Дмитрий ЖВАНИЯ
Забастовка — само происхождение этого слова, от романского «баста» («достаточно», «хватит»), указывает на интернациональный характер рабочей борьбы. Правда, по-итальянски «забастовка» — sсiopero; по-испански — huelga, а по-французски — grève.
А русские, чтобы обозначить основное орудие пролетариата, взяли их слово в повелительном наклонении — баста! С нас достаточно! Хватит! Довольно! Вот такое рабочее единство в многообразии.
«За-бас-то-вка!» — любят кричать левые радикалы на первомайской демонстрации. Пока это скандирование звучит, как ритуальное заклинание.
Нельзя сказать, что в России рабочие не бастуют. Время от времени рабочие то одного предприятия, то другого прекращают работать в знак протеста. Однако часто эти действия показывают слабость рабочего движения в нашей стране, а не наоборот.
По всем признакам в стране начинается новая забастовочная активизация.
«10 декабря в Забайкалье педагоги приаргунской общеобразовательной школы, в которой учится около тысячи детей, приостановили работу из-за долгов по зарплате. Учителя находятся на рабочих местах, но занятия не проводят. Исключения составляют 11-е классы (там занятия проводят семь педагогов) и дошкольная группа обучения», — сообщило издание «Солидарность» 10 декабря.
«На той неделе в четверг 17 декабря вторая смена главного конвейера не вышла на работу. Люди сказали: “Мы не будем работать!”. На следующий день во время первой дневной смены было заседание профкома и конвейер опять останавливался — мы всем скопом пошли передать требования. Около тысячи человек пришло. А на этой неделе в среду (23 декабря) уже несколько бригад не вышло на работу. Конвейер хоть и не остановился, но план производства уже сорван. Сейчас вроде работаем, но люди настроены крайне серьёзно. Средние зарплаты — 18–25 тыс. рублей, как на них прожить месяц в нынешней ситуации? Только у некоторых людей зарплаты достигают 30 тыс. рублей — в основном на опасной для здоровья малярке. А у кладовщиков зарплаты, например, есть и 12 тыс. рублей, мастера периодически говорят о том, что будут сокращения в будущем году», — рассказывает источник полностью лояльной Кремлю газеты «Известия» на Ульяновском автозаводе.
«В Москве прошла первая забастовка работников сферы фастфуда: сотрудники как минимум двух пиццерий сети “Сбарро” не вышли на работу, протестуя против задержки зарплаты», — рассказывает своим читателям «Коммерсант».
Три сообщения о забастовках в федеральных изданиях — это немало. Это тенденция. А ведь в этот список нужно ещё добавить выигранный рабочим коллективом трудовой спор на Качканарском горно-обогатительном комбинате. «Добиться необходимых изменений в проекте коллективного договора удалось профкому Качканарского ГОКа, — сообщает сайт профсоюзной газеты «Солидарность». — 24 декабря документ, устраивающий как сторону работников, так и работодателя был подписан председателем профкома КГОКа Анатолием Пьянковым и управляющим директором предприятия Владиславом Жуковым». По словам руководителя профкома, в 2016-м заработная плата работников, согласно договорённостям с работодателем, ощутимо вырастит: в среднем каждый сотрудник получит дополнительные 54 тысячи рублей, а с учётом специальной отпускной выплаты, на которой настоял профком, эта сумма увеличивается до 87 тысяч рублей.
Причём горняки, судя по информации «Солидарности», своё право на повышение заработной платы отстояли в борьбе. Они несколько несколько недель добивались того, чтобы их услышали. Митинговали. Грозили «итальянской» забастовкой. Горно-металлургический профсоюз провёл кампанию солидарности с рабочими Качканарского ГОКа, которая выражалась, правда, не в забастовочной борьбе и не в уличных акциях, а в посылке писем и телеграмм поддержки в профком комбината.
Протест водителей большегрузных автомобилей выходит за обычные «точечные» рамки тем, что он не локальный. В «марше на Москву» участвовали дальнобойщики 17-ти регионов России. И это люди разных национальностей!
Ещё в декабре произошла забастовка, о которой ведущие СМИ не сообщали. Информация об этом эпизоде рабочей борьбы распространялась отраслевыми и профсоюзными сайтами, а также блогерами. Речь об организованной Межрегиональным профсоюзом — Рабочая ассоциация (МПРА) забастовке работников складов автокомпонентов «ПДК» в подмосковном городе Дзержинский. Причина забастовки — ввод новой системы премирования, в результате которой 80 процентов работников стали получать на треть меньше. Те же, кто сохранил прежний размер зарплаты, по новой системы вынуждены работать на износ: по 12 часов в сутки и без перерыва.
Действия работодателя спровоцировали вполне справедливый и адекватный гнев рабочих, на эти действия они ответили забастовкой с ясно сформулированными требованиями: повышение оклада на 75 процентов, с ежегодной индексацией и пересмотр системы премирования.
«На рабочих уже оказывается психологическое давление, им угрожают увольнением из-за участия в забастовке. 10 человек из 44 прекратило участие в забастовке. Рабочим звонят и говорят всякую чушь в НОДовском стиле: профсоюз МПРА — это пятая колонна и эта забастовка — попытка расшатать ситуацию по приказу Запада, — рассказывает в своём блоге один из участников стачки. — Это наглая ложь, в этой забастовке нету ничего деструктивного, экстремистского и ужасного, ибо у рабочих есть конкретные требования к работодателю и они протестуют по реально весомой причине, а не просто так. А профсоюз МПРА — это хорошие, идейные и крутые ребята, которые поддерживают простых работяг, когда их права нарушаются работодателем».
И, конечно, не будем забывать о протестной кампании дальнобойщиков, которые борются против новой системы взимания платы с грузовиков весом более 12 тонн за проезд по федеральным трассам. А ведь они уже обременены двумя сборами — транспортным налогом и акцизом на топливо. Третий сбор, пресловутый «Платон», их разорит. А заодно отзовётся для нас для всех дополнительным повышением цен.
«Дальнобойщики — это очень важное событие. Оно важно не само по себе. Если кто-то ожидал, что дальнобойщики сейчас возьмут штурмом Кремль и совершат революцию, то я не знаю, на чём были основаны такие ожидания. Протесты дальнобойщиков важны как образец тех событий, каких мы будем видеть очень много в 2016 году», — считает политолог Екатерина Шульман, доцент Российской академии народного хозяйства и госcлужбы.
«Образец новости-2016», по версии Шульман, будет таким: «изолированные ситуационные протесты, связанные с какими-то конкретными обидами и недовольствами, неполитические по лозунгам. Концентрирующиеся вокруг конкретного события: какой-то выплаты, какой-то стройки, закрытия какого-то предприятия, введения нового платежа, сбора, повышения тарифов. Что-то ситуационное — такое, чего сейчас даже нельзя предположить. В 2016 году эти точечные протесты ещё не объединятся между собой. И протестующие не выдвинут каких-то общих лозунгов. Но их будет много. И они будут происходить по всей России».
Но чем тогда, спрашивается, 2016 год будет отличаться от 2015-го? Точечные протесты были в 2014-м… и в 2013-м… По мнению экономиста Михаила Дмитриева, ссылающегося на данные фонда «Общественное мнение», ещё в 2014 году на 18–20% выросло количество россиян, готовых протестовать по экономическим причинам: из-за инфляции, повышения тарифов ЖКХ и падения доходов.
Если люди не принимают решения власти и продолжают бороться, то их протест автоматически становится политическим
Протест водителей большегрузных автомобилей как раз выходит за обычные «точечные» рамки тем, что он не локальный. В «марше на Москву» участвовали дальнобойщики 17-ти регионов России. И это люди разных национальностей! Сейчас в Подмосковье они создали два лагеря — северный и южный. Водители из Петербурга и северных регионов образовали лагерь у торгового центра «Мега Химки», а дальнобойщики из Дагестана и других южных регионов стоят на Каширском шоссе.
Важно, что водители большегрузов понимают: для того чтобы их борьба привела к победе, им нужно организоваться. Они разочаровались в существующих профсоюзах и решили создать свой боевой профсоюз. «По итогам долгих переговоров они выбрали четырёх координаторов — из Дагестана, Петербурга, Ульяновска и Волгограда, которые занялись созданием Всероссийской ассоциации дальнобойщиков. В неё уже вошли представители 58 регионов», — сообщает РБК. В январе должен пройти съезд нового профсоюза.
Протест дальнобойщиков — протест с общефедеральной повесткой. Они не выдвигают лозунгов смены власти, но и отвергают путинские подачки. Об этом пишет РБК, например: «Законодатели оперативно снизили штрафы за неуплату сборов: сперва они достигали 1 млн руб., теперь верхняя планка — 10 тыс. руб. А Путин предложил оставить введенную систему “Платон”, но отменить транспортный налог с тяжелых грузовиков. Но дальнобойщики сочли это полумерами. “Заплатите 300 тыс., а 40 тыс. мы вам простим — так что ли? Думаете, мы после этого разъедемся?” — возмущался представитель лагеря протестующих в Химках Андрей Бажутин». Если люди не принимают решения власти и продолжают бороться, то их протест автоматически становится политическим.
Пока не поздно — чтобы не топтаться точечно на одном месте — мы должны понять, отчего наше забастовочное движение имеет горький привкус поражений.
Немногим более двух лет назад, осенью 2013 года, бастовали работники предприятия «Антолин», производящего пластмассовые изделия для автомобилей. Точнее: бастовали 23 смелых профсоюзных активиста, отстаивая права всего трудового коллектива, насчитывающего 120 человек. Их давили погрузчиками, на них натравливали полицию, им угрожали, но они держались. А большая часть рабочего коллектива, подкупленная администрацией предприятия, мирно курила в сторонке. Работодатель за выход из профсоюза платил по… полторы тысячи рублей. Конечно, тем ценней стойкость тех рабочих, что боролись — за права подкупленных в том числе! Но забастовка потерпела поражение. И она стала последней забастовкой в Петербурге и Ленинградской области, если не принимать в расчёт недавний, ноябрьский, трудовой конфликт в Петербургском морском порту, когда докеры, активисты международного профсоюза портовиков, добивались перезаключения коллективного договора на более выгодных для них условиях.
«Главная проблема — солидарность и коллективные действия, — поделился своими наблюдениями человек, который несколько лет проработал организатором профсоюзных ячеек. — Нужны те, кто способен на то, чтобы стоять плечом к плечу, быть заодно, и не бояться. А их очень мало! Не набрать даже денег в забастовочный фонд. Нашего простого человека сподвигнуть на коллективные действия уговорами, даже указывая на его личные желудочные интересы, очень тяжело». В принципе он не открывает никакой Америки: тяжело пробудить нашего человека. Но не невозможно. Он примет участие в коллективной борьбе, если у него не будет другого выбора. Или борись вместе со всеми, или вывезем на тачке за ворота завода… Так делали наши рабочие прадеды при царе-батюшке.
Чтобы победить, нужна смелость. Нужно идти на риск. Но если для тебя важней отпуск с женой в Хургаде, чем интересы бригады, ты обречён на поражение
Порой наши рабочие активисты слишком… пассивны. В самом словосочетании «пассивный активист» содержится очевидное противоречие: либо человек активный, либо — пассивный. Но в России возможно многое. В частности — «пассивный активизм», под которым надо понимать такой тип поведения, когда человек вроде как вырывается из общей массы, а потом резко тормозит, только бы его не признали «безответственным» — сорвиголовой. Наши рабочие активисты любят надувать щёки, будто за ними — железные батальоны пролетариата. А надави на эти щёки — и выйдет пшик.
Чтобы победить, нужна смелость. Нужно идти на риск. Но если для тебя важней отпуск с женой в Хургаде, чем интересы бригады, ты обречён на поражение. На Западе рабочее движение приобрело взвешенный характер далеко не сразу, да и сейчас оно порой выходит за «рамки дозволенного».
В ноября 1831 года лионские ткачи подняли восстание под девизом «Жить, работая, или умереть, сражаясь!» Они овладели городом, создали революционный муниципалитет. Король Луи-Филипп двинул на них войска. 10 тысяч ткачей власти выслали из Лиона. С этого начиналось рабочее движение. «Чтобы вызвать массы из их состояния заплесневения, нужны примеры безумной смелости, революционного романтизма», — доказывал французский синдикалист Густав Эрве. Когда движение находится в начальной фазе, его развитию вредят чрезмерно осмотрительные лидеры.
Если протестное движение настроено решительно, оно отвергает лидеров, которые боятся бороться до конца, и выдвигает вперёд новых вожаков. Так, по сообщениям прессы, председатель Межрегионального профсоюза водителей-профессионалов Александр Котов потерял доверие дальнобойщиков после того, как внезапно призвал их не торопиться с протестными акциями и отказаться от «марша на Москву». Водители фур делают всё правильно. Они не принимают «помощи» от политической оппозиции, не доверяя ей, но и не идут с челобитными к «царю-батюшке». Они просто гнут свою линию.
Забастовочное движение обречено на поражение, если его не будет координировать мощная профсоюзная организация, а такой в России нет. Все настоящие рабочие профсоюзы России переживают кризис. Плакать об этом можно и дальше. Но лучше вновь попробовать организоваться. Когда забастовка начинается на каком-либо одном предприятии, она имеет шанс победить лишь в том случае, если предприниматель заинтересован в скорейшем возобновлении его работы. А сейчас ситуация совершенно противоположная. Кризис! Многие заводы дышат на ладан. Их администрации вынашивает планы по сокращению рабочих мест. В такой ситуации забастовка — подарок для хозяев, ибо она даёт им повод не выплачивать забастовщикам пособие по сокращению.
А вот если решат бастовать рабочие предприятий-монополистов, то ситуация изменится. Чем, например, обернётся день простоя подземной железной дороги? Об этой забастовке очень быстро узнает всё общество. В Европе это происходит регулярно и население не ропщет. Например, французы во время забастовок транспортников с пониманием относятся к тому, что до работы и обратно приходится добираться пешком или на мопеде. Власти России, понимая, чем грозит появление боевых профсоюзов на крупных предприятиях, которые занимаются жизнеобеспечением, делают всё, чтобы подавить на них на корню все рабочие инициативы. Петербургские активисты со стажем помнят, чем закончилась попытка создать профсоюз на «Водоканале». Будем надеяться, что дальнобойщики создадут действительно боевой рабочий профсоюз.
Забастовочное движение обречено на поражение, если его не будет координировать мощная профсоюзная организация
Нужно ещё учитывать, что на пути рабочей борьбы неолиберализм, причём не только в России, но и везде, где он распространился, выстроил такие препятствия, как аутстаффинг (передача конкретных работающих в компании сотрудников сторонней организации, когда фактически люди работают на прежнем месте и выполняют прежние функции) и аутсорсинг (передача ранее самостоятельно реализуемых компанией функций внешней компании-исполнителю). Эти механизмы позволяли работодателям с лёгкостью гасить забастовки, нанимая на легальной основе штрейкбрехеров.
Однако с 1 января 2016 года вступают в силу довольно жёсткие ограничения по использованию заёмного труда, предусмотренные Федеральным законом от 5 мая 2014 гада (№116-ФЗ). В Трудовом кодексе он вводит статья 56.1, которая прямо запрещает заемный труд: «заёмный труд запрещён».
Правда, лазейки для работодателей он всё равно оставляет (было бы странно, если нынешние власти их не предусмотрели). Так, согласно поправкам, заёмный труд можно использовать только тогда, когда персонал предоставляется кадровым агентством. Но эта организация должна быть обладательницей государственной аккредитации и уставного капитала в размере не меньше миллиона рублей. Также заёмный труд допустим между организациями одной группы компаний. И тем не менее у забастовщиков теперь будет больше шансов.
Как показал опыт забастовок, пусть и неудачных, хорошо, когда рабочие имеют своего человека с «корочкой». Акции докеров Морского порта десятилетней давно проходили в форме встречи избирателей с Виктором Тюлькиным, который был тогда депутатом Государственной думы от фракции КПРФ. Иначе бы их разгоняла милиция. Во время забастовки на «Антолине» рабочим помогало присутствие профсоюзного лидера Алексея Этманова, ставшего в декабре 2011 года депутатом Законодательного собрания Ленинградской области. Полиция и его не стеснялась. Но можно себе представить, как бы она себя вела, если бы забастовщиков не защищал депутат.
Из этого следует сделать простой вывод: рабочим активистам не следует поддаваться романтической идее бойкота грядущих выборов. В нашей стране гражданам всё труднее реализовать свои права на свободное проведение митингов и собраний. Поэтому движению рабочего протеста необходимо иметь представителей в депутатском корпусе. Иначе движение либо раздавит власть, либо его оседлают политические силы, которым власть доверила играть роль оппозиции в шутовском колпаке. Конечно, рабочим активистам лучше идти на выборы самостоятельно, а не по спискам какой-либо левой партии, ибо все эти партии успели скомпрометировать себя поддержкой «русской весны» в Украине и другими фактами соглашательства.
Так или иначе, будущий год готовит России новые потрясения. И они обязательно выведут из спячки часть нашего народа, в частности, рабочих. И не нужно бояться новых поражений. Без них не будет победы.
