Юрий СИМОНОВ. Вот тебе и «возрождение»!

«Арктический дневник». Окончание

14 сентября, среда

Мало что изменилось со вчерашнего дня, если не считать того, что ночь сменилась днём.

На улице также ветрено, как и вчера, тучки и облачишки сверху хулиганят мелким дождиком, задирая солнце, но оно всё же пробивает себе путь к земле и морю. Лёгкий шторм баллов в четыре-пять, но кое-кому на борту и этого хватает чтобы утерять крепость духа. Волны с их «барашками» действуют успокаивающе и завораживающе.

Мы по-прежнему болтаемся в Балтике, где-то между Швецией и Германией, убивая время. В Наантали пока не велели приезжать: мест в доке нет!

Ночью опять были фантастические картины за бортом, которые я пытался снять своей маломощной камерой на вертолётной площадке и выше, с пеленга. Судя по всему, эта морская идиллия скоро будет вызывать не дрожь, как от трепета прикосновения к прекрасному, а равнодушие от того, что этого прекрасного слишком много, и к нему постепенно привыкаешь.

Всем надо домой, особенно мне: меня многие ждут на берегу, хотя и с разными чувствами и их оттенками.

Утреннее совещание.

Получили подтверждение из родного и желанного Наантали: раньше семнадцатого не приезжайте! Ещё трое суток болтаться в море между двумя берегами Балтики.

Тренажёр, утренняя разминка с гирями и штангами и бег по трапам вверх-вниз через две ступеньки чуть взбадривают и отвлекают от неприятных мыслей. Мыли палубу шлангами наверху, и меня, бегающего по лестницам, немного окатили морской водичкой. Весьма освежает.

"На улице также ветрено, как и вчера, тучки и облачишки сверху хулиганят мелким дождиком, задирая солнце, но оно всё же пробивает себе путь к земле и морю" — «На улице также ветрено, как и вчера, тучки и облачишки сверху хулиганят мелким дождиком, задирая солнце, но оно всё же пробивает себе путь к земле и морю»

Вновь ночью читал, поглощая тонны текстов в основном из «Нового мира» времен «перестройки».

Опять Солженицын, его «Раковый корпус».

Залыгин о Твардовском, свой взгляд на трагедию человека, ставшего классиком русской литературы в советское время, убившее его талант (как впрочем, убившее и миллионы других талантов), но оставшегося верным своим коммунистическом убеждениям, пришедшим в столкновение с советской действительностью,.

«Добиваю» доктрину Павлова, в которой, при внимательном чтении, нашёл ещё много чего интересного и забавного одновременно. Удивительно, но не было времени ранее на внимательное прочтение неопубликованных текстов Леонида Николаевича Павлова. Хотя читать беспристрастно Л.Н. трудно по личным соображениям, но всё же постарался дать комментарии настолько объективно, насколько смог.

Одновременно вспомнились все прочие концепции социализма, с которыми приходилось сталкиваться в последние годы.

В частности, «концепцию затухающего социализма» А.В. Бузгалина.

О ней – чуть позже.

Мы в 287 милях от столь желанной Финляндии. Можно было бы и за день доплыть, но нельзя. Плюс шестнадцать на улице, и хочется сделать заплыв в море, но тоже нельзя.

Обед.

Гороховый суп, вызывающий состояние задумчивости. Его дают один раз в неделю, но состояние задумчивости не проходит несколько дней. Как и гречка на второе. Гречка, однако, напоминает ещё и почти убранные поля Родины, куда сейчас так хочется.

Впереди — выпечка на полдник, видимо, пирожки с ливером. Но настоящий праздник — вечером: будет запечённая курица, которая неизвестно что напоминает, во всяком случае, не птицефабрику в Горбунках.

Полуденный сон сгладит последствия стресса и сократит время пребывания в море.

Спокойного сна!

Однако стало сильно качать. С чего бы это?

Мы по-прежнему в море, которое медленно, лениво даже подбрасывает нас на волнах, а потом, думая, чтобы нам такое еще сделать гадкое, быстро опускает куда-то вниз. И так часами и сутками.

Ночью это, вместе с шумом машин где-то внизу, воспринимается как колыбельная песня и успокаивающее на сон грядущий. Днём же это становится надоевшим аттракционом. Финны, оказывается, не дали ещё разрешения на вход в терводы.

И отчего это?

Все наши мысли о возвращении, пусть даже в Финляндию сначала. Хотя бы день пробыть на земле, походить по тверди земной, медленно привыкая к ней, восстанавливая способность прочно стоять на земле.

Как будто издевается кто-то над нами.

Читаю вновь Солженицына — «В круге первом». Фигура Сталина — подлинный монстр. Автор явно ненавидит его лично, отсюда — и «низко-покатый лоб, как у питекантропа», и прочие «мелкие черты», и издевается над его попытками руководить не только партией и государством, но и наукой, особенно языкознанием.

Следующий на очереди — Михаил Восленский с его «Номенклатурой», в то время, в начале 90-х, также привлекший внимание читающей общественности. Автор пытается доказывать концепцию «феодального социализма» в СССР и других странах «социализма», путаясь, впрочем, в терминах, и, как кажется, запутавшись в поисках предпосылок и истоков.

Истоки этого странного советского строя находит в наличии древнего феодального уклада в общественных пластах старой России, который он ассоциирует с мелкотоварным крестьянским хозяйством. Но при этом вытаскивает вдруг концепцию Маркса об Азиатском способе производства, и получается какая-то странная амальгама.

Большевики у него — носители реакции, совершившие феодальную контрреволюцию своим переворотом в 1917 году. Как-то это не вяжется с реальностью: большевики ведь наоборот ободрали крестьянство, носителя архаичных структур, как липку, создали предпосылки для накопления капитальных стоимостей и создали индустриальную экономику XX века, со своими, правда, особенностями. А значит, совершили подлинную революцию.Только не социалистическую, и в этом главное.

Более того, автор, ненавидя номенклатуру, предсказывает её падение и наступление «парламентской демократии». Но при этом не отдаёт себе отчёта, что такая демократия вполне может стать продуктом власти номенклатуры, её же детищем, после доведения ею до конца процессов накопления, что, собственно, и произошло в России в постперестроечную эпоху (да и «перестройка» — её детище).

Номенклатура никуда не делась, она в России всё также правящий класс, более уверенный в своих силах, чем ранее.

До поры, до времени…

Она чуть испугалась после развала СССР и «восточного блока», слегка выпустив штурвал, но потом очень быстро взяла его обратно в свои привычные руки, начав рулить «по-новому». Есть свидетельства того, что именно она и организовала развал СССР и «восточного блока», ставшими ей ненужными, вызвав «величайшую геополитическую катастрофу XXвека», как назвал эти события ВВП.

И мы здесь, в Арктике, прощупываем «точки подножия шельфа» и ищем попутно нефть для неё, родимой.

По приезде ждут дальнейшие дебаты, в том числе с нашими «большевиками».

15 сентября, четверг

Мало что изменилось за последние сутки: мы также болтаемся где-то на Балтике между небом и землей. Нас, кажется, догнала эта хулиганка «Катя» или «Катрина», наделавшая дел в Европе, и нас стало сильнее подбрасывать на волнах.

Финны, однако, дали предварительное устное согласие на заход в их терводы, что даёт новую надежду на скорое возвращение. Автобус заберёт нас либо в воскресенье утром, либо в субботу вечером, и в Питер мы прибудем в воскресенье.

Из последнего: до Наантали — 157 миль, всего ничего. На море — пять баллов, переходящие в шесть и семь. Море как будто желает нам на прощание: пропадите вы со своей экспедицией…

В столовой всё качается. Особенно весело наливать суп в тарелку: в тарелке — тоже пять баллов.

Велено заполнять таможенную декларацию, что мы и делаем — дружно и остервенело.

Сегодня вечером опять праздник будет у девчат. Ох уж эти праздники… Опять застолье, и разговорам после стопки нет конца, о том, кто съел в Турку сколько пиццы, а в Киле холодца…..

16 сентября, пятница

Последнее утреннее совещание экспедиции! Неужели конец?

На обед давали перловку.

Мама, забери меня отсюда!

17 сентября, суббота

Нас поздравляли с завершением экспедиции. Говорили, что все мы внести свой личный вклад в её успех. Говорили, что И.Ф. Глумова (нашего Дедушку) хотят представить к званию Героя России. Надо было видеть в этот момент лицо Z., стоявшего за спиной выступавшего Алексеева! Его, не один год уже бороздящего северные моря, проведшего не одну уже экспедицию, и не к герою! Странно, но у меня вдруг появилось чувство досады и обиды что ли за него. Очень странно…

Нас бы всех к герою по большому счёту. Хотя бы за то, что выдержали трехмесячную мясную «диету».

Наантали и прощание с «Фёдоровым».

Послесловие, написанное три недели спустя после возвращения.

Прошло недели три после возвращения. Я обвыкся на суше, за два дня восстановил свой вестибулярный аппарат, твердо хожу по земле. Но постоянно присутствует ощущение того, что чего-то не хватает. Не хватает волн за бортом, ветра с моря, птиц над кормой, пусть даже и хищных глупышей, льдин, бьющих о борт наш кораблик.

Вибрация от американских пушек, которой мы все так боялись на «Фёдорове», вдруг стала вспоминаться как приятный звуковой фон на фоне скрежета тормозов и воя сирен проносящихся мимо окон машин.

И куда они все несутся?

Странно.

Я хочу обратно в море!

Повторится ли это или что-то подобное когда-нибудь?

Послепослесловие, написанное летом 2012 года

Не повторилось!

Ничего не повторилось в этом 2012 году от рождества Христова.

В Москве всё переиграли. Экспедиция этого года пройдёт в сокращенном варианте, не выше 84° широты, вдоль российско-американской границы в Арктике, силами маленького судёнышка под названием «Драницын» и дизельного ледокола (ледокольчика) под названием «Диксон», с одной пушкой на борту и четырьмя инженерами-сейсмиками, бывшими с нами на «Фёдорове» — Роем Дугласом, отцом и сыном Картрайтами, и Валерием, их российским коллегой.

Канадцев не будет, не будет Дона Гована.

Почти никто не пойдет из нашей команды и экспедиции. Даже «Дедушка» не будет участвовать в экспедиции этого года. Вернутся в конце октября.

За что? И почему? И как же так? Что же будет?

Будут только воспоминания, фото, видео да иногда, может быть, шум волн во сне.

И это всё?

Вот тебе и «возрождение»!

Предыдущие части дневника Юрия СИМОНОВА:

Добавить комментарий Отменить ответ