Дмитрий ЖВАНИЯ
Театр — это вовсе не храм искусства, а что-то вроде завода, где трудятся конструкторы, инженеры, монтировщики, механики. Да и начинается театр не с вешалки, а со служебного входа, через который каждый день рабочие сцены заносят декорации спектаклей. Именно благодаря этим крепким парням театральное действо превращается в шоу. Ведь балетные Сильфиды сами не летают — это их механики на канате тащат. Занавес, кулисы то бишь, тоже они поднимают. Бутафорские замки, хижины, дворцы, деревья — всё это монтировщики устанавливают, чтобы зритель попал в другой мир.
Всё своими руками
За кулисы Мариинки мы попали за час до начала оперного спектакля «Сказание о граде Китеже». Рабочие завершали колдовать над довольно замысловатыми декорациями. Огромные столбы, на одном из них — гигантский рукомойник, подиум, изготовленный из стеклопластика, возвышается под довольно острым углом, в прорези вставлена бутафорская трава.
По сцене ходил полный седоватый мужчина в чёрной футболке, с рацией в руке, проверяя, прочно ли установлены декорации.
— В 17.30 выключите кондиционеры! Слышите?! За полчаса выключите кондиционеры! — почти кричал он в рацию.
— Зачем в 17.30? Отключим за 15 минут до спектакля… — возразил было какой-то высокий, худощавый мужчина в очках и сером костюме.
— За 15 минут?! — лицо мужчины в чёрной футболке даже покраснело от возмущения. — Отключайте, когда хотите! Но занавес тогда будете сами поднимать! Понятно?!
Персонаж в сером костюме исчез, видимо, не желая попасть под раздачу.
Мы с фотографом поинтересовались у ребят из пресс-службы театра, кто это такой — мужчина в чёрном? Оказалось, главный специалист сцены Мариинки Геннадий Александрович Николаев.
— Добрейшей души человек, интеллигентный, общительный. Поговорите с ним.
Я подошёл, представился, ожидая, правда, что Геннадий пошлёт меня куда подальше, чтоб не мешал. Но Геннадий улыбнулся:
— Сейчас всё расскажу, ребята, только вот всё улажу…
И уже в рацию: «За полчаса отключайте кондиционеры! Слышите?!»
И опять нам с фотокором: «Пойдёмте, парни, сядем вон за декорацией».
Мы сели.
— А почему вы так настаиваете на отключении кондиционеров? Чем они мешают?
— Как чем? Они же смешивают потоки воздуха, и если их заранее не отключить, занавес может не подняться, один штакет зацепится за другой — и всё (штакет — это такая палка, к которой крепится занавес или декорации. — Д. Ж.). В этом смысле очень тяжёлый спектакль «Щелкунчик» Шемякина: 23 штакета!
— И часто бывает, что занавес не поднимается?
— Случается, но не часто. Главное, вовремя отключить кондиционер! За полчаса минимум!
— Над установкой этих декораций много людей работало?
— 30 человек, сегодня тяжёлый спектакль. Всё начинается со служебного входа, через который мы вносим декорации. Выгружаем их из контейнеров размером 2,20×2,20 (в контейнерах находится до 70 % всего репертуара театра) и несём на себе до сцены по 100-метровому коридору. А ведь декорации порой попадаются очень тяжёлые. Так, человечки для «Кольца нибелунгов» высотой 11 метров, весом — 900 кило. А вес одной балки для оперы «Война и мир» — полторы тонны. Конечно, их везём на тележке, осторожно-осторожно, устанавливаем с помощью механизмов. Раньше декорации были живописными, сейчас в основном делают из стеклопластика, что прочнее, но тяжелее.
— И кто идёт в рабочие сцены?
— Кто? Ребята в основном с техническим образованием. Кто-то из других театров приходит. У нас 60 человек в штате, конкуренция большая. Ведь у нас деньги платят, мы на гастроли ездим. В других театрах работы меньше, но и деньги другие. А у нас ребята зарабатывают! Кстати, знаете, сколько в советские времена получал монтировщик? 62 рубля 50 копеек! Все эти анекдоты про пьяного монтировщика — в прошлом. Ребята даже пиво на работе не пьют, держатся за место.
— А у вас какое образование?
— У меня-то? — Геннадий ухмыльнулся. — Я закончил Театральный институт по специальности художник-технолог. Так что весь театральный процесс я хорошо знаю.
В Мариинке Геннадий отработал уже 25 лет. Пока мы разговаривали, мимо нас прошли двое рабочих с каким-то механизмом.
— О, бригада спецэффектов пошла, — кивнул Геннадий. — Они дым пускают, искусственный снег разбрасывают, который изготавливается из специальной мыльной пены.
Мужики начали возиться со своим механизмом, пуская дым.
Оказывается, рабочие сцены делятся на две группы: механиков и монтировщиков. Механики ведают лебёдками, моторами, механизмами всякими, а монтировщики устанавливают декорации. Всего в Мариинке рабочих 60 человек. Монтировщики разбиваются на две бригады: левой сцены и правой. В компетенцию бутафоров входит, соответственно, бутафория: мебель, искусственные фрукты, игрушечное оружие…
Вообще, театр, повторю, чем-то напоминает завод. Как, например, появляются декорации? Художник спектакля предлагает эскизы, высказывает пожелания. Его предложения поступают в конструкторское бюро, где уже с учётом возможностей театра конструкторы и инженеры разрабатывают чертежи, по которым декорации делаются.
— Скажите, Геннадий, а не чувствуете ли вы, рабочие сцены, высокомерное отношение со стороны артистов?
— Нет. Они же понимают, что без нас спектакля не будет, даже занавес не поднимется.
— А какие-нибудь смешные случаи можете припомнить?
— Да всякое бывало! Если пачка с балерины свалится, это не по моей части, а вот если Сильфида над сценой повиснет, это уже ко мне претензии. Да, Сильфиды зависали. Но ничего страшного, к счастью, при мне не происходило.
Геннадий посмотрел на часы:
— Ребята, пора! Третий звонок уже дали. Пойдём поднимать занавес.
«Четвёртый» пошёл?
По сцене уже вышагивали артисты, солисты распевались, а статисты занимали места согласно расписанию: кто-то влез на столб, кто-то сидел за бутафорским столом. Геннадий разговаривал с механиками по рации: «Парни, готовы?»
Мы встали у пульта режиссёра сцены, мониторы показывали, что происходит в зале и в оркестровой яме. Геннадий командовал: «Четвёртый поднимаем! Поднимаем четвёртый, чёрт подери!!».
Но четвёртый занавес зацепился пресловутым штакетом за штакет пятого занавеса.
— Вот видите! А вы спрашивали, зачем надо выключать кондиционер. Вот что случается! — И в рацию: «Спокойно! Опустите немного пятый. Так, так, так… А теперь четвёртый тянем наверх. Пошёл? Отлично! Молодцы!» — Геннадий облегчённо вздохнул.
Спектакль начался. Если я в чём-то и сохранил девственность, так это в отношении оперы. Честно говоря, я не знал, в чём суть спектакля режиссера Дмитрия Чернякова «Сказание о граде Китеже». Ожидая увидеть людей в славянских одеждах, я очень удивился, когда за кулисы нагрянули мужчины, одетые так, словно они собрались в турпоход или за грибами: в робах, резиновых сапогах, вязаных шапочках. Мужики обменивались сальными шуточками, рассказывали скабрезные анекдоты, заигрывали с миниатюрной пожарной блондинкой. Особенно их забавляли куклы, выполненные в виде трупов, которые валялись за кулисами, ожидая своего часа.
— Это же надо так напиться! — острили мужики.
— Кто их так?
— Татары!
Вдруг эта компания достала ноты и запела. «Хор! — понял я. — Но что-то парни опустились».
Когда хор ушёл, за кулисами остался один человек — полный молодой, бородатый мужчина в кепке Остапа Бендера. Парень бурчал что-то себе под нос. Потом взобрался на подиум со словами: «Эх, блин, только бы не нае…ться!». И начал истово креститься, крестные знамения он чередовал с почёсыванием спины.
— Пошёл! — скомандовала помощница режиссёра сцены. Парень выбежал на середину сцены и что-то запел баритоном, обращаясь к солистке.
Проклятая орда
Антракт длился полчаса. Рабочие под руководством бригадира Виталия Шевелёва, обритого наголо мужчины средних лет, с модной «альтернативной» бородкой, разобрали избушку, а под началом Геннадия растянули на подиуме матерчатое покрытие. Столбы с помощью лебёдки подняли, положили и унесли. На сцене вырос средневековый замок, а за замком появился механический конь.
Началось второе действие. На сцене — столпотворение: воспроизводили толкучку на Сенной площади. Я уже понял, что спектакль построен на цитатах, гротеске, обращениях в прошлое и будущее.
За кулисами прогуливались какие-то черти — люди в козьих шкурах, с приклеенными азиатскими бородками, лысые, точнее, на их головы была натянута резина телесного цвета. По команде они выбежали на сцену и стали мучить обитателей Сенной, олицетворяя, наверное, «нечистую силу темную, проклятую орду», а двое чертей залезли на механического коня, поднялись над сценой, спели что-то страшными, низкими голосами. Бутафоры швырнули на сцену кукол, так похожих на мертвецов.
Пересказывать весь спектакль не имеет смысла. За кулисами суетились статисты, прогуливались солисты, бутафоры следили за сменой реквизита, режиссёр сцены держала весь этот хаос под контролем. В перерывах монтировщики меняли декорации.
В конце спектакля артистам аплодировали зрители, долго не отпускали.
— А вам не обидно, что аплодируют только актёрам, а вы стоите тут? — спросил я Геннадия.
— А нам аплодируют в начале спектакля, когда занавес поднимается. Люди видят декорации и радуются…
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА
Читайте также другие тексты из серии «Они не работают в офисе»:
Дмитрий ЖВАНИЯ. Женщины в оранжевых жилетах
Дмитрий ЖВАНИЯ. Мужчины с крепкими нервами
