Михаэль ДОРФМАН, Нью-Йорк
Президент Барак Обама выглядит на экранах согласно поговорке «Бизнес, как обычно». Он явно доволен заявлениям СМИ о том, что, мол, «Обама сдвинулся в центр». Можно думать, что раньше он следовал советам Ноама Хомского и Пола Кругмана, а вот теперь …. Вчера Обама предоставил свой проект бюджета Конгрессу, а сегодня отправился продавать его публике. Слово «продавать» звучало во всех новостях без всяких кавычек, и это у нас обычное дело. В Америке хорошо умеют удовлетворять потребности, которых никто не чувствовал.
Продать здесь способны всё что угодно. Однако конкуренция уходит с рынка, и повсюду превращается из соревнования за потребителя в соревнование различных бизнес-групп за благосклонность законодателей. А уж защищённый законами, нормами, правилами и регуляциями Большой Бизнес спокойно перекачивает деньги 90% американцев в руки сверхбогатого класса, их обслуги и защитников, которые вместе взятые и составляют оставшиеся 10%. Соответственно, и политика ушла от борьбы за голоса избирателей к соревнованию очень похожих друг на друга законодателей из двух партий за благосклонность различных бизнес-спонсоров.
Баталии вокруг бюджета президента Обамы ещё не начались, однако размер бюджета – вопрос решённый, его поддерживает весь политический истеблишмент. Теперь начнётся политическое шоу, которое у нас опять же безо всяких кавычек именуют «хореографической интермедией», исполняемой демократами и республиканцами. Шоу, изображающее ожесточённые дебаты, предназначено представить перед публикой борьбу, да ещё успокоить наиболее активных бойцов, имеющихся у каждой стороны.
На самом деле, игра давно продана. Идеологические свободнорыночные заклинания о сокращении бюджета поразительно напоминают почивший в бозе научный коммунизм, не позволявший называть вещи своими именами. Обе стороны согласны, что экономика США находится в жалком и угрожающем состоянии, и не выстоит без массированной стимуляции из федерального бюджета. Вашингтон планирует потратить в 2012 году около трёх с половиной триллионов долларов, в то время, как запланированные налоговые поступления не превышают двух триллионов долларов. Это значит, что дефицит остаётся где-то в районе полутора триллионов долларов. Так что словопрения демократов и республиканцев на модную нынче среди избирателей тему о фискальной ответственности лишены практического смысла. Спорить будут о несущественном (в свете цифр) сокращении между 40 и 60 миллиардами. Тем более, что планируемый государственный дефицит в полтора миллиарда влечет за собой расходы на обслуживание долга в размере тех же самых 40-60 миллиардов ежегодно. Так что после громких дебатов о сокращении расходов, эти деньги к бюджету тихо добавят.
Обе стороны согласны, что дела будут идти по старинке, несмотря на кризис и неудачи. Массивные федеральные расходы обеспечили «восстановление» спекулятивного и непроизводительного сектора американской экономики – крупных банков, страховых и некоторых других избранных. Разумеется, если давать банкам деньги под нулевой процент, и позволить им ссужать эти самые деньги под 30-40%, то они смогут показать на бумаге «восстановление» и экономический рост. Однако никакого восстановления не наблюдается в реальной экономике. Губительная для США реальная безработица в 17% не уменьшается. Страну накрывает вторая волна массовой конфискации домов за неуплату долгов. Резко урезают бюджеты штатов и муниципалитетов, которые по закону не могут позволить себе дефицита. Всё это наносит реальный ущерб экономике страны.
В плену идеологической концепции
Демократы и республиканцы находятся в плену свободнорыночной идеологической концепции просачивания trickle down, якобы стимуляция Уолл-Стрита поставит на ноги и Мейн-Стрит, главную улицу Америки. Однако щедрые федеральные дотации всё никак не просачиваются к рядовым гражданам. Обе партии ведут себя так, словно вот-вот начнёт просачиваться и обещанное «восстановление» вот-вот наступит. Ни одна партия не предлагает альтернативы господствующей идеологии свободнорыночного корпоративного капитализма, словно альтернативы нет или её не стоит обсуждать. Дебаты всё больше идеологические, демагогические, а не прагматические.
Разумеется, всегда есть другие возможности. В 1930 году во время крупнейшего потрясения капиталистической системы, президент Франклин Рузвельт проталкивал альтернативную концепцию, которую стенфордский экономист Ричард Вольф назвал bubble up — раздуванием пузыря. Между 1930 и 1940 годами федеральное правительство сделало то, что надо делать, когда хотят создать рабочие места – оно создало и заполнило безработными 11 миллионов рабочих мест. Миллионы людей смогли выплачивать свои ипотечные ссуды, счета, покупать товары, поддержать ещё дополнительные миллионы рабочих мест и прибыли для миллионов бизнесов в США. Рузвельтовская политика не смогла окончательно справиться с Великой депрессией. Из депрессии США вышли в результате начавшейся Второй мировой войны. Однако политика Рузвельта куда лучше помогла устранению и облегчению нежелательных последствий Великой депрессии, экономического ущерба и человеческих страданий, чем достигла политика «просачивания» Буша-Обамы. А кроме всего прочего, политика Рузвельта спасла Америку от фашистской революции.
Имеется ещё одна возможность стимулировать восстановление национальной экономики – повышение налогообложения крупных корпораций и сверхбогатого класса. Однако это уже абсолютное табу и ересь в современной Америке. Хотя ситуация у нас очень напоминает преддверие буржуазных революций в Европе. Только вместо паразитического класса землевладельческой аристократии, утративших свою социальную роль защитников общества, у нас паразитическим становится финансовый капитал. Финансовые индустрии (и смежные спекулятивные отрасли — страхование и торговля ипотечными ссудами) теряют интерес к своей прямой обязанности, ради которой общество их создало – кредитованию домов и бизнесов. Ведь куда быстрей и выгодней делать деньги из денег, путём финансовых спекуляций на всём на свете, обходясь и без рабочих, и без клиентов, зато рискуя благосостоянием целых стран и континентов. А финансовый сектор – это сегодня сердцевина американской экономики, ведь 40% корпоративных доходов в 2009 году составили доходы финансовой индустрии и смежных отраслей.
Обама — не Рузвельт
Рузвельтовский «пузырь» обеспечил ему огромный политический и электоральный успех, невиданный в США ни до, ни после него. Того же мог бы достичь и Обама. Во всяком случае, в течение 2008-2009 годов об этом постоянно толковали его противники-республиканцы, вслух опасавшиеся оказаться в политической пустыне. В ход даже пошли страшилки – «исламист», «коммунист» и даже «нацист». Почему же Обама не пошёл на повторение некоторых элементов рузвельтовской стратегии? В 1930 годы мощные профсоюзы организовали Рузвельту поддержку масс. Миллионы людей тогда вступали в профсоюзы. Набирали сторонников влиятельные социалистические и коммунистические партии. Сейчас всё это удалось задавить или очень существенно ослабить. Да и вливания от корпораций и лоббистов в политику были куда слабей. Дело не в том, что денег тогда давали относительно меньше.
Проблема в том, что деньги сегодня концентрируются в руках сверхбогатого процента. Если еще в 1979 г. 1% сверхбогатых владел 8-ю % национального достояния, то в 2009 – 24-мя %, а этобольше, чем принято в банановых республиках (20%). Да и законы с тех пор изменились. Закон Вагнера лишил профсоюзы большинства средств борьбы, принятых в других развитых странах. Зато крайне правый Верховный суд снял все преграды с корпоративных вливаний в политику. Демократы и республиканцы одинаково зависят от этих денег. Не удивительно, что политические партии и Белый дом не посмеют обсуждать решения, которые могут не понравиться их благодетелям.
Либеральные группы уже критикуют предложенные меры, но, в конце концов, все останутся довольными: демократы опять покажут себя защитниками среды обитания, борцами за бедных, стариков, матерей-одиночек, или расовых меньшинств, а республиканцы будут нападать на них за огромные перерасходы, раздутые штаты и неэффективное правительство, показывая себя защитниками бизнеса, борцами за уменьшение налогов, право носить оружие и т.д. Совершенно неважно, что будут изображать политики в шоу для публики, потому что в основном прогноз на 2012 год зловещий – кризис не удастся изжить, массовые увольнения в общественном секторе ещё больше усугубят безработицу, а с ней и неуверенность в завтрашнем дне; экологическая ситуация будет ухудшаться, да и индивидуальных налоговых послаблений для среднего класса не видать.
На что же надеется Америка?
Американская пословица «хвост кусает собаку» стала известна после пророческого фильма с таким названием — Wag the dog. Фильм почему-то исчез с ТВ после вторжения в Афганистан, а правительство Обамы – это не тот хвост, который кусает собаку (по выражению Роберта Вольфа). Нынешний кризис капитализма стал «разрешаться» тем путем, которым у нас разрешаются кризисы – безработица углубляется, с ней падают зарплаты и теряются социальные льготы. За этим следует падение деловой активности в обсуживающей его сфере. Бизнес-структуры закрываются, а вслед за ними прекращают существование адвокатские и бухгалтерские конторы, падает цена на оборудование, на ренту помещений. Когда процесс зайдёт далеко, то, вероятно, капитализму станет выгодно вновь поднять производство. У нас надеются, что те же самые спекулянты, «силы рынка», которые углядели выгоды в рисковых и разрушительных инвестициях и спекуляциях, теперь увидят для себя выгоду в возвращении к производству. Правительство Обамы постоянно суетится по этому поводу и отдаёт общественные деньги в частные руки, ожидая этого момента. Мелочи преподносятся как революционные прорывы, а десятки миллионов людей лишь затягивают пояса и ждут у моря погоды – окончания кризиса.
Кризис пройдёт, и тогда возможно будет подсчитать цену абсурда свободнорыночной экономики. Выяснится, что американских рабочих опускают до уровня Третьего мира, что потеряно целое поколение молодых и способных людей, потеряны годы, бездействуют мощности свыше трети американской промышленности. Посчитается непосильная общественная и личная цена десятков миллионов пострадавших в кризисе. Люди опять начнут задавать очень неудобный, даже еретический вопрос: «А зачем и кому нужна такая дисфункциональная система?» Другими словами, прозвучат классические вопросы Русской революции – «Что делать?» и «Кто виноват?».
