Дмитрий ЖВАНИЯ
Из-за того, что в России нет политической борьбы, мы все с интересом наблюдаем за выборными баталиями в других странах. Ещё недавно мы все живо следили за процессом выборов президента США, а потом обсуждали, что ждать от Трампа. А теперь вот нас будоражит сражение за пост главы французского государства, а главное — итоги этой битвы.
Чужие свои
Российские либералы радуются победе Эмманюэля Макрона в борьбе за пост президента Франции. А один из них так раздухарился, что написал на своей странице в одной из социальных сетей: «Францию мы удержали. Да, от путинизации. Остановили правоконсервативную волну. Впереди битва за Германию». И ведь больше сотни нажали под этой наивной записью на «Мне нравится». Хочется спросить: мы — это кто? Российские либералы? Если да, то каким образом вы удержали Францию, сидя перед экраном в России?
Российские сторонники охранительного патриотизма, в свою очередь, оплакивают поражение Марин Лё Пен, будто было изначально не понятно, что французский и в целом — европейский истеблишмент объединится против этой правой дамы и ни за что не даст ей завоевать Елисейский дворец.
На самом деле это забавно (и одновременно — печально), что в стране, где победа над нацизмом возведена в культ, так сильно переживали за кандидата от партии, в создании которой участвовали коллаборационисты и вишисты. Так, в 70-е годы генеральным секретарём этой партии был Виктор Бартелеми, который начинал как коммунист, работал функционером Коминтерна, но затем, в 1930-м, националистические чувства заставили его порвать с компартией. В 1936-м он присоединился к Французской народной партии Жака Дорио — создателя французского комсомола, коммунистического мэра Сен-Дени, в 1934-м поругавшегося с лидером французском компартии Морисом Торезом, а после и с Коминтерном, и вскоре перешедшего на позиции фашизма. Бартелеми, как и вся партия Дорио, сотрудничал с нацистскими оккупантами, вместе с Дорио и другими коллаборационистами занимался формированием Легиона французских добровольцев против большевизма, воевавшего на Восточном фронте, а потом представлял партию Дорио при правительстве Бенито Муссолини в Итальянской социальной республике (Республике Сало).
Забавно, что в стране, где победа над нацизмом возведена в культ, так сильно переживали за кандидата от партии, в создании которой участвовали коллаборационисты и вишисты.
После войны Бартелеми, осуждённый за коллаборационизм, провёл несколько лет в тюрьме, выйдя из которой он отнюдь не отрёкся от идей фашизма, а продолжил отстаивать их. Бартелеми состоял в организации Мориса Бардеша (который тоже был коллаборационистом, а заодно — мужем сестры Робера Бразийака, поэта, казнённого за сотрудничество с нацистами), боролся за сохранение французского колониального присутствия в Алжире, помогал боевикам Секретной вооружённой организации (ОАС), сотрудничал в крайне правом издании Défense de l’Occident («Оборона Запада»), на президентских выборах 1965 года работал в предвыборном штабе ультраправого националиста Жан-Луи Тиксье-Виньянкура.
А главное, на протяжении ряда лет 22 февраля — в день, когда смертельное ранение получил Жак Дорио, — Бартелеми с группой ветеранов ФНП приезжал в Германию, чтобы почтить память одного из лидеров французского фашизма на его могиле. Идеология и организационная структура «Национального фронта» во многом формировались под влиянием Бартелеми, продолжавшего традицию партии Жака Дорио. Таковое вот «спасибо деду»…
Многие французские политики не скрывают иронии, когда речь заходит о романе Марин Лё Пен и путинского режима. «Для тех, кто так щепетильно выискивал фашизм в Украине, кто справедливо указывает на ультраправые проявления в балтийских странах, подобная игра с партией, у истока которой стояли открытые наследники французского фашизма, — это нелепица!» — заявил, например, в интервью Sensus Novus член Национального бюро французской Социалистической партии Давид Ассулин.
Конечно же, было бы глупо отрицать важность для России выборов во Франции. Точнее — их итогов. Марин Лё Пен, как и Франсуа Фийон, который как представитель истеблишмента имел бы больше шансов, чем Лё Пен, победить Макрона, если бы прошёл во второй тур, считаются пророссийскими политиками. Насколько их любовь к России бескорыстна — вопрос отдельный. Но Путин бы выиграл, если бы Лё Пен или Фийон возглавили французское государство. Вряд ли бы Франция признала Крым частью России, несмотря на все заявления Фийона и Лё Пен, но совершено точно Путин получил бы больше свободы действий в отношении всё той же Украины. Макрон же скорее всего будет продолжать, в общем и целом, внешнеполитический курс прежней, розовой, администрации (социалистической назвать её тяжело).
Кремль заигрывает не только с европейскими правыми, но и с левыми. И довольно успешно.
Все эти сослагательные «бы», когда речь заходит о победе Лё Пен, создают ощущение пустопорожней болтовни. Она проиграла. И не могла не проиграть. Но для полноты картины предположений следует сделать ещё одно — сделанное публицистом Алексеем Лапшиным, который не исключал того, что Лё Пен, избери её французы своим президентом, «преподнесла бы Москве неприятный сюрприз, отказавшись от своих якобы пророссийских симпатий».
В чём Алексей Лапшин прав, так это в своей общей оценке главы французского «Национального фронта». «Лё Пен — не пророссийский политик, а просто торговка, представительница новейшей политической проституции, — доказывает он. — Но Кремль сейчас на таких и ставит в Европе. Как среди правых, так и среди левых».
Да, Кремль заигрывает не только с европейскими правыми, но и с левыми. И довольно успешно. Жертвой его обаяния стала, например, немецкая Левая партия и непосредственно лидер её парламентской фракции Сара Вагенкнехт.
Выборы как переполох в доме истеблишмента
Однако не только и не столько внешнеполитические позиции кандидатов в президенты Франции делали выборы главы французского государства такими интересными для российской политизированной публики. В стране, где орудиями политической борьбы стали моча, все виды кала, зелёнка и демагогия, люди с извилинами волей-неволей с завистью следят за забугорной борьбой идей и концепций. А во Франции, на первый взгляд, шла именно такая борьба. Однако только на первый взгляд…
Голлисты, социалисты, да и коммунисты тоже — жители одного буржуазного дома. Макрон просто в экстренном режиме скроил ещё один головной убор для французской элиты…
На самом деле французские выборы знаменательны лишь тем, что впервые за 60 лет во второй тур не вышли представители ни одной из ведущих партий V Республики: ни социалист, ни голлист. И то — если оценивать процесс с формальной точки зрения. Да, во втором туре не было ни кандидата от «Республиканцев», ни от социалистов. Но чем Сеголен Руаяль, которая проиграла во втором туре Николя Саркози в 2007-м, Доминик Стросс-Кан, человек с прозвищем «икорный социалист» (намёк на пристрастие к «высокой кухне»), который, пока не влип в очередной сексуальный скандал, возглавлял Международный валютный фонд (МВФ) или Франсуа Олланд, который запомнится французам только тем, что он продавил скандальный закон о «брачном равенстве», все эти, прости Господи, социалисты, отличаются — по сути — от Макрона — бывшего сотрудника банка Ротшильдов и министра экономики в «социалистическом» кабинете Манюэля Вальса, открыто поддержавшего на выборах его, а не партийного кандидата Бенуа Амона? Да ничем. Французская соцпартия — давным-давно стала партией истеблишмента, которая выполняет роль левой ноги буржуазной и ростовщической системы. Это тема давно раскрыта не только во французской публицистике, но и во французском кино и во французской литературе. Вспомним «Элегантность ёжика» Мюриель Барбери. Голлисты, социалисты, да и коммунисты тоже — жители одного буржуазного дома. Макрон просто в экстренном режиме скроил ещё один головной убор для французской элиты… Этакая le chapeau sur le marché.
С другой стороны, было бы наивно видеть в Марин Лё Пен борца против системы. Будь она такой, она не собрала бы почти 34% голосов во втором туре, не заручилась бы поддержкой более чем 10 миллионов французов. Почти каждый седьмой француз проголосовал за Лё Пен! А если вычесть из 66 миллионного населения Франции детей и натурализированных иммигрантов, которые, как правило, поддерживают левых, то популярность лидера «Национального фронта» будет выглядеть ещё внушительней. Но в этом нет ничего революционного. Это означает лишь то, что «Национальный фронт» — партия обывателей.
Пусть наши патриоты наслаждаются фразами Лё Пен о России, а наши традиционалисты — её критикой глобализации и ростовщичества. Пусть левые кретины называют Лё Пен «фашисткой», тем более, что сейчас фашистом прослыть довольно просто — для этого достаточно сомневаться в благотворности смешения наций, рас и культур, увеличении числа иммигрантов и необходимости отказа от слов «мама» и «папа».
Если «Республиканцы» — это правая нога буржуазной системы, то «Национальный фронт» — её правый костыль.
Но от всего это бурления «Национальный фронт» не перестаёт быть буржуазной партией. Если «Республиканцы» — это правая нога буржуазной системы, то «Национальный фронт» — её правый костыль. Буржуазный класс, как и все остальные классы, неоднороден. В буржуазии весьма велики фракции, которым не выгодна глобализация и всемогущество банкиров. «Национальный фронт» выражает их настроения и чаяния, а также он играет на ностальгии «маленького француза» по «старой, доброй Франции» — по стабильной Франции без иммигрантов, но с хорошим аперитивом.
Марин Лё Пен, её политическое и социальное лицо, очень хорошо охарактеризовал философ и публицист Алексей Лапшин: «Эммануэль Макрон, безусловно, человек системы, но и Марин Лё Пен вовсе не революционерка. Её отец, Жан Мари, которого она предала, был всё же более основательной фигурой. Марин Ле Пен — это уже образец новейшей политической проституции. Всерьёз считать Марин Лё Пен политиком, выступающим за возрождение традиционных европейских ценностей, — большая ошибка. Традиционной Европы, как её понимают консерваторы и консервативные революционеры, не существует как минимум с 1945 года. Да, Лё Пены появились не на пустом месте, их возрастающая популярность имеет свои причины, но в целом, “Национальный фронт” — это постмодернистская имитация консерватизма. К тому же партия откровенно эксплуатирует обывательские комплексы».
Когда вспоминают «забытых невидимок»
Нынешний «Национальный фронт» не тот, что во времена Бартелеми. А от партии Дорио он отличается как негр от монголоида. Тем не менее всё нарастающая популярность «Национального фронта» во Франции — это симптом.
Начнём с того, что на прошлых президентских выборах за Марин Лё Пен проголосовали 18% французских избирателей. Это больше, чем набрал её отец, Жан-Мари, на выборах главы государства в 2002-м, выйдя во второй тур (16, 86%). Да и во втором туре Жан-Мари немного не добрал до 18%.
В марте 2014 года Национальный фронт получил хорошие результаты на муниципальных выборах. Его кандидаты собрали немалое число голосов на юге Франции, в Провансе, а также на севере страны. В марте 2014 года «Национальный фронт» взял власть в 11 городах Франции. Если на юге страны за «Национальный фронт» проголосовали в основном фермеры и виноделы, то на севере — рабочие. А в мае 2014 года Национальный фронт победил на выборах в Европейский парламент. За него проголосовали 25% участников выборов. Такой результат — более 20% голосов — Национальный фронт получил впервые в истории. А в октябре 2014 года впервые в истории Пятой Республики представители Национального фронта прошли в Сенат.
Эмманюэль Макрон вполне может получить парламент с преобладанием крайне правых. А это значит, что скоро «Национальный фронт» тоже превратится в партию истеблишмента. Если уже не превратился…
В декабре 2015 года «Национальный фронт» неплохо выступил в первом туре региональных выборов. Так, на севере Франции, в регионе Нор-Па-де-Кале список «Национального фронта», который возглавила сама Марин Лё Пен, набрал 40,64% голосов. Во втором туре тех выборов победе «фронтовиков» поставила заслон «республиканская дисциплина» — мобилизация умеренного правого и всего левого электората против крайне правых. Несмотря на то, что Нацфронт не победил ни в одном регионе, за партию Марин Лё Пе в тот раз проголосовало рекордное количество человек — более 6,8 миллиона. В целом по стране за крайне правых проголосовали около 30% французов, в результате чего, как заявила Лё Пен, количество региональных советников от Нацфронта утроилось: их теперь 358.
Во многом всё та же «республиканская дисциплина» не позволила Лё Пен победить и в борьбе за Елисейский дворец. Однако Лё Пен может праздновать. Она набрала 34%. Никогда «Национальный фронт» на общенациональном уровне так много не собирал. Никогда. Jamais! А ведь скоро парламентские выборы, на которых «республиканская дисциплина» не срабатывает. И Макрон вполне может получить парламент с преобладанием крайне правых. А это значит, что скоро «Национальный фронт» тоже превратится в партию истеблишмента. Если уже не превратился…
Конечно, «Национальный фронт» набирает популярность семимильными шагами не только благодаря спекуляциям на ксенофобских страхах обывателей. В первом туре Марин Лё Пен пришла первой на севере, юге (Провансе) и востоке Франции, а также в ряде центральных регионов. Так, в первом туре она собрала больше голосов в Пикардии, в столице которой, Амьене, родился Макрон. Во втором туре Марин Лё Пен набрала больше голосов в ряде округов на севере Франции, где деиндустриализация оставила без работы множество людей.
С каждым годом растёт число рабочих, которые голосуют за «Национальный фронт». И это плохо. Плохо не потому, что «Национальный фронт» — фашистская организация, как утверждают левые недоумки. Это плохо потому, что «Национальный фронт» — в общем и целом традиционная буржуазная партия.
Ещё 11 декабря 2011 года на митинге в Меце, столице Лотарингии, Марин Лё Пен обратилась к тем, кого она назвала «невидимыми» и «забытыми»: «Фермеры, безработные, рабочие, пенсионеры, те из вас, кто живёт в сельских районах страны, вы забыты, вы — невидимое большинство, раздавленное финансовой системой, сошедшей с ума. Для политической касты СНД — СП (Союза на народное движение — Социалистической партии; СНД преобразовалось в партию «Республиканцы» — прим. Д.Ж.), вы — ничто».
С каждым годом растёт число рабочих, которые голосуют за «Национальный фронт». Опросы показывают, что с 2007 года по 2012 год процент работников, которые голосовали за Национальный фронт, вырос с 25% до 35%. Сейчас этот процент ещё выше. И это плохо. Плохо не потому, что «Национальный фронт» — фашистская организация, как утверждают левые недоумки. Это плохо потому, что «Национальный фронт» — в общем и целом традиционная буржуазная партия, которая после обещанного «ребрендинга» станет ещё буржуазней. А это значит, что нынешние «забытые невидимки» в надежде, что это изменит их жизнь, будут отдавать свои голоса новым проходимцам, которые привлекают их своей патриотической риторикой, как их деды и бабки отдавали свои голоса социалистам и коммунистам, которые подкупали их социальной демагогией. Социалисты и коммунисты становились мэрами, депутатами, сенаторами, а невидимки так и не смогли обозначить себя, своё присутствие. Теперь благодаря «забытым невидимкам» в уютные кресла в органах власти усаживаются националисты. И вот в этом — вся порочность партийной системы, как бы демократично она не выглядела.
Рассуждая о выборах во Франции, нельзя вновь не вспомнить то, что более века назад писал идеолог синдикализма, французский мыслитель Жорж Сорель: «Раз внимание сосредоточено на выборах, приходится подчиниться известным общим условиям, которые неустранимым образом выдвигаются для всех партий во всех странах и во все времена: когда господствует убеждение, что будущность мира зависит от избирательных программ, от соглашений, заключённых между влиятельными лицами, и от торговли собой, то тут уже нельзя считаться с моральными препятствиями, не позволяющими человеку идти туда, куда влечёт его несомненный его интерес. Опыт показывает, что во всех странах, где демократия свободно может развиваться, сообразно своей природе, господствует подкуп в самом бессовестном виде, причём никто не считает нужным скрывать своих мошеннических проделок. Демократия, основанная на выборном начале, имеет большое сходство с биржевыми кругами: в том и другом случае приходится рассчитывать на наивность масс, покупать содействие большой прессы и создавать удачу путём бесконечных хитростей».
Однако, когда человек с мозгами живёт в стране, где вместо демократической торговли собой процветает произвол «в самом бессовестном виде», то он невольно видит в этой торговле что-то очень привлекательное…
