Владимир СОЛОВЕЙЧИК
Обращаясь мыслью к опыту революционеров прошлого, нам никак не обойти великий и одновременно трагический опыт международного коммунистического движения. Этот опыт нужен нам не как предмет для исторических штудий, хотя важно и это, но, в первую очередь, как урок на будущее. Мало в ком из лидеров коммунистов прошлого века nfr воплотились все драматические противоречия движения, как в фигуре венгерского руководителя Яноша Кадара.
Два товарища
Сто лет тому назад, 26 мая 1912 года, в вольном городе Фиуме (ныне это – хорватская Риека) работавшая служанкой полусловачка-полувенгерка Борбола Черманек родила внебрачного ребёнка. Это был сын солдата австрийской армии Яноша Крецингера, который своим кровным отцом признан не был и получил при регистрации рождения имя «Джованни Черманек». В 1918 году монархия Габсбургов рухнула. Шестилетний Джованни перебрался вместе с матерью в Будапешт. В возрасте 14-ти лет он оставил школу и стал работать по найму. Через два года юноша выиграл открытый шахматный турнир профсоюза парикмахеров и получил в подарок венгерский перевод «Анти-Дюринга». Книга Энгельса не просто пробудила у него интерес к марксизму, она изменила весь строй мышления и привела Яноша Черманека (он стал называть себя на венгерский лад) в 1931 году в ряды запрещённых коммунистических организаций. В его деятельности были аресты и тюрьмы, подполье и голодовки – обычная судьба венгерского коммуниста в условиях хортистской диктатуры. Скрываясь от полиции, он и получил свой первый подпольный псевдоним «Барна» («Шатен»), а после освобождения страны от нацистов и выхода Компартии из подполья взял фамилию «Кадар» («Бондарь»).
В те же годы вышли на историческую сцену и два старших товарища Яноша по коммунистическому движению – Матьяш Ракоши и Имре Надь, каждый из которых сыграет свою весомую роль в том, что можно назвать «человеческой трагедией коммуниста Кадара». Оба они в годы Первой мировой войны попали в русский плен. Матьяш Розенфельд, взявший себе псевдоним «Ракоши», в 1918 году вернулся на родину, где входил в правительство Венгерской советской республики. Затем работал в Москве, будучи одним из секретарей исполкома Коминтерна, чьё мнение ценил Ленин, а в 1924 году был направлен на нелегальную работу и пятнадцать лет, до переправки в СССР в октябре 1940 года в обмен на захваченные царскими войсками в 1849 году венгерские знамёна, провёл в каторжной тюрьме. Имре Надь после участия в Гражданской войне в Забайкалье в рядах Красной Армии, как и товарищ Ракоши, вернулся в Венгрию, отсидел три года в тюрьме и в 1930 году эмигрировал в СССР.
В 1989 году были извлечены из архивов документы о связях Надя с советскими органами госбезопасности. Документы отнюдь не являются подделкой и в общем не оставляют сомнений в причастности Надя к агентурной разработке некоторых из тех венгерских коммунистов-эмигрантов, которые в 1937-1938 годах стали жертвами сталинских репрессий. Между тем, российский дипломат и исследователь Валерий Мусатов, много лет посвятивший изучению Венгрии в новейшее время, приводит в качестве неоспоримого свидетельства собственноручно написанную 20 марта 1940 г. автобиографию Надя, где чёрным по белому написано: «С НКВД я сотрудничаю с 1930 г. По поручению я был связан и занимался многими врагами народа» (Восточный блок и советско-венгерские отношения. 1945-1989 годы. СПб.: Алетейя, 2010, стр. 129). Добровольное сотрудничество Имре Надя с органами увенчалось актом формальной вербовки 17 января 1933 года с присвоением агентурного псевдонима «Володя». Агент «Володя» потрудился на славу: в 1937-1938 годах способствовал аресту венгров – сотрудников Института мировой экономики, а в апреле и июне 1940 года составил два списка «антисоветских, террористических и неисправимых элементов» из числа эмигрантов (Владислав Хеделер, Штеффен Дицш. 1940 – счастливый год Сталина. М.: РОССПЭН, 2011, стр. 124). Одновременно с освобождением Матьяша Ракоши тесно связанный лично с Лаврентием Берия и Георгием Маленковым (секретарём последнего по вопросам Коминтерна Надь и работал) «Володя» получил задание следить за своими соотечественниками в эмиграции. Ракоши не вполне доверяли, памятуя то, что в начале 20-х годов по делам Коминтерна он плотно общался не только с Лениным и Молотовым, но и с Троцким, Зиновьевым, Бухариным. Масштабы деятельности агента «Володи» в тот период можно предположить по данным, обнародованным не так давно венгерской исследовательницей Каталин Петрак. Верховный Суд СССР в 1955-1956 годах реабилитировал 17 венгерских политэмигрантов. Процесс был продолжен, и к началу 1989 года их число составило 56 человек. Тогда же Институт истории партии подготовил аналитическую записку, в которой просил начать процесс реабилитации 261 человека (Восточный блок и советско-венгерские отношения. 1945-1989 годы. СПб.: Алетейя, 2010, стр. 66).
Агенты и кадры
После освобождения Венгрии Красной Армией венгерские коммунисты медленно, но верно перетянули на себя все рычаги государственной власти. 14 июня 1948 года они объединились с социал-демократами, образовав Венгерскую партию трудящихся. Генеральным секретарем Центрального руководства Венгерской партии трудящихся (ЦР ВПТ) стал Матьяш Ракоши, его заместителями – бывшие коммунисты Михай Фаркаш и Янош Кадар, бывший социал-демократ Дьёрдь Марошан. Имре Надь вошел в Политбюро ЦР ВПТ. Карьера Кадара резко продвинулась. В августе того же года он сменил своего друга и товарища по политбюро ЦР ВПТ Ласло Райка на посту министра внутренних дел. Тут-то и берёт начало трагедия Кадара как коммуниста и человека. Заняв кресло Райка, Кадар, видимо, из соображений карьерного роста и самосохранения, принял самое активное участие в фабрикации его «дела». В докладной министру государственной безопасности СССР Виктору Абакумову от 20 июня 1949 года советский советник в Венгрии генерал-лейтенант Михаил Белкин, ссылаясь на сообщение советских агентов, начальника Управления государственной безопасности (УГБ) Венгрии генерал-лейтенанта Габора Петера и его заместителя полковника Эрне Сюч, отмечал: члены политбюро ЦР ВПТ, министр обороны Михай Фаркаш и министр внутренних дел Янош Кадар и «им подчинённые следователи из МВД совершенно сознательно при допросах применяют к арестованным крайние меры физического воздействия (без учёта определённых границ последствий)». «Необъективно и провокационно записываются показания арестованных. Стоит арестованному назвать какую-нибудь фамилию в качестве своего знакомого, как следователь приписывает к этой фамилии «шпион», «троцкист» и т. п., из одного дела делают организацию. На объективные замечания нашей агентуры в системе МВД Венгрии о недопустимости таких методов внимание не обращается», — указывал Белкин (Никита Петров. По сценарию Сталина: роль органов НКВД – МГБ СССР в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945 – 1953 гг. М.: РОССПЭН, 2011, стр. 193). Подобные безобразия дали Белкину основание предположить, что показания арестованных «требуют очень тщательной и глубокой проверки со стороны объективного следователя без вмешательства упомянутых выше Фаркаша и Кадара». Фактически подложный, не соответствующий действительности характер обвинений против Райка и его сторонников, как мы видим, не был тайной ни для кого.
Однако служебное рвение Яноша Кадара было замечено и получило поддержку. Когда в начале 1950 года было принято решение о выделении УГБ из МВД в самостоятельное ведомство, Кадар был назначен главным инспектором государственной безопасности. Карьерный рост Кадара вызвал ревность со стороны многих: Фаркаша, Надя и самого Ракоши. При этом агент «Володя» был наиболее опасен. Медленно идущий к самой вершине власти, искушённый в аппаратных интригах и механизмах принятия решений внутри советской правящей верхушки, Надь, как говорили в партийном аппарате, имел и личные основания для ненависти к Кадару. Будучи заведующим отделом административных органов ЦР ВПТ, агент «Володя» не просто обладал всей полнотой информации о положении дел в стране, но и непосредственно курировал деятельность УГБ. Можно предположить, что Надь начал тонкую игру, действуя не напрямую, а через соответствующим образом обработанного Ракоши и ставшего верным союзником Надя Фаркаша. Целью было устранить не только Кадара, но и всех лиц в УГБ, так или иначе связанных с Абакумовым, отношение к которому со стороны московских покровителей «Володи» было весьма прохладным.
Ещё в начале 1950 года через советских советников Ракоши сообщил в Москву, что «вялый, нерешительный» Кадар не внушает ему «политического доверия», поскольку после ареста в 1934 году «за предательское поведение на допросе был исключён из рядов организации». Будто бы Кадар до 1939 года «поддерживал контакт с троцкистами», что в годы войны «предложил распустить венгерскую компартию и вместо неё создать так называемую партию мира», что в 1948-м Кадар неоднократно заявлял, что в Венгрии нет троцкистской опасности, «являясь близким человеком Райка, болезненно переживал его разоблачение». В начале марта Ракоши усилил эти мотивы в письме во внешнеполитическую комиссию ЦК ВКП(б): «Кадар был личным другом Райка и в подполье, и после освобождения страны…» (Волокитина Т. В. , Мурашко Г. П. , Носкова А. Ф. , Покивайлова Т. А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа (1949 – 1953). Очерки истории. М.: РОССПЭН, 2002, стр. 538).
В итоге в июне 1950 года Янош Кадар был переведён на работу в ЦР ВПТ, а новым министром стал старый коммунист-подпольщик Шандор Зельд. Стартовала массовая «чистка» в системе УГБ. Арестованные в Венгрии 10 октября 1950 года Эрне Сюч и его брат Миклош умерли 21 ноября от жестоких побоев в тюрьме. Смерть арестованных наступила «в результате тяжких увечий». 3 января 1953 года был арестован и Габор Петер. Но ещё до этого за решёткой оказался сам Кадар. 21 апреля 1951 года Ракоши уведомил Сталина, что на состоявшемся заседании политбюро ЦР ВПТ 19 апреля 1951 года с должности был снят старый подпольщик, министр внутренних дел Шандор Зельд, который на следующий день покончил с собой. «Опасаясь, — писал Ракоши, — что член политбюро Кадар и мининдел Каллаи, узнав о самоубийстве Зельда, могут бежать, мы их обоих арестовали» (там же). Преемник Кадара на посту министра внутренних дел бывший подпольщик Шандор Зельд убил мать, жену, детей и застрелился сам после того, как узнал о своем предстоящем аресте. (Алексеев В. М. Венгрия-56: прорыв цепи. М.: Независимая газета, 1996, стр. 89). В мае 1951 года Кадар был приговорён к пожизненному тюремному заключению, выйдя из тюрьмы лишь три года спустя.
Раб стабильности
Всё произошедшее во многом изменило мировоззрение Кадара — именно отсюда, мне кажется, идёт его знаменитый лозунг, выдвинутый после трагедии октября 1956 года (антисоветского восстания): «Кто не с нашими врагами, тот с нами». Лозунг, ставший при правлении Кадара реальной политикой, выгодно отличавшей тогдашнюю Венгрию от соседей по социалистическому лагерю. Но именно в событиях тех лет, думается, помимо чисто политических резонов, следует искать истоки непримиримости Кадара к Ракоши, умершему в ссылке в СССР в 1971 году, ибо Кадар так и не дал согласия на возвращение его на родину, и к Имре Надю. Кадар знал, что Имре Надь был человеком Берии. Об этом он сам говорил во время встречи с Генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачёвым в сентябре 1985 года. Не мог не знать, что в 1951-м Имре Надь, как заведующий отделом административных органов ЦК, подписывал вместе с начальником ведомства госбезопасности предложение об аресте Кадара (Восточный блок и советско-венгерские отношения. 1945-1989 годы. СПб.: Алетейя, 2010, стр. 181). Можно предположить, что кроме понимания необходимости отпора и подавления вооружённой контрреволюции отчасти и изложенными выше личными обстоятельствами руководствовался Кадар 1 ноября 1956 года. В этот день он принял главное решение в своей жизни: пришёл в советское посольство и вместе с семью своими соратниками полетел в Москву, где приступил к формированию «Революционного рабоче-крестьянского правительства». Оно формально пригласило через три дня советские войска для свержения правительства Имре Надя. 15 июня 1958 года в ходе закрытого суда был вынесены смертные приговоры Имре Надю и двум его соратникам, на следующий день приведённые в исполнение.
В конце жизни престарелый лидер венгерских коммунистов оказался жертвой собственных товарищей по партийному руководству, действовавших по прямому указанию ЦК КПСС. «Со временем в зените славы Янош Кадар стал рабом собственной политики стабильности. Это касалось кадров, привязанности к людям, которые много лет стояли вокруг него. Но ещё важнее стало то, что “бессменный руководитель” начал терять чувство реальности, утратил интерес к обновлению политики. Утратил и политическую смелость. Кадар остался один на вершине власти, а оппонентов давно не было. Ситуация в стране осложнялась. Он это чувствовал, а выхода не находил. Прежний опыт не помогал. Умно рассуждая о необходимости плавной смены главного руководителя в соцстранах, он сам стал препятствием на пути обновления и модернизации политики Венгрии. Ему надо было уходить на отдых в 1980 или 1981 году, но он затянул до 1988 года… Конец жизни Кадара – это чистая человеческая трагедия. Избранный на специально сконструированный пост председателя ВСРП, а фактически брошенный новым руководством партии на произвол судьбы, физически и духовно немощный старик в условиях кардинального пересмотра оценок событий 1956 года не смог защитить себя. Его полубезумная речь на Пленуме ЦК в апреле 1989 года была таким шагом со стороны глубоко больного человека, хотя в этой речи чувствовалась странная логика. Он ведь сказал, что советским агентом не был, что в 1956-1958 гг. погиб не только Имре Надь — до него погибали люди, и что он, Кадар, не уклоняется от своей ответственности. Ему жаль всех погибших. В письме ЦК в апреле 1989 года он просил по суду прояснить его вину за процесс над Имре Надем, но этого не стали делать», – вспоминает бывший посол нашей страны в Венгрии Валерий Мусатов (там же, стр. 179-181). Янош Кадар ушёл из жизни 6 июля 1989 года.
Нынче в моде резко критическое отношение к делам и самой личности Кадара. Как мы видим, для этого есть немало оснований. Но не стоит забывать, что он более трёх десятков лет стоял у руля своей партии и своей страны, был умным и расчётливым политиком, популярным в народе. Человеческая и политическая трагедия Яноша Кадара – урок всем представителям современных левых. Извлекая уроки из деятельности наших предшественников, никоим образом не стоит забывать об их ошибках. Чтобы они не повторялись вновь и вновь.
