героев войны 1914-1918 годов, бывших бойцов Интернациональных бригад и сторонников Франко, акробатов-мотоциклистов, подлинных кюре и ложных священников».
Но первый контингент ЛФД, который «высаживается» в Польше, узнаёт, что будет воевать не во французской, а в германской униформе. Ведь правительство Виши не объявило войну Советскому Союзу. Легионеры всё же носят на рукаве трёхцветный герб, отмеченный словом «Франция», но при этом… принимают присягу в верности Гитлеру. Для многих добровольцев, бывших воинов 1914 года – это шок, для других, убеждённых фашистов, — всего лишь деталь. В 1944-м то же состояние души будет у людей из французской милиции и других французских бойцов, примкнувших в Германии, чтобы сформировать дивизию Ваффен СС «Шарлемань» («Карла Великого»).
Мы имеем мало сведений, касающихся ЛФВ в Луаре. Бюро по набору существовало, кажется, в Бурж-Аржентале, месте происхождения семьи де Майоль. Но ЛФД не имел большого успеха в департаменте. Другое дело — французская милиция. А что Майоль де Люпе?
По всей видимости, стать капелланом Легиона ему предложили его германские друзья. Они видели в этом определённый интерес: они хотели воспользоваться его престижем. Де Майоль брюзжит, затем принимает короткую миссию, ожидая, что полноценный капеллан будет рекрутирован похже. Он едет в Польшу, где расквартированы добровольцы. Он участвует в церемонии присяги, в течение которой он произносит скучную проповедь: «Бог защитит защитников западной цивилизации». Некоторые солдаты иронизируют. Далеко не все в этом войске были католиками и даже верующими. Солдаты слушают затем политическую речь их командира, полковника Лабонна — эффект оказался крайне разрушительным. Кроме убеждённых активистов, большинство бойцов ничего не поняли в его политической болтовне. Тем более, их шеф в большей степени — «салонный офицер», нежели «человек войны».
Майоля де Люпе, выполнив свою миссию, возвращается в Париж, немного скрепя сердце. Призыв воинства его воодушевил. Ему предлагают вновь поступить на полноценную службу. Но служить в войске в германской униформе ему совсем не нравится. Но, с другой стороны, большевизм — это антихрист… Что делать? Кардинал Сушар (согласно Филиппу Масону, уже процитированному) помог снять его сомнения: «Идём! Надо заполучить души этих людей. А униформа — это случайность. Пусть она будет формой покаяния». Каноник Журден, жёсткий оппонент оккупантов, также его подталкивает уехать: «Французские жизни в игре! Нужно уезжать!»
30 октября 1941 года ЛФД уезжает на фронт и попадает в пекло. Германское командование не довольно его «эффективностью». И в течение 1942 года оно использует его для борьбы с партизанами. Новый ЛФД (ядро которого составляют убеждённые активисты, политизированные до крайности, члены Французской народной партии бывшего коммуниста Жака Дорио) возродился из пепла под именем «Трёхцветный легион», несмотря на жалобы «Монсиньора» — убеждённого монархиста: «Что они желают сказать “триколором”? Французское знамя никогда не было синим, белым, красным. Для меня, имеется только одно знамя: белое, украшенное геральдическими лилиями графа Шамбора. Будучи легитимистом, я отказываюсь служить любой трёхцветной эмблеме, какой бы она ни была. Даже в ЛФД».
И специальный декрет германского Высокого командования, позволяет «Монсиньору» не прицеплять триколор на плечо.
Весной 1943 года ЛФД насчитывает 2317 человек. Большинство людей из войска испытывают лишь недоверие и презрение к его высшим офицерам. Но Майоль де Люпе, кажется, ускользнул из этого правила: «В глубине изрезанного рубцами лица, с перекопчённой кожей, сваренной в пустынях, вертикально покрытой морщинами, словно рельеф извращённого пейзажа, блестит взгляд орла. Этот взгляд проникает в сознание со средневековой суровостью, но его острота остаётся смягчённой ворчливой добротой и находчивостью неаполитанского распространителя слухов».
Когда речь заходит о Христе, де Люпе становится принципиальным, но эта его приципиальность сочетается с грубоватой щедростью и добродушием к своим «овцам»: «Милосердный, когда идёт речь о том, чтобы судить христианина, Майоль де Люпе делается невероятно твёрдым, когда речь заходит о защите христианство Запада против большевизма! Он всё сводил к средневековым упрощениям, как и Гитлер, о котором он говорил: “Несмотря на видимость, это последний защитник верующих!”».
В начале 1943 года он награждён Железным крестом и пишет по этому поводу передовицу для «Сигнала», пропагандистского журнала ЛФД: «От Почётного легиона к Железному кресту».
Несколькими месяцами ранее он написал личное письмо Гитлеру с просьбой освободить 14 крестьян из Люпе, пленных в Германии: «Эти крестьяне — сила моей маленькой и бедной страны. Они для меня — братья и сыновья, поскольку я учился с детства с их отцами и их старшими братьями. Мы с ними — одна семья. Наша земля — трудная земля, и наша страна нуждается в молодых руках для труда на наших полях. Я имею радость утверждать, что в Люпе все жители верны моему выбору, они являются горячими франко-немцами… Я доверяюсь Вам и я верю, что Вы один здесь внизу, на земле, можете с божьей помощью спасти нашу любимую Францию». Рене Бай не указывает ясно, был ли он услышан. Во всяком случае, шестеро из этих крестьян понесут его гроб во время его похорон.
В апреле 1944 года он участвует в «большой мессе» ЛФД на Зимнем велодроме, где он вселяет энтузиазм в аудиторию (вслед за Дорио и генералом Эдгаром Пуо — новым командующим подразделения). Говоря о французских добровольцах в СССР, он объявляет: «Если не все они являются малыми святыми, но у всех у них у всех имеется слава и героизм».
Но «антибольшевистская германо-европейская великая армия», которая должна была двигаться по следам Наполеона, имеет перед собой 196 русских дивизий, 46 из которых — танковые, готовые к атаке. На фронте Майоль де Люпе декларирует: «В первый раз наши солдаты находятся одни или почти одни лицом к лицу с Красной армией. А Красная армия — это бумажный тигр, который переведётся до седьмого поколения, если христианство переживёт этот его приступ». Несмотря на 36-часовое жесточайшее сопротивление, кордоны взломаны. Все германские и вспомогательные силы начинают их долгий марш, достойный Березины, в обратную сторону. ЛФД побеждён. Приходит время «Шарлемани».
Имя дивизии (первоначально дивизию предлагали назвать «Жанна д’Арк», но к счастью эта идея не была поддержана) соответствует в достаточной степени тому, чем была тогда германская армия: европейской силой. С русскими воевали бойцы со всей Европы, включенные в войска «Ваффен СС», которые в 1944-м насчитывали около 900000 человек: хорватов, норвежцев, бельгийцев, испанцев, белых русских, украинцев, итальянцев, голландцев… Но также — арабов, американцев, англичан! Был создан даже “Bretonnische Waffenverband des SS” из бретонских автономистов.
Кратко о термине «Ваффен СС». Слово обозначает боевые подразделения СС. Все они принадлежали одному фанатичному организму — СС, и находились под руководством Гиммлера, и поэтому были государством в государстве. На долю «Ваффен СС» не выпалала охрана концентрационных лагерей, управлявшихся объединениями «Тотенкопф» («Голова смерти»).
Дивизия Ваффен СС «Шарлемань» рождается из разнообразных элементов в лагере Вильдфлеккен в сентябре 1944 года под руководством Пуо и его немецкого наставника Густава Крюкенберга. Три объединения составляют большинство группировки: выжившие бойцы ЛФД, репатриированные французские милиционеры и то, что остаётся от Бригады «Франкрейх».
Милиция была создана 30 января 1943 года Эме-Жозеформ Дарнаном и характеризовалась яростным «маршальством» (восхвалением Петена), антикоммунизмом и англофобией. У истоков этого «французского Гестапо», заклятого врага Сопротивления, находилась СЛП — «Служба легионерского порядка». Милиция в Луаре быстро увеличивала свою численность. 15 апреля 1943 года она насчитывает 420 охранников, 80 милиционеров (40 милиционеров — преимущественно среди рабочих, служащих, мелких государственных чиновников из больших городов). Многие из них были мотивированы патриотизмом, антисемитизмом или антикоммунизмом. В их рядах равно есть люди без разборчивости, разыскиваемые юстицией и выскочки. Очень мало милиционеров носили униформу — 40 или 50. Все другие были в гражданском.
Многие сотни милиционеров-легионеров (или помощников) будут преследоваться при Освобождении. Оригинальной характеристикой Милиции в Луаре было то, что она состояла в большинстве своём из свободных охранников, которые составляли элитный отряд этого объединения. Это объясняет очень тяжёлые удары, которые она наносила Сопротивлению. «После того, как она воцарила террор во Франции, её преследовали Союзники и Сопротивление. Она была вынуждена скрыться, с её главой Дарнаном, в Германию, где “люди в чёрном”, эта магма животной жесткости и наёмной услужливости, теряет свою спесь, оказавшись обязанной выбирать между тем, чтобы работать на немецких заводах или воевать в рядах армии Рейха». Это цитата из статьи Пьера Джиолитто «Эти французы сформировали последнее каре Гитлера».
Штурмбригада «Франкрейх» — это другой тип. Созданная в 1944-м по модели бельгийской бригады «Валлония» во главе с Леоном Дегрелем, эта была бригада из 3000 молодых французов, очарованных национал-социализмом. У них нет католических воспоминаний или других реминесценций о «вечной Франции»; они — европеисты и безбожники, горячие почитатели Гитлера и Германии. Они общаются, впрочем, на языке Гёте. Это не пойдёт без трений, когда им придётся жить рядом с ультрапатриотичными и христианскими милиционерами и легионерами-авантюристами, которые охотно заменяют «Хайль Гитлер!» на «Айн литер!» («Один литр!»).
Милиционеры в большинстве не имели никакой военной подготовки. Бывшие бойцы из ЛФД устали, проведя три года на фронте, они представляли отличное поле для воздействия, конечно же, «высшего», для «настоящих» бойцов СС — интегральных национал-социалистов», — вспоминал немецкий командир «Шарлемань» Густав Крюкенберг в 1973-м.
Майоль де Люпе, столь же хорошо, сколь плохо, заставляет замолчать щепетильность одних и других. «Наш Святой Отец — Папа — и наш достопочтимый фюрер знают, что я здесь, и что я готов служить в “Ваффен СС”: ни один, ни другой не потребовал, чтобы я отказался от своей службы… Атеистическое подразделение, говорите вы? Тогда знайте, что германские инструкторы считают важным уважать национальные и религиозные обычаи мусульманских добровольцев из Боснии, встроенных в дивизию СС “Хандшар”… В момент, в котором мы находимся сегодня, нет другого выбора: или заключить пакт с марксизмом, или решительно встать на сторону тух, кто с ним непримиримо бьётся. Всё остальное лишь вздор!»
И когда таких речей было недостаточно, де Люпе угрожал: «Если вы просто поставщики железных голов, я упраздняю мессы, исповеди и причастия».
В 1944-м Жан де Майоль де Люпе отмечает Рождество перед многими тысячами мужчин из дивизии. Это его последняя месса на фронте. Бойцы «Франкрейх», пришедшие из любопытства, зубоскалят. Он последний раз говорит о «Крестовом походе» во имя Запада и благословляет их. Ему не достаточно их последнего боя ради чести в Померании. За три недели «Шарлемань» будет истреблён советским катком. 700 выживших на 7000 бойцов, несколько десятков из которых — ирония истории — будут среди последних защитников бункера Гитлера. А потом? Круговерть казней и ГУЛАГ, изгнание, алжирская каторга, Иностранный легион, Индокитай, война, наконец, смерть.
Конец…
Де Люпе остаётся в Мюнхене, где его и арестовали в 1946-м. Его переводят во французскую тюрьму и судят, приговаривая 13 мая 1947 года к 15 годам лишения свободы, лишению французского гражданства, конфискации его имущества и исключению из Почётного легиона. Он вновь получает свободу в 1951 году. Умирает он 28 июня 1955 года. В соответствии со своими последними пожеланиями, он был похоронен в Пила, в Люпе, в своей «дорогой деревне» (выражение, фигурирующее в его завещании) в присутствии друзей, знакомых и своей семьи. Его гроб, как мы уже писали, несли шестеро крестьян, за которых он ходатайствовал перед Гитлером… аре быстрый подъём с точки зрения наличной силы ЛФД, репатриированные французские милиционеры и то, что остаётся.
Читайте также:
Дмитрий ЖВАНИЯ. ФРАНЦИЯ: страна, разделённая надвое
Дмитрий ЖВАНИЯ. Красно-коричневая Франция
Дмитрий ЖВАНИЯ. Как Марсель Деа обогнал фашизм
Дмитрий ЖВАНИЯ. Парижские оборотни
