Юрий СИМОНОВ: «Пытаемся противостоять стрессу в огромной враждебной нам Арктике»

Продолжение «Арктического дневника» Юрия СИМОНОВА

23 и 24 июля 2011 г.

Возвращение на «Фёдоров»

Суббота и воскресенье вместе.

Так, наверное, удобнее для дневника — два дня вместе, и экономия места и  времени явная. Самое главное событие «дня» — я опять на «Фёдорове», куда меня перебросили вертолётом. Это значит, что скука ледокола перешла в «развеселость» и «разнузданность» «Фёдорова». Из «развесёлости» и «разнузданности»: на «Фёдорове» народ готовится к концерту 2 августа. Вчера была небольшая репетиция, и Стью играл на своей гитаре и пел. Сильный голос! И играет на своей классической гитаре очень прилично. Поёт в основном из Леонарда Коэна, Дженис Джоплин и Боба Дилана. Склонен к «блюзовости», а это значит, что тоже ностальгирует….

Вот такие таланты у нас!

Кроме этого, одному из наших англичан, Джайку, уготована какая-то роль в миниспектакле. В общем, мы как можем, пытаемся противостоять стрессу на борту судна в огромной враждебной нам Арктике. Что и в самом деле естественно и неудивительно, так как даже в тюрьмах люди остаются людьми и пытаются как-то противостоять обрушившемуся на них испытанию в виде изоляции от общества. А наше судно — ну никак не тюрьма, хотя мы и изолированы от мира сотнями миль воды и льда.

Тем не менее, признаки усталости от нашего мероприятия налицо, и кое-кто проявляет признаки «морской болезни» иного характера, по сравнению с тем, что мы испытали во время лёгкого шторма в начале экспедиции. Эта болезнь — …отвращение к морю и нашим морским приключениям, что тоже неудивительно.

Из новостей.

Пока я был в «отпуске» на ледоколе, на «Фёдорове» российские и американские участники успели слегка переругаться по поводу того, кто несёт ответственность за поврежденное оборудование, и вообще, кто «виноват», и «что делать». «Ругань» носит характер официальной переписки между офисом компании GXT в Хьюстоне, и нашим руководством, и в этой переписке мы, переводчики, живейшим образом принимаем участие.

Мы сейчас идём «под всеми парусами» к Шпицбергену, где в течение нескольких часов будем залечивать наши «раны», пополним себя запчастями и продуктовыми запасами (наши американские коллеги в основном пополнят), с «радостью» примем на борт небольшую, но спаянную команду водолазов, и двинем обратно в глубины Арктики, в самый большой район работ, который на карте заканчивается где-то рядом с Северным Полюсом.

До Шпицбергена — не менее трёх суток ходу, даже и на приличной скорости. До восточного района работ — не менее четырёх-пяти суток ходу, а отставание по графику работ у нас — не менее десяти суток. Думаю, что всю работу мы уже не закончим в этом году. Кроме этого, неизвестно ещё, чем закончится наша работа на Востоке.

Если всё будет нормально, в чём все сомневаются, то нам предстоит перспектива в течение месяца пробыть в качестве испытуемых на выдержку нашей нервной системы в условиях повышенного шума и вибрации под днищем судна, так как после некоторого ремонта нашей длинной и короткой кос они должны заработать вместе. А это — масса ощущений, от которых заранее уже побаливает голова и ёкает где-то в межреберье.

Кроме этого, за время работ на «Фёдорове» малой косой не удалось собрать значительного массива сейсмических данных, что означает, что работа по данному району не выполнена, а один профиль мы вообще проскочили, и будем якобы его доделывать на обратном пути. Ок, посмотрим.

Вчера все в разной степени отравились грибным салатом.

Я — в большей степени.

Дома всё лучше, даже грибы, которых мне не удастся в этом году пособирать.

Звонил домой, дозвонился до Саши. Они с Пашей собираются в Грецию, на Родос. Греция — это здорово! Я тоже хочу в Грецию, где уже был и которую люблю. Но хотя бы до нашего Сокола под Зеленогорском доехать для начала.

Вчера вечером смотрел старые мультики, «Ну погоди» и другие, ещё периода моей начальной школы. Опять вдруг какие-то чувства охватили, ощущение чего-то огромного безвозвратно потерянного и ушедшего. И не только детства. Мало же мне надо для того, чтобы впасть в уныние и слезливость. Даже и «Ну погоди!» хватает!

Надо к невропатологу.

А лучше всё же побольше дров порубить по приезду!

«Фёдорова» слегка бросает на оторвавшихся льдинах, а нас — подбрасывает на стульях и кроватях. Море и лёд сообща не дают забыть о нашем морском уделе даже тогда, когда вдруг, закрыв глаза, видишь земную твердь и зелень на лугах вокруг нашего Сокола. Трава там, наверное, выросла метра под два, и надо косить. И какого чёрта меня понесло в эту Арктику, где даже птицам плохо от всей этой водяной и ледяной прорвы? Нет, моряка из меня не выйдет, это точно! Я и на суше уже не раз «годился» и «сгожусь» ещё. Тем более, что проблем там более чем хватает.

Снился автобус, везущий нас в Питер из Турку! Вот уж чудо-сон!

На утренних совещаниях перестал присутствовать Глумов, или «дедушка», он же глава научной части экспедиции. По некоторым непроверенным данным, он наотдавал много всяких команд по выполнению работ, что привело к некоторой неразберихе и усложнению ситуации. Перестал ходить на совещания и прочие «говорильные» мероприятия.

Из смешного: на судне продолжают «переваривать» вчерашний грибной салатик. Однако доживём до обеда…

Скучаю по нашему коту Лёлику. Как там на Фонтанке? Я там оставил много того, чего не надо было бы оставлять…

25 июля, по уточненной информации — воскресенье

Мы продолжаем «на всех парах» идти к Шпицбергену.

Это значит, что мы скорее стоим, чем куда-то движемся. Вчера стояли в дрейфе весь день — ждали «наступления введения в действие норвежского разрешения на вход в их территориальные воды»… Наш ледокол уплыл от нас, так как ему в Шпицберген «пробраться» сложнее, практически невозможно. До порта со странным названием Лонгйиербьен остались сутки, что всего ничего по океаническим меркам. Лёд за окном «кончился», то есть мы вышли за кромку льда и движемся по «чистой воде».

Вчера переводили большое письмо «Дедушки» американским коллегам в Хьюстон по поводу «постигших» нас технических неприятностей. Всё дело в том, как я это понимаю, и кажется, мои «гениальные» догадки подтверждаются, что многое обеими сторонами было не предусмотрено до экспедиции — все эти водолазные работы, необходимость иметь огромное количество запасных тросов, прокладок для компрессоров и топливных фильтров. Но самое главное всё же в том, что конструкция американского скега не выдержала первого контакта с тяжёлым льдом.

А как же их прежние работы в Арктике? В Гренландии? Там, где их скег «проявил чудеса устойчивости и функциональности» в прошлом и позапрошлом году? В общем, всё, что произошло с нами в первые десять дней, может повториться в восточном регионе работ, то есть в очень большом отдалении от «Большой Земли». И куда потом идти для ремонта, случись что?

Хотя, если честно, меня лично, да и 90 % участников экспедиции и уже тем более команду прежде всего интересует денежный вопрос нашего мероприятия, что и понятно. В этом — одна из причин апатии большинства участников экспедиции к проблемам с оборудованием. Основная масса участников придерживается политики «чума на оба ваших дома», мечтая поскорее вернуться домой и получить свои деньги по контракту.

Получим ли, вот в чём вопрос?

Читаю А. Авторханова в «Октябре» за 1992 год.

В огромной степени прав по поводу большевиков, и уж абсолютно прав по поводу Сталина. Интересны зарисовки деятелей российской эмиграции, включая Керенского и Николаевского. Пока не до конца понял его отношение к Ленину, но если он отвергает большевизм как идеологию, то его отношение к Ленину определённо крайне негативное.

Один из феноменов СССР, который занимает Авторханова — советская экспансия в мировом масштабе, невиданная по масштабам, несравнимая с расширением старой Царской Росссии. Авторханов рассматривает эту экспансию как новый, глобальный империализм. Но при этом пытается апеллировать к США и Великобритании как к основной противостоящей советскому империализму силе!

Но ведь все эти три сверхдержавы делили вместе мир в Тегеране в 1943-м и Ялте и Потсдаме в 1945-м, пытаясь задобрить друг друга, а следовательно, они вместе составляли движущие силы империализма того времени!

Кажется, Авторханов это понимал, и это для него трагедия, с которой он пытался по-своему бороться, бороться пером публициста, хотя ему и приходилось работать на финансируемых американцами радиостанциях и преподавать в их разведывательных и советологических центрах.

И всё же есть признаки того, что он США и вообще Запад рассматривает как меньшее зло по сравнению с СССР (в чём лично у меня есть весьма обоснованные сомнения — дело в том, как измерять это зло, какой мерой — как зло для собственного народа или как зло для остальных народов мира?).

Сам Авторханов — человек лично мужественный, глубоко переживающий трагедию не только своей родной Чечни, но и России в целом. Сильно переживал трагедию народов Кавказа, чеченского и ингушского народов, трагедию своей оставшейся в Казахстане после депортации первой семьи.

Чувствуется иногда его слишком сильная эмоциональность, что понятно по человечески, но что не всегда помогает, если пытаешься научно анализировать общество.

Бывший большевик, сотрудник НКВД, ушедший на Запад через Германию ещё во время войны, ставший в дальнейшем одним из наиболее глубоких исследователей советского режима, его эволюции и перспектив. Надо будет обязательно читать его дальше, так как многое в 1990 годы было упущено в плане чтения. (Абдурахман Авторханов — советский партийный деятель и сотрудник НКВД. Лаврентий Берия направил его в горные районы Чечни, охваченные антисоветским восстанием, с поручением либо убедить одного из лидеров восстания Хасана Исраилова сдаться, либо убить его. Вместо этого во второй половине 1942 года Авторханов перешёл линию фронта и передал гитлеровцам письмо от Исраилова с предложением совместных действий против Красной армии при условии признания Рейхом независимости Чечни в будущем. Германское командование предложение союза отвергло, мотивируя это тем, что оно не нуждается в союзниках, a самого Авторханова направило на работу в отдел пропаганды Кавказского фронта. В январе 1943 года Авторханов переехал в Берлин, где стал членом Северокавказского Национального комитета. В Берлине он прожил до апреля 1945 года, получая деньги от гитлеровцев. Чтобы не попасть в руки Красной армии, Авторханов перебежал к американцам, и работал на них до конца жизни – ред. «Н.С.».)

Возвращаясь к своим личным проблемам: опять видел какой-то странный сон. Вообще, сплю мало — сказывается не напряжение, а Арктика с её «белой ночью» длиной во всё лето. Баренцево море после выхода изо льдов вновь приобрело вид бездонной свинцовой бездны без конца и без края. Многие на борту считают дни до конца экспедиции, что уж слишком — нервы у некоторых видимо на пределе.

Готовимся к большому концерту самодеятельности совместно с нашими канадцами, американцами и британцами. Завтра до вечера будем стоять в порту этого проклятого Богом Шпицбергена, который Сталин предполагал отобрать у норвежцев. Точнее, не предполагал, а норвежцы сами так думали, что он предполагал, и  даже предлагали ему до 1949 года забрать этот архипелаг, но Сталин просто не успел этого сделать, так как не до Шпицбергена было сначала, а потом Норвегия благополучно вступила в НАТО.

Впрочем, Россия на Шпицбергене традиционно, с 1911 года, добывает уголь на одной из шахт, причём уголь этот столь низкого качества, что его добыча и транспортировка крайне нерентабельны. Но это для нашего движимого геополитической логикой руководства вопрос сохранения «лица державы», да и военные интересы! Примерно как в случае с Курилами.

Как раз тот случай, когда «лицо» становится другой частью «тела»…

Впрочем, Шпиц — это не Курилы.

Катастрофически не хватает движения, хочется взять топор, пилу, лопату, всё то, к чему привык за многие годы жизни, и чего так не достает сейчас.

Как там Виталя?

Вот уж кто ни в какую Грецию не собирается. Куда он вообще собирается?

Примерно 10:00 того же дня.

Слева по борту — очертания каких-то гор с туманом и белыми вершинами.

Шпицберген?

Другого не может быть.

Чайки и …..другие птицы, кажется, поморники, толстые и «наглые», кружат прямо над бортом, над нашими отчаянными головами, заглядываясь на нас, всматриваясь, нет ли чем поживиться и нельзя ли лично как-то нас использовать. Пытаюсь сфотографировать, но с трудом получается: они как будто понимают, что их хотят «поймать на мушку», и отлетают в сторону.

Кругом — бездна воды и тумана. Слева по курсу показался вдруг парусник, как видение! Затем, где-то на горизонте, крупное судно. Люди здесь всё же есть…

В Норвегии — траур по убитым во время террористического акта в Осло в воскресенье: какой-то «правый радикал» стрелял по участникам молодёжного лагеря на острове возле Осло, а затем подорвал бомбу.

Норвегия — «левая» страна по количеству голосующих за левых. Однако и правые «не дремлют» и реагируют по-своему. Крайне правые, которых в России куда больше, и которые у нас куда агрессивнее, в Норвегии — они всё же одиночки, а в России — их массы, они — подлинно народное явление нашей Родины! В этом — парадокс.

Если нашим массам дать оружие, то начнётся такая стрельба, что треть или половина населения страны окажется перебитой — совсем недавно кое-что подобное мы уже видели и прочувствовали на собственной шкуре. И это вряд ли можно назвать «классовой борьбой», хотя её элементы присутствуют.

Скорее, это — элементы той самой пресловутой «мелкобуржуазной» психологии, так как основная масса тех, кто готов взяться за оружие в России — это главным образом те, кто пытается получить что-либо от общества путём насилия, так как ни в какие другие методы и способы не верит. Причём не изменить общество, а выбить что-то лично для себя в плане материальных выгод, и уж тем более не в плане борьбы за социальную справедливость. Справедливость по их разумению — это когда им есть что взять от общества.

Норвежский же отморозок, стрелявший два дня назад в Осло, явно пытался изменить общество по своим меркам.

Мы живём в сложном мире, что — не более, чем трюизм…

Но почему в таких странах, как Норвегия, крайне правые — одиночки, а в России, бывшей «первой стране победившего социализма», их массы?

Впрочем, сколь бы не было сложно в России, всё равно хочется туда, домой.

Нехватка движения не компенсируется «большим» количеством работы, которой иногда целыми днями не бывает. Нехватка движения приводит к странной «работе» организма, к его «застойности». Жду новостей с «земли» через интернет, к которому будет лучший доступ в районе Шпицбергена.

От скуки, нехватки движения и работы подумалось вдруг о том, что даже такое «событие», как отравление салатом — уже событие! Перемещение на ледокол было «событием», обратное перемещение — ещё одним.

Может, обратно переместиться для разнообразия? Там бассейн есть, которым я так и не воспользовался. Надо помыть пол в каюте, давно не мыли, месяц уже как…

Странные мысли..

Их определяет наше нынешнее «бытие». Может, ещё чем-нибудь отравимся для разнообразия и ради нового события? Люди здесь пьют от стресса.

Нет, моряка из меня не получится…

Хотя многое зависит от количества выпитого. Я вернусь явно в странном психологическом состоянии… Я долго буду вспоминать эту экспедицию.

12:00 того же «счастливого» дня.

Вот он какой, Шпицберген!

Острова слева по борту — голые горы, покрытые снегом, под очень низким небом, туманы и облака прямо над верхушками гор. Похоже на ледники. Северная часть архипелага. Там вряд ли есть что-то живое, если под живым понимать только человека.

Всего на Шпице живёт не больше 20 тысяч человек, хотя надо уточнить, и все в центральной и южной части. Наверняка здесь нет правых радикалов, так же, как и левых. Зато здесь есть исследовательские станции, включая какие-то «коллекторы» арктической природы. А ещё российская шахта, столь милая сердцу нашего государства. При Сталине, если бы Шпицберген отдали СССР в 1948 году, было бы наверное много шахт. А ещё какие-нибудь полигоны…

Не прилечь ли поспать?

Смотрю «Судьбу резидента». Хорошие фильмы делали в СССР. Похожие на правду, но не правда, а точнее, ложь или полуложь, что ещё хуже. Но ведь это уметь надо так делать! А мы по молодости верили, что это правда, так как не могли поверить, что это — ложь.

Тем более не могу простить всяким нашим «историкам»…

Продолжение следует