Сорок лет назад был убит марксистский диктатор Конго
Алексей ЖАРОВ
В тропической Африке есть две большие страны с одинаковым названием. Путать их не следует. Есть Демократическая Республика Конго (ДРК) — бывший Заир. А есть просто Республика Конго — бывшая НРК. 18 марта исполнилось 40 лет со дня, когда капитан Бартелеми Кикадиди сменил власть в НРК, застрелив президента Мариана Нгуаби. Только так страна смогла избежать массового кровопролития. Уже анонсированного Нгуаби.
Крокодил Аббата
Началось всё в Год Африки — 1960-й. Французское Среднее Конго превратилось в независимую Республику Конго со столицей в Браззавиле. Первым президентом стал Фюльбер Юлу. Ещё до того, как Конго обрело свободу, этот человек получил прозвище Аббат Юлу.
Он был католическим священником, но рассорился с церковным начальством. Мало того что критиковал колониальные власти, так ещё и удивлял прихожан своими мистическими откровениями. Например, в его проповедях слышались намёки на мистическое перевоплощение от конголезского национального героя Андре Матсуа. Оба, кстати, происходили из народа лари. Почти все лари живут в столице страны, и именно из его рядов вышли многие представители тамошнего «креативного класса». Малочисленность этого народа никак не помешала Аббату Юлу снискать популярность в самых широких кругах конголезского общества.
Аббат Юлу не только активно боролся за независимость. Он ещё и стремился превратить свою родину в некое подобие Франции, в государство европейского типа, где торжествуют ценности современного западного общества.
Когда Аббат стал участвовать в политике, церковь лишила его сана. Избираться в органы власти — удел мирянина, а не священнослужителя. Аббата Юлу это не остановило. Для прихожан он, несмотря на запрет в служении, так и остался Аббатом. Реальным главой Конго он стал ещё до провозглашения независимости. Кстати, в качестве символа своего движения Аббат выбрал милое зелёное пресмыкающееся, известное нам как крокодил.
Аббат Юлу не только активно боролся за независимость. Он ещё и стремился превратить свою родину в некое подобие Франции, в государство европейского типа, где торжествуют ценности современного западного общества. Отсюда — жёсткий антикоммунизм Юлу.
Республика Конго при Фюльбере Юлу стала одним из африканских форпостов западного мира. Например, Аббат много сделал для того, чтобы Патрис Лумумба, глава соседнего Конго, оказался в политической изоляции и в конце концов был убит антикоммунистическими повстанцами Катанги. Юлу дружил не только с Францией и США, но и с Португалией, ведшей колониальную войну против своих партизан.
Увы, благие намерения часто заканчиваются пшиком. Через три года выяснилось, что при первом президенте Конго царит дикая коррупция, налоги всё повышаются и повышаются, и несть им конца. То ли Аббат воровал, то ли у Аббата воровали. Главное, что имя его стало ассоциироваться с грязными деньгами и отмыванием средств в западных банках. Былая популярность быстро улетучилась.
Через три года выяснилось, что при первом президенте Конго царит дикая коррупция, налоги всё повышаются и повышаются, и несть им конца.
Когда начались массовые забастовки, Юлу арестовал лидеров профсоюзов. Тут он прокололся: люди озверели и снесли режим в «три славных дня» августа 1963-го. Конечно, забастовщикам помогли офицеры, решившие, что защиты такая власть не стоит.
Кружным путём экс-президент добрался до Франции. Генерал де Голль с трудом избавился от него, кое-как сплавив в Испанию и приплатив за этот подарок полмиллиона франков содержания. Аббат Юлу жил под покровительством каудильо Франко, написал книгу «Я обвиняю Китай». Посмеивался над вынесенным ему в Браззавиле смертным приговором. Скончался в 1972-м и был похоронен в браззавильском католическом соборе. Даже коммунисты не решились возражать. Слишком много в Конго юлистов.
Владычество Альфонса
Следующим президентом стал бывший школьный учитель Альфонс Массамба-Деба. Как и Юлу, он происходил из народности лари. Оба являлись основателями Демократического союза защиты африканских интересов. Оба пришли к политической власти в одно и то же время. Только Аббат Юлу сразу стал руководителем государства, а Массамба-Деба — министром образования в его правительстве. После провозглашения независимости Массамба-Деба немного сменил профиль, заняв должность министра планирования. На этом сходства двух великих конголезцев заканчиваются.
Различия оказались гораздо более существенными. Во-первых, Массамба-Деба был протестантом. Аббатов он вообще не любил. Во-вторых, он всерьёз увлёкся марксизмом. За что в мае 1963 года был выведен из кабинета Юлу. Став президентом, Массамба-Деба переизбрал себя главой государства на безальтернативных выборах.
Если Аббат ориентировался на страны Запада, то Массамба-Деба нашёл себе друзей в Москве, Пекине и Гаване. В первую очередь в Пекине. Но на Кубе ему тоже очень понравилось. Пожав руку Че Геваре, Массамба-Деба вернулся на родину не один, а в сопровождении бодрых кубинских парней. Эти бородачи и стали на защиту его режима.
А защищать было от кого. В Конго началось жёсткое огосударствление всего и вся. Такие процессы неизбежно порождают сопротивление. Поэтому кубаносы без дела не сидели. Например, давили мятеж парашютно-десантного батальона летом 1966-го.
Если Аббат ориентировался на страны Запада, то Массамба-Деба нашёл себе друзей в Москве, Пекине и Гаване. В первую очередь в Пекине. Но на Кубе ему тоже очень понравилось.
Архитектором конголезского коммунизма в те годы был Паскаль Лиссуба. В отличие от первых двух президентов, он происходил из народности нзаби, относящейся к этнической группе батеке (сейчас примерно 18 процентов населения Конго). Это не помешало Аббату Юлу назначить его министром сельского хозяйства, а Массамбе-Дебе — главой правительства. Лиссуба был активным участником «Группы Мпила» — тамошнее неформальное политбюро, вроде кооператива «Озеро». С делами справлялся отлично. Помимо экономики, он уделял огромное внимание политическому контролю и госбезопасности. На его счету множество внесудебных расправ над противниками марксистского режима.
Всё же, надо признать, владычество Альфонса оказалось не таким уж жестоким. Хотя он и пытался брать пример с Мао Цзэдуна. Тот же Аббат Юлу немного посидел в военной тюрьме, после чего Массамба-Деба тайно переправил его в соседнее Конго. Где изгнанника по старой дружбе приютил тогдашний флагман африканского антикоммунизма Моиз Чомбе. Организаторы мятежа 1966-го, в общем-то, отделались испугом.
Мятежа, кстати, могло не быть, если бы Массамба-Деба не разжаловал командира парашютно-десантного батальона Мариана Нгуаби. По своим левацким взглядам капитан Нгуаби мало отличался от Массамбы-Дебы. Хотя принадлежал к другой народности — мбоши. Но понизили его не за это, а в силу личностной конкуренции. Что-то им друг в друге не понравилось.
29 июля 1968-го, через два года после мятежа, Массамба-Деба всё-таки решился арестовать популярного командира. И повторилась драма Аббата Юлу: теперь люди восстали уже против Массамбы-Дебы. Причём восстали не только левые сторонники Нгуаби, но и правые юлисты. Понимая, чем это чревато, президент через два дня освободил капитана.
Но было поздно. Ещё через пару дней Массамба-Деба подал в отставку. Во главе Конго стал Нгуаби. Было ему тогда 29 лет.
Бунты Пьера и Анжа
Изменилось ли что-нибудь? Да, изменилось. Массамба-Деба старался копировать китайский опыт, не ссорясь с Советским Союзом. Нгуаби однозначно развернул политику на просоветские рельсы. Движухи становилось меньше, зато больше многословных речей. Меньше риска, больше стабильности. Однопартийная система Конголезской партии труда (КПТ) с ЦК вместо парламента. Не столько рукопожатия кубинских команданте, сколько поцелуи с дорогим Леонидом Ильичом.
А вот в экономической сфере, что интересно, Нгуаби поначалу слегка либерализовал курс. Начался непродолжительный конголезский НЭП. Но уже в 1970-м вождь развернул широкомасштабную национализацию промышленности, транспорта и сельского хозяйства, а вслед за тем под каток партийной машины попали лавочники и прочие мелкобуржуазные элементы. Политическая структура тщательно копировала советские аналоги. Возникли и комсомол, и ВЦСПС и Союз писателей. Заодно и страну переименовали в Народную Республику Конго (НРК — почти как ДНР-ЛНР). Официальной идеологией стал марксизм-ленинизм. В качестве неприятного бонуса прилагалось подавление «угнетаемых классов» — буржуев, крестьян и, что уж мелочиться, «несознательных» рабочих.
Ни в одной стране такие вещи не проходят без отчаянного сопротивления. Первую попытку свержения Нгуаби предпринял лейтенант Пьер Кинганга — выпускник Рязанского воздушно-десантного командного училища. С самого начала этот славный парень был убеждённым антикоммунистом, сторонником Аббата Юлу. Советская действительность, естественно, укрепила эти взгляды. При этом Пьер был прирождённым Робин Гудом, защитником обездоленных. Когда Массамба-Деба преследовал Нгуаби, Кинганга поддерживал Нгуаби. Когда Нгуаби пришёл к власти, Кинганга выступил против него.
В 1970-м вождь развернул широкомасштабную национализацию промышленности, транспорта и сельского хозяйства, а вслед за тем под каток партийной машины попали лавочники и прочие мелкобуржуазные элементы. Политическая структура тщательно копировала советские аналоги.
«Час X» ударил 23 марта 1970-го. Бойцы Кинганги захватили радиостанцию «Голос конголезской революции» и объявили о свержении диктатора. В эфире прозвучал самый первый гимн Республики Конго, принятый ещё при Аббате Юлу. Но Нгуаби не растерялся. К концу дня мятеж подавили, а Кингангу убили.
Обратим внимание на два момента. Во-первых, в качестве цели мятежники выбрали не казарму, не арсенал, а именно радиостанцию. Идеология — вот самое мерзкое и страшное в диктатурах. Кинганга и его товарищи решили перерубить канал мозгомойства. Во-вторых, Кинганга погиб в перестрелке, а не по решению какой-нибудь «тройки». Это тоже в духе Конго.
Следующая попытка не заставила себя ждать. Не прошло и двух лет, как 22 февраля 1972-го восстала другая группа товарищей. Во главе стоял Анж Диавара, в недавнем прошлом помощник Нгуаби по обороне и безопасности. Теперь атака на режим шла не справа, а слева.
Диавара чтил и Маркса, и Че Гевару, и Мао, а некоторые сравнивают его с Троцким. Если Кинганга боролся против коммунизма, то Диавара поднял людей в защиту «подлинного коммунизма». Против коммунизма Нгуаби, которого он обвинял в олигархизме, бюрократизме, милитаризме, трайбализме и сговоре с империализмом. Левее левого! Словом, красный идеалист, столкнувшийся с «реальным социализмом». Случай совсем нередкий. Нечто подобное ангольскому «Мятежу фракционеров» Нито Алвиша — хотя Диавара вызывает гораздо большую симпатию. Быть может, если бы судьба отпустила ему больше времени, он бы повторил путь Жонаса Савимби. Но этого мы уже не узнаем.
Диавара чтил и Маркса, и Че Гевару, и Мао, а некоторые сравнивают его с Троцким. Если Кинганга боролся против коммунизма, то Диавара поднял людей в защиту «подлинного коммунизма».
Мятеж опять быстро подавили. Диавара и его люди бежали в джунгли, где создали «Движение 22 Февраля». Началась типичная африканская партизанщина. Постепенно каратели вытеснили «февралистов» в соседний Заир. Заирский президент Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга хоть и дружил с маоистским Китаем, но у себя дома коммунистов истреблял. Причём любых — просоветских, прокитайских, проалбанских. Поэтому без угрызений совести выдал Диавару и его друзей правительству Народной Республики Конго.
Нгуаби приказал расстрелять их без суда и выставить трупы в столице. Снова всех переиграл… Народ был шокирован и подавлен. Президент парил в мрачном величии непобедимого исполина. Но в этот момент у многих его соратников что-то переломилось в душе.
Тирания Мариана
Среди этих соратников был глава оборонного ведомства Жоаким Йомби-Опанго. Политически он являл собой противоположность Диаваре. Неукротимый Анж представлял левое крыло КПТ, хитроумный Жоаким — правое. Своеобразный «Бухарин конголезской революции». Только совсем не «терпила», в отличие от нашего Николая Ивановича.
Главную роль в подавлении мятежа Диавары сыграл именно Йомби-Опанго. Но через несколько лет, в 1976-м, Нгуаби отстранил его и заменил услужливым заместителем по имени Дени Сассу-Нгессо. Этот был не правый и не левый. Где-то в центре. Подобно некоторым аквариумным рыбкам, он мог принимать любую окраску в зависимости от ситуации.
Путь Нгуаби к неограниченной власти очень напоминал 1920-е годы в СССР: сначала Сталин сначала с помощью «правых» Бухарина и Рыкова отправил в нокаут «левых» Зиновьева, Каменева и Троцкого, а затем при помощи услужливых функционеров загасил «правый блок».
Как известно, немало сталинцев тоже оказалось на плахе. Подобная перспектива замаячила и в НРК. А в КПТ состояли люди образованные, историю учили. Поэтому даже Сассу-Нгессо начал вынашивать крамольные мысли. А уж участники «правого блока» — подавно.
Возмущаться стал и бывший президент Альфонс Массамба-Деба. В начале марта 1977-го он написал письмо Нгуаби. В котором посоветовал президенту уйти в отставку. Альфонс и Мариан поменялись местами. Десятилетием раньше Нгуаби боролся против диктатуры Массамбы-Дебы, теперь Массамба-Деба боролся против тирании Нгуаби.
Над страной сгустились зловещие сумерки. Набухал кровавый гнойник, которому вот-вот предстояло взорваться ещё большей кровью. «Радикализация революции», объявленная Нгуаби, означала экономический застой, социальное обнищание и массовое озлобление. Диктатор принимал упреждающие меры. Он даже распустил Политбюро ЦК КПТ, заменив его «Специальным революционным государственным штабом». Нечто вроде маоцзэдуновской «Группы по делам культурной революции» или сталинских «шестёрок» и «семёрок». Этот штаб — самовластно сформированный Нгуаби — был поставлен над ЦК и правительством. Из ЦК заблаговременно убрали Йомби-Опанго. Зато резко усилился Сассу-Нгессо.
Над страной сгустились зловещие сумерки. Набухал кровавый гнойник, которому вот-вот предстояло взорваться ещё большей кровью. «Радикализация революции», объявленная Нгуаби, означала экономический застой, социальное обнищание и массовое озлобление.
Даже в партии почти открыто пошла агитация за всеобщую забастовку. Формальным требованием выдвигалось возвращение полномочий ЦК. Но реально назревал всеобщий бунт против единоличной диктатуры. Нгуаби явно понимал это. Его поразил известный синдром тиранического страха — он начал подолгу исчезать. Оставляя страну в нервном недоумении: жив, нет? (Припоминается, как в конце 2014-го куда-то на неделю пропал Путин.)
11 марта опальный Йомби-Опанго провёл у себя тайное совещание партийцев. Все сошлись на очевидном: Мариан сходит с ума, его необходимо убрать. В смысле — сместить с поста, оказавшегося непосильным. Отправить на отдых и лечение. Желательно — так. Желательно…
На совещании в числе прочих присутствовал Сассу-Нгессо. Ближайший сподвижник Нгуаби, противник Йомби-Опанго. До такой уже степени диктатор всех достал, что даже он не остался в стороне.
Прошло два дня. Президент Нгуаби выступил в городской администрации Браззавиля. И сказал такие слова: «Когда в стране грязь и отсутствует прочный мир, невозможно навести чистоту и восстановить единство иначе как освежением крови». То есть, предупредил, что готовит массовые убийства, и решать с ним вопрос надо в ближайшие дни.
Что толкнуло его к самоубийственной откровенности? Трудно сказать, но можно предположить. В соседней Анголе год назад утвердилась власть просоветского коммунистического МПЛА. Неделю назад из Анголы началось вторжение в Заир, грозившее сбросить Мобуту. В регионе возникла мощная сила, близкая Нгуаби. Наверное, поэтому он был уверен в силе собственной. За него СССР, за него Куба, за него Ангола, за него весь «социалистический лагерь». Знатного африканского марксиста-ленинца в обиду не дадут! Он сам кого хочешь обидит.
Прошло ещё пять дней. 18 марта 1977 года Мариан Нгуаби прибыл в Генеральный штаб вооружённых сил НРК. В штабном дворе раздались несколько выстрелов. Смертельно раненый Нгуаби рухнул с пробитой головой. Москва не помогла, Луанда тоже. Конголезцы вздохнули спокойнее.
Путь Дени
На курок нажал капитан военной разведки Бартелеми Кикадиди. Решающую пулю выпустил именно он.
О капитане-спецназовце мало что известно. Достоверно установлено лишь то, что родился он в 1944-м, происходил из народности баконго, а по взглядам был скорее левым, чем правым. Его знали как сторонника Массамбы-Дебы. Но, несмотря на выраженные симпатии к бывшему президенту, из вооружённых сил Кикадиди не уволили. Даже наоборот, он немного поднялся по служебной лестнице. Помогала квалификация, полученная во французской школе коммандос.
В тот роковой день Кикадиди был вместе с тремя сообщниками. Когда пуля вошла в череп Нгуаби, двоих сразу прикончили в перестрелке. Но сам Кикадиди и ещё один заговорщик сумели уйти.
Кто виноват? Все знали, что в Генштаб не попасть без пропуска, подписанного Сассу-Нгессо. Но партия единодушно решила: убийство организовал Массамба-Деба со своими «открытыми письмами». Его тут же арестовали и по-быстрому расстреляли уже 25 марта. Альфонс ненадолго пережил Мариана…
18 февраля 1978-го, конголезские чекисты нашли-таки Кикадиди на браззавильской улице. (Снова отметим квалификацию — почти год он скрывался в столице.) На этот раз не упустили, убив в перестрелке. Надо было судить? А смысл? И так ведь всё ясно: Кикадиди убил Нгуаби по заданию своего гуру Массамбы-Дебы. А поскольку самого Массамбу-Дебу уже казнили, какой резон оставлять исполнителя? Всем же понятно, как было дело. А то, что убийца проник в здание Генштаба с санкции Сассу-Нгессо — не более чем совпадение.
«Конголезский Бухарин» Жоаким не придумал ничего лучше, как закрутить гайки. Начались репрессии.
Власть перешла к «Военному комитету партии» (опять всевластная структура вне конституции и даже вне партийного устава). Председателем стал Жоаким Йомби-Опанго. Сразу после похорон Нгуаби он принёс президентскую присягу. Дени Сассу-Нгессо так и остался всего лишь министром обороны.
«Конголезский Бухарин» Жоаким не придумал ничего лучше, как закрутить гайки. Начались репрессии. Йомби-Опанго провёл показательный процесс над «контрреволюционной бандой», злодейски убившей Нгуаби. 10 из 42 обвиняемых были приговорены к смертной казни. Следователи активно «шили» дела для нового процесса — теперь над злодеями, посмевшими организовать заговор уже против нового президента.
Чудом в этой мясорубке выжил Паскаль Лиссуба. Тот самый, что планировал и проводил маоистские экономические эксперименты при Массамбе-Дебе. Спасли его лишь дружные протесты лидеров разных стран «французского мира». Поэтому вместо казни ему дали пожизненный срок. Йомби-Опанго побоялся злить потенциальных спонсоров. Ведь несмотря на сохранение кондовой брежневской риторики, новый диктатор решил открыть страну для французов и даже американцев. Но тут в 1979 году — опаньки, Опанго! — родная партия объявила ему вотум недоверия.
Массовые репрессии внезапно прекратились. С СССР Сассу-Нгессо демонстративно дружил, но столь же демонстративно торговал с США и Францией. Благо, нефти в стране хватало, а властям Запада большего и не нужно.
Выяснилось, что опереться Йомби-Опанго не на кого. Нет у него общественно-политической базы. Обычная беда «правых коммунистов». Жоаким не стал искушать судьбу и добровольно ушёл под комфортный домашний арест. Так в президенты наконец пробрался много раз уже упомянутый Дени Сассу-Нгессо.
Отсутствие харизмы и бесцветность политической программы сослужили ему добрую службу. Он стал идеальным компромиссом между разными лагерями партийной элиты. Да и московские кураторы против него не возражали.
Массовые репрессии внезапно прекратились. С СССР Сассу-Нгессо демонстративно дружил, но столь же демонстративно торговал с США и Францией. Благо, нефти в стране хватало, а властям Запада большего и не нужно. На словах оставаясь марксистом-ленинцем, Сассу-Нгессо на рожон не лез. А когда в СССР началась Перестройка, то ли конголезский Хрущёв, то ли Брежнев мигом превратился в конголезского Горбачёва.
Вышли из тюрем политзеки. Были реабилитированы все предыдущие президенты. Вспомним, что Аббата Юлу во всех грехах обвинили при Массамбе-Дебе, самого Массамбу-Дебу казнили при Йомби-Опанго, а Йомби-Опанго арестовали при Сассу-Нгессо. Теперь последнего торжественно освободили, возвратив конфискованное имущество. Массамбе-Дебе вернуть имущество не получилось, но Альфонса, по крайней мере, посмертно реабилитировали. А потом ещё и назвали в его честь стадион в Браззавиле. А уж Фюльбера Юлу и вовсе провозгласили «отцом конголезской нации». Историческая справедливость восторжествовала, хотя Аббат Юлу до неё не дожил (в отличие от Массамбы-Дебы и Нгуаби он умер естественной смертью, при нотариусе и враче). Кстати, неслучайно «отцом нации» стал именно католический падре, пусть и отстранённый от служения.
В 1991 году Народная Республика Конго торжественно отказалась от марксизма-ленинизма, заодно укоротив собственное название.
Всем сёстрам — по серьгам. В рамках «нового политического мышления» реабилитировали ультралевого Диавару с его «Движением 22 Февраля». Изменилось отношение и к правым заговорщикам Пьера Кинганги. Раз уж Аббата назвали Отцом, то его сторонники-юлисты тоже посмертно не остались внакладе. Соотечественники чтут их как видных деятелей непростой истории Конго. Пусть эти люди в чём-то ошибались, но они искренне хотели добра своей родине и пожертвовали ради этого жизнью.
Самое главное, что в 1991 году Народная Республика Конго торжественно отказалась от марксизма-ленинизма, заодно укоротив собственное название. Теперь это снова просто Республика Конго.
Ботаник Паскаль
На первых же свободных выборах кандидат КПТ Сассу-Нгессо с треском проиграл. В 1992 году новым президентом Конго стал Паскаль Лиссуба. От былого маоизма и левачества не осталось и следа. Лиссуба стал конголезским Ельциным, связав своё имя с либеральными реформами и свободой слова. Собственно, чему удивляться? Можно подумать, российский Ельцин никогда не был коммунистом.
Лиссуба гарантировал многопартийность, расширил местное самоуправление, стимулировал предпринимательство. Это получалось довольно успешно. Но свобода имеет оборотную сторону. Социальная сфера быстро затрещала из-за сокращения госрасходов и приватизации госкомпаний. Многие граждане, не найдя себя в новых экономических реалиях, попросту взялись за оружие. Конго ведь не Россия, там долго не запрягают. 5 июня 1997-го в стране началась гражданская война. Бывший президент Сассу-Нгессо выступил против действующего президента Лиссубы.
Помог ему в этом никто иной, как «классово близкий» президент Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш. Оба до распада соцлагеря были видными проводниками советского влияния в Африке. Оба быстрее лани устремились в «демократический забег» начала 1990-х. Оба торжественно отказались от коммунизма и стали респектабельными представителями мировой элиты. Но Сассу-Нгессо на выборах пролетел, а душ Сантуш выиграл большой кровью. И теперь в рамках интернациональной помощи нуворишей ангольский «Чип и Дейл» поспешил на помощь конголезскому коллеге. Тем более, что Лиссуба дружил с вечным мятежником Савимби, что совершенно не устраивало ангольские власти.
Лиссуба гарантировал многопартийность, расширил местное самоуправление, стимулировал предпринимательство.
Полторы тысячи солдат душ Сантуша вернули трон Сассу-Нгессо. Где он восседает до сих пор. Раздавая указания и обогащая семью по примеру ангольского патрона. В этом неравноправном альянсе душ Сантуш напоминает Путина, а Сассу-Нгессо — Януковича.
Там, где душ Сантуш включает дубинки, а то и пули, Сассу-Нгессо действует более деликатно. Взять хотя бы судьбу нерадивого Йомби-Опанго. В войне против ангольских интервентов его угораздило поддержать Лиссубу, и этот патриотизм вышел боком. У него опять отобрали имущество и заочно (сам он бежал во Францию) осудили на двадцать лет тюрьмы. Якобы воровал нефть. Однако в 2004-м Сассу-Нгессо амнистировал Йомби-Опанго. Может, и правда воровал? Воры обычно охотно прощают воров. Но вообще интересные отношения у Дени с Жоакимом. Прямо по Гейне: «Зачем судьба нас так непонятно связала? Что значит блеск под плащом твоим, подобный блеску кинжала?»
Лиссубу осудили на тридцать лет. Тоже заочно, разумеется. И его Сассу-Нгессо тоже простил. Паскалю даже выплачивается пенсия как бывшему президенту. Но возвращаться в Конго он не торопится. Живёт в Париже, где получает ещё две пенсии от Франции и ЮНЕСКО. Париж хорошо ему знаком, здесь молодой Лиссуба работал в институтах растениеводства и генетики. Он ведь по жизни — ботаник, в буквальном смысле.
Свобода имеет оборотную сторону. Социальная сфера быстро затрещала из-за сокращения госрасходов и приватизации госкомпаний.
Не будет ли натяжкой называть Сассу-Нгессо африканским Януковичем? Виктор Фёдорович правил четыре года, а его конголезский единомышленник президентствует уже двадцать лет, не считая тринадцати в первый заход. Но раз на то пошло, «африканский Путин» душ Сантуш правит с 1979-го вообще без перерыва. Многие ли дадут гарантию, что у Владимира Владимировича так получится? И если совсем начистоту, то скорее Путин является российским душ Сантушем, а Янукович -украинским Сассу-Нгессо. Заложили-то основы именно африканцы. Славяне лишь подхватили у них тренд.
Бартелеми
Вернёмся к тому, с чего начали. К 40-летию гибели Мариана Нгуаби. Мы не знаем, кто заказал убийство. Альфонс Массамба-Деба реабилитирован даже официально. А уж неофициально в его причастность и раньше никто не верил.
Но мы знаем, кому убийство было выгодно. Оно было выгодно Жоакиму Йомби-Опанго, которого со дня на день могли взять работники холодной головы и горячего сердца. Оно было выгодно Дени Сассу-Нгессо, тоже рисковавшему попасть под «освежение крови». Оно было выгодно Мобуту Сесе Секо Куку, которому в условиях мятежа на юге вовсе не хотелось получить ещё и на западе просоветских «ихтамнетов». Как ни парадоксально, оно было выгодно ангольскому руководству МПЛА, для которого убитый был слишком упёрт и прямолинеен.
Нельзя сказать, что убитый был однозначным дьяволом во плоти. Индустриализация, ликвидация безграмотности, развитие инфраструктуры — всё это из времён Нгуаби.
Но, конечно, вряд ли заказ на Нгуаби поступил от Мобуту или тогдашнего ангольского лидера Агостиньо Нето. Это был кто-то из своих. Кто-то из самых ближних. Пользующийся доверием вождя, уже почти никому в мире не доверявшего. Знающий по минутам график его передвижений.
Бартелеми Кикадиди ни о чём не спросили. А если бы спросили, едва ли он бы что-то сказал. Есть предположение, что заговорщики ориентировались на национальность ликвидатора. Кикадиди происходил из баконго — и это стало удобным поводом для репрессий против этого народа. Однако не следует забывать, что Кикадиди задолго 18 марта проявился как приверженец Массамбы-Дебы. Он был идейным леваком, но вовсе не брежневцем. И поэтому идейно ненавидел Нгуаби.
Быть может, вообще не было заказа и заговора? Ведь в конечном счёте убийство Нгуаби оказалось выгодно подавляющему большинству населения Конго. Стране обрыдла коммунистическая чрезвычайщина в антураже «позднего застоя». И капитан Кикадиди просто исполнил волю народа?
Капитан, как и его кумир Массамба-Деба, не дожил до Славных Девяностых. А если бы дожил? Каким бы мы увидели этого человека в эпоху свободы? Остаётся догадываться. Но есть с кем сравнить. Паскаль Лиссуба — некогда главный идеолог конголезского маоизма — стал самым демократическим президентом в истории страны. В соседней Анголе маоист Жонас Савимби пришёл к интересному сплаву рейганизма и афросоциализма, чтобы погибнуть за «чёрную волю» в сражении с душсантушизмом.
Кикадиди выразил политическую традицию Республики Конго. Суть которой сводится к следующему: «Если правитель борзеет, его надо проучить». Традицию начал Юлу. Перенял Массамба-Деба, свергнув Юлу. Подхватил Нгуаби, свергнув Массамбу-Дебу. И сам же продолжил, рухнув под пулями Кикадиди.
Нельзя сказать, что убитый был однозначным дьяволом во плоти. Индустриализация, ликвидация безграмотности, развитие инфраструктуры — всё это из времён Нгуаби. Что ни говори, сегодня Республику Конго не сравнить с соседней Демократической Республикой Конго — бывшим Заиром, где царит «колтановый ад» и тотальный мезозой. Мариан Нгуаби не худший диктатор в истории человечества. Но 38-летний президент засиделся во дворце, и решать проблему пришлось 34-летнему спецназовцу. Оплатившему решение своей жизнью. Как семью годами раньше отдал жизнь 33-летний фотогеничный антикоммунист, любимец девушек и герой нации Пьер Кинганга. Которого теперь конголезцы считают победителем после смерти.
Что бы ни творилось в душе Бартелеми Кикадиди, его выстрел стал историческим вызовом. Сейчас конголезцы свободнее ангольцев или россиян. А уж если сравнивать с соседями из второго Конго — так и вообще счастливчики. В том числе и благодаря выстрелу Кикадиди.
А для Нгуаби меткая пуля тираноубийцы Кикадиди стала красивым финалом, который не позволил ему наломать ещё больше дров. Красиво жил, красиво погиб. О чём ещё может мечтать целеустремлённый диктатор в самом расцвете сил?
