Продолжение «Арктического дневника искателя приключений» Юрия СИМОНОВА
8 июля
Наступил «судный день», точнее, «судная ночь».
Пушки били всю ночь, или, по крайней мере, до 5 утра.
Никто не спал.
А если и пытался, то утром чувствовал себя хуже, чем те, кто не спал.
Мы пережили испытания «большой косы» со стрельбой из всех её сейсмопушек, и это было ощутимо для всех, в том числе и для тех, кто этого очень ждал.
Я тоже ждал какого-то события, но что бы так громко!
Вибрация страшная под днищем судна.
Научно-исследовательское судно превратилось в боевое, в миноносец…
Пойдём через льды — и такое будет постоянно, на протяжении двух месяцев!
Кое-кто успокаивает: мол, во льдах вибрации такой не будет, да и на приличной глубине всё будет происходить.
Наступает «самое интересное».
Выживем?
Выживем, но какой ценой?
После такого путешествия надо неделю отпуска брать и ехать куда-то в глушь.
До конца экспедиции — 71 день.
20:00 того же дня.
Мы вошли в район 76 градусов 34 мин северной широты и 38, 46 восточной долготы — мы на Севере!
Видели что-то вдали, типа острова.
Это был айсберг!
Это был большой айсберг, судя по данным радара и видеокамер.
А дальше тоже будут айсберги?
Туман, сплошной туман за бортом….
Океан слился с туманом в одно целое марево, похожее на кисель.
Это целое колышется, как кисель, как густая желеобразная масса, но не в чашке и кастрюле, а в бездне, до которой рукой подать…
Что-то ёкает где-то под «ложечкой» или в глубинах организма, вызывает страх и желание спрятаться, забиться под одеяло.
Низкое небо, иногда кажется, что можно дотронуться до него.
Какие-то круги или водовороты вокруг судна.
Когда же будет лёд вокруг?
Скоро, скоро будет много льда.
Так много, что захочется домой, как бы там, дома, не было иногда печально..
Впрочем, домой уже сейчас хочется.
Скорость 17 узлов.
Скоро встреча с ледоколом, и начнётся сплошная работа во льдах, с постоянной стрельбой под днищем и летанием вертолёта с ледокола на наш «Фёдоров» и обратно.
Летают какие-то птицы, которых я ещё не видел в реальности, а только по телевизору.
Еда, сон, иногда в перерыве, как в полудреме, беседы на русском и английском, чтение, опять сон (спать всё время хочется).
Взял в библиотеке второй том «Исторический опыт трёх российских революций ….» 1985 и 86 годов издания (под ред. Голуба Н. А., а также Бовыкина В. И., Минца И. И. (тот ещё Минц!), Нарочницкого А. Л. («отец»), и др.).
Нет лучше места для изучения истории революции, как в Арктике, во время экспедиции, по вечерам, лежа в кровати и покачиваясь на волнах. Опять, будто в студенческой молодости: «Ленин и большевики уверенно вели рабочий класс и крестьянство к победе социалистической революции, вопреки усилиям меньшевиков и прочих мелкобуржуазных контрреволюционеров». Советская полуправда, переходящая в откровенную ложь…
Надо сходить на вертолётную площадку и обозреть Арктику.
А потом всё-таки немного в теннис поиграть.
Иначе без движения хана, совсем хана…
Многие ходят по вертолётной площадке, ходят по кругу часами.
Лучше всё же в теннис, что предполагает хоть какую-то мыслительную деятельность, да и скорость движения с мгновенной ловкостью, если она дана от природы, конечно…
Общались с Лансом — человеком, говорящим на «кокни».
Он спросил, откуда у меня такой «американский» английский.
Я уточнил: «американизированный», а не американский.
Сам Ланс, оказывается, из Кента, что к югу от Лондона, и говорит на соответствующем диалекте.
С сыном на борту в одной команде.
Сын говорит на «нормальном» английском, но сильно «отдаёт» папиным акцентом.
Завтра будет интересный день.
9 июля
Рандеву с ледоколом, Арктика, становится холоднее, скоро начнут бить пушки, всех свистать…
Мы ещё не во льдах.
Но отдельные «льдинки» плавают.
Координаты — 82 широты, 62 долготы.
Но скоро будем — осталось каких-то 200 миль до них.
Погода — до нуля и чуть выше.
Ветра почти нет: 3 и 6 метров в секунду.
Ночи не было, как впрочем, её не было вообще до сих пор — полярное лето за окном, которое белыми ночами докатывается до нас в Питере и на Северо-Западе.
Причём это лето будет длиться до сентября, а потом чем-то сменится.
Чем — посмотрим.
Здесь, в Арктике, белые ночи порождаются удивительным творческим актом природы. Или, как сказали бы верующие люди, — Богом и его божественным провидением!
На «улице» то же самое, что и вчера — марево из тумана и воды до горизонта. Птицы стайками облетают наше судёнышко, как будто недоумевая нашему присутствию в этом царстве воды и тумана и в то же время предвкушая какую-то поживу в виде халявного корма или тепла от энергии двигателей — что «дадут».
Много птиц!
Откуда они вдруг налетели?!
Утреннее совещание в том же составе.
G. рулит, «рулит» постоянно, внося ежесекундно коррективы уже в то, что было согласовано ранее. Причём старается это делать на своём невыносимом английском, превращая наши «посиделки» в игру одного актера. Это раздражает, особенно Mr. Z, который, как и Mr, S, английский понимает слабо, а чаще и вовсе не понимает.
G. одновременно забавляет.
Have to keep a low profile…
Наша с Машей работа усложняется: кому переводить? И в каком объеме?
До кромки льда — примерно 200 миль.
В 16 или 17:00 — начинаем полномасштабные работы по испытанию косы со стрельбой, что повлечёт всё то, что пришлось пережить позавчера.
Теперь это переживание будет с нами уже постоянно на протяжении двух месяцев.
Жить станет намного «веселее»!
Как там в Питере?
Спала ли жара?
Все ли при деле?
Беспокойство переходит в состояние «отключки» и в желание спать.
Кстати, ночью спится плохо.
Зато днём хорошо.
Опять много читал — на немецком, хотя не всё понимаю, о русской революции в официальном «советском исполнении», о Пири Томасе, тексты на компьютере.
Работы мало.
Вчера обучал английскому одну из наших дам-уборщиц.
Получил истинное педагогическое удовольствие…. (smile).
Ещё одно совещание, по поводу согласования предстоящих работ и отработки взаимодействия с ледоколом.
G. опять «рулит», причём на двух языках.
Особенно «хорош» английский.
Ничего не понятно!
Старик сам себя переводит на оба языка, повторяя одни и те же фразы по нескольку раз. Ничего не слышно, что он говорит, но всё равно интересно.
Z. сильно раздражается, что заметно.
В нашу совместную работу это вносит сильный элемент дезорганизации.
Понимает ли, или поймет ли это G.?
Говорили о том, что нам надо «слетать» на «Россию» для проведения совещания и инструктажа. Это значит, что будем летать на вертолёте. Полетаем? Никогда не летал на вертолёте! Тем более в Арктике, что особенно захватывает…
Сейчас будем «пить кофе» минут через …дцать, то есть собираться у «американцев» узким кругом — Z., наши, канадцы, я и Маша. Без «посторонних», то есть G.
Оказывается, Z. в прошлом году перенес heart attack!
Не знал!
Но если это так, то похоже на то, что «среда замучила», то есть производственная обстановка, очень похожая на то, что было в советское время.
Мало что изменилось с тех пор, а если изменилось, то не к лучшему.
Обед.
Перелёт на вертолёте на борт «России» планируется примерно на 19:00.
Презентация Дона по проекту косы GXT, её использования и параметров для команды (капитанов, старпомов и механиков) — в то же примерно время.
Дон не полетит, а кто тогда переводить будет на презентации?
Маша, скорее всего…
Холодно на палубе.
Ноль градусов и даже ниже, по ощущениям, но будет ещё холоднее – Арктика всё же….
Крачки летают большими стаями…
Откуда столько? Земля близко? Франца нашего Иосифа?
Хочется проплывающих рядом айсбергов, слегка задевающих нас боком, не совсем как на «Титанике», но похоже, а мы их отпихиваем кручьями и другими подручными средствами!
Фантазия разыгралась…
А между тем где-то примерно в 15:00 сбоку по курсу, справа, появился ледокол «Россия».
Появилось также некоторое количество больших плавающих льдин по обоим бортам, которые члены команды упорно называли торосами.
На горизонте какие-то более крупные объекты.
Айсберги?
Холодно, около нуля.
Зима среди лета.
В июле месяце…
Низкое небо, и изморозь на палубе появилась.
Вертолёт.
Много шума и восторга.
Привозят трёх новых членов экспедиции, включая В. В. Глазко, зам главы экспедиции по оргвопросам.
Здесь вообще много начальства, но каждый знает своё дело…
Машу сажают в вертолёт, и она вместе со Стью и Z. отлетает на ледокол, где пребывает часа два.
Затем также быстро они возвращаются.
Я оказался большим, а вертолёт слишком маленьким. Поэтому вертолёт «захотел» Машу.
Ок!
Ночью плохо спал.
Заснул, чтобы часа в 3 проснуться от очередного залпа наших пушек.
Пристрелявшись немного и сделав небольшую паузу, часа в 4 утра пушки начали беспрерывную стрельбу до 8:00.
Всё и все ходили ходуном.
На утреннем совещании у Z. было сказано, что сильная вибрация была отмечена в машинном отделении и на мостике.
Причём в машинном отделении вибрация может привести к сбою элементов автоматики и к остановке двигателей.
Будут думать, что делать.
Пальба прекратилась, и будут делать испытание на отработку сближения с ледоколом.
Мимо проплывают burgy bits, то есть обломки айсбергов, и некоторые из них похожи на каких-то причудливых зверей и птиц.
Предстоит вход в зону льдов.
В данный момент мы — на кромке льдов, и прямо по курсу — наш ледокол.
С ним прямая связь с мостика.
Всё вокруг в сплошном тумане, и туман густеет.
На снимках Orca видно сплошное белое пятно впереди.
Сплошной лёд?
А ледокол на что?
Стью и «бывалые» спокойны на этот счёт.
Ну что же, плывём дальше.
Надо немного подремать до обеда, так как ночью было невозможно спать…
Тишина вдруг вокруг.
Все затихли, предвкушая то, что будет впереди.
Как там в Питере?
13:00 того же полярного дня.
Послеобеденное время.
Полный штиль и туман такой, что ни зги не видно.
Туман и тишина, как если бы вдруг дали команду «сверху» специально, чтобы никуда не двигались и ничего не делали…..
Испытания отложены, пушки замолкли.
Надолго ли?
Calm before another storm?
We’ll see.
Пушки «заговорят» теперь после испытаний на совместный разворот с ледоколом после входа в лёд.
Пока ничего, кроме тумана и водяного марева.
Проснулся с чувством тревоги.
Отчего?
Опять стал думать о доме.
Накопилось столько за прошедшие годы, что последствия трудно перевариваемы.
It comes home to roost, как говорят американцы.
Все-таки командировки более чем неделю длиной трудно переносятся, а тут ещё нет возможности куда-либо «вылезти», кроме как на палубу, да иногда на мостик, где я — не очень желанный посетитель.
Пусть Маша там подольше побудет — ей нравится, она довольно свободно себя чувствует с некоторыми членами команды и набирается знаний и навыков в области английского языка, особенно в «разговорном жанре».
Вообще, наш с ней некий тандем — в общем-то не такая уж плохая идея, и мы друг друга дополняем.
Хотя что будет впереди — ещё время покажет.
Вспоминается «Балтика», где совместная недолгая работа с В-киной закончилась как-то драматично. Та особо не старалась брать на себя инициативу в плане работы, пользуясь моей помощью, зато быстро находила общий язык с некоторыми высокопоставленными сотрудниками, в частности, с покойным Вайсманом. И была неврастеничкой. И это сказывалось на работе и самочувствии.
Вообще, работа и всякое общение с дамами разного возраста вносят свои нюансы. Надо быть начеку и не забывать о подвохах. Соблюдать нейтралитет и не высовываться! В конце концов, М. надо зарекомендовать себя, так как она постоянный сотрудник в ГНИНГИ.
Мне это «не грозит», и пусть …
И вообще, я не от хорошей жизни «пошёл» в эту экспедицию.
Мне простительно…
Всё это изрядно надоело, вся эта «конспирация».
Но осторожно!
Берегись!
Продолжение следует
Предыдущие части дневника Юрия СИМОНОВА:
Часть 5. Юрий СИМОНОВ. Свинцовая бездна
Часть 4. Юрий СИМОНОВ. Заполярье, но не наше
Часть 3. Юрий СИМОНОВ. В Арктику с Пилсудским и Мао
Часть 2. Юрий СИМОНОВ. Жизнь, хватит издеваться!
Часть 1. Юрий СИМОНОВ. Арктический дневник искателя приключений
