Михаил АНТОНОВ
После того, как Государственная дума перестала быть местом для дискуссий, в публичном пространстве осталось не так много площадок, где разворачиваются политические дебаты. Одна из них — телешоу Владимира Соловьёва «Поединок». Не то что бы люди фонтанировали здесь интересными идеями: спор часто перерастает в базарный крик с элементами площадной брани. Но смотреть интересно. Ибо чувствуется жизнь. И «всё это безобразие» творится в эфире официозного канала «Россия»! Не призвана ли эта лавочка тонко манипулировать общественным сознанием, показывая политиков лающимися псами? Со своими страхами и подозрениями мы и пришли на разговор с Владимиром Соловьёвым, который, помимо «Поединка» в телеэфире «России», ведёт ещё утреннее шоу «Полный контакт» на «Радио России», а также является популярным писателем и блогером.
— Владимир Рудольфович, почему так узок круг приглашаемых вами гостей в программу «Поединок»? Лица Жириновского, Проханова, Хакамады, Зюганова, готовых спорить по любому поводу и без повода, честно говоря, достали…
— Обычно в понедельник-вторник мы созваниваемся с моим главным редактором Гаяне Самсоновной Амбарцумян, думаем, какие есть темы, что происходит, пытаемся создать конструкцию «Поединка». Но, конечно, никто нам сверху не позвонит и никого не даст. К сожалению! Я был бы рад. Но, знаете ли, ходить на такую передачу сложно. Там же голосуют, а значит, кто-то проигрывает, что приводит к тяжёлым последствиям. Это вам не интервью дать, не пять минут какую-нибудь хрень рассказывать… Когда тебя начинают противники мочить, а в третьем раунде ещё я дурацкие вопросы задаю, то самые важные гости плывут, нервничают, потеют, брызжут слюной, стучат пальчиком. А зрители потом удивляются: «Почему они у вас так орут?!» А я им что – папа с мамой, что ли?! Смотрите на свои экраны, смотрите, за кого вы голосуете, вот это лицо настоящих политиков. Не их имиджмейкеров, не плод редакторской работы: это те люди, за которых мы с вами вынуждены отдавать голоса. Представляете, если они так себя ведут на ТВ, как они ведут себя в Думе!
А многих просто нельзя звать! 52 минуты в эфире, а ты ещё должен сделать так, чтобы люди смотрели, не переключались на другой канал. Трагедия состоит в том, что телезрители не желают смотреть тех, кого они не знают. Если я поставлю Петрова против Сидорова, многие тут же переключатся на другой канал… Когда возникла проблема с атомной станцией в Японии, мы вытащили парня, специалиста именно в этом вопросе, новое лицо. Это было ещё как-то оправдано… Раньше, когда у меня была ещё программа «Воскресный вечер», существовала такая «скамейка»: я сначала приглашал людей на 10-15 минут в «Воскресный вечер», народ к ним присматривался, привыкал, а потом я уже звал их на «Поединок». Вот ведь и Михаила Веллера, которого мы ещё не так давно знали просто как замечательного писателя, запустил в телевизионный оборот я! И не его одного…
Ещё одна проблема: люди плохо говорят. Ведь в школах не преподают риторику. 52 минуты мыкать-пыкать не получится. Это ещё и физически тяжело. Вот тот же Дмитрий Рогозин – замечательный оратор, но он чуть не проиграл господину Митрохину (председатель партии «Яблоко» — ред. «Нового смысла»). В первом раунде он лихо атаковал, а потом скис, потому что это физически тяжело держать 52 минуты. При том Дмитрий Олегович – бесспорно, один из самых одарённых ораторов… Сейчас уже не может приходить на эфиры Валерия Ильинична Новодворская – не может стоять 50 минут, ноги болят. А как я звал Каспарова – это вообще можно поседеть! Легче привезти Уитни Хьюстон из Америки, чем договориться с Каспаровым, чтобы он пришёл на передачу. Райдер у него такого размера, что хочется воскликнуть: мужчина, одумайтесь, вы же всего лишь экс-чемпион мира по шахматам!
— Но ведь г-н Каспаров и другие представители оппозиции постоянно твердят, что их не зовут, не пускают в ТВ-пространство!
— Они все верят, что их не пускают в эфир. А когда пустишь – за 52 минуты, кроме криков «Банда! Всех под суд!», ничего не изрекут. С Явлинским я каждую неделю разговариваю, чтобы он пришёл… Регулярно веду беседы с Ваней Охлобыстиным… Может, они только к Познеру ходят? Я, конечно, не дедушка Познер, но до возраста Познера ещё не все доживут.
— Вы часто отзываетесь негативно о Владимире Познере. Какая кошка пробежала между вами? Вот он считает, что Соловьёв ему завидует… Ведь он – ваш главный конкурент на троне самого популярного телеведущего…
— С радостью отдам свой трон любому. Мне кажется, что само понятие «трон самого популярного телеведущего» — это что-то из области идиотизма. Потому, что далеко от нас наверху сидят и Галкин, и Петросян! Что вы, какой трон? А Познера я действительно не люблю. Я просто хорошо видел, как себя вёл Познер на приёмах у Путина… Никто так талантливо не лижет власть, делая при этом вечно обиженное лицо. Когда убили Анну Политковскую, мы остановили свою передачу, успели сделать целый фрагмент и показать… А что сделал Познер, который выходил в воскресенье? Он лишь произнёс последнюю фразу в своей передаче: «Такие времена – убивают журналистов…» Но если ты занимаешься политикой, есть вещи, которых ты не имеешь права не делать, тем более, если ты – прямоэфирный. Ну, выйди и скажи!..
— Почему так мало новых лиц в политике?
— Это действительно шизофрения, когда больше всего новых лиц в списке «Единой России». В партии власти! Когда Геннадия Андреевича Зюганова (как о нём говорит Новодворская – «шкафчик славянской работы»!) я спрашиваю: «Если вы побеждаете, кто будет у вас премьер-министром?», он начинает нервически хихикать и не даёт ответа. Потому, что если произнесёт фамилию, то фактически назначит себе преемника. А так как он человек 20 держит в потенциальных преемниках, то никого и не называет.
Мне нравится идея праймериз… Когда задаёшь вопрос каждой партии: «А бабки у вас откуда?», тут же начинаются ужимки. «Вы местами в Думе торгуете?» — все говорят, что, конечно, нет, но есть, мол, бизнесмены, которые помогают. Но почему они тогда всплывают где-нибудь в списке? А ведь когда существуют праймериз – то ты бабки дал, но это ничего не гарантирует. За тебя народ не проголосовал, ты в список не попал – ничего не поделаешь. Такая форма препятствует проникновению бешеного бабла в выборы. Вообще надо, конечно, всё менять: чтобы была честная избирательная система, надо начинать с честного финансирования. Но в нашей стране, не волнуйтесь, этого не будет никогда! Честного, когда есть прозрачность…
— Согласны ли вы с мнением, что мы живём в обществе двойных стандартов?
— Ну, у нас скорее пяти-десятерные стандарты, и количество этих самых стандартов совершенно сумасшедшее, притом они окружают нас со всех сторон. У нас одно можно жителям Чечни, а другое — жителям Красноярска, третье можно жителям Москвы, четвёртое — выпускникам юридического факультета Санкт-Петербурга, пятое — молодым, шестое — пожилым. А, в принципе, всем по чуть-чуть нельзя ничего. Но при этом каждый должен чётко понимать, чего именно ему нельзя. И хотя почти каждый из нас думает, что государство — это подонки, мерзавцы и негодяи – чуть что случится, мы сразу же бежим к нему же, к государству, за помощью. Мы все глубоко убеждены, что своему государству ничего не должны, но при этом оно всё должно нам.
Представьте себе, у американца выдалась возможность поужинать с Президентом США – он его ни о чем просить не будет, ещё и не каждый пойдет на эту встречу. Можете себе представить прямую линию президента Обамы с народом? Чтобы звонила бабушка и говорила: «А у меня в селе газа нет, милок!» Да такое в голову ни одному американцу никогда не придёт — кто он такой, этот президент? А у нас каждый раз общение с властью строится на «Дай!» Такое ощущение, что приехал добрый барин, которого можно о чём-то просить – хотя, по-моему, это просто унизительно…
Я говорил с Сурковым (заместитель главы администрации президента РФ – ред. «Нового смысла»), которого знаю много лет, ещё с института, и он мне рассказал: «Знаешь, 99,9 процентов людей, которые приходят в кабинет, что-нибудь просят». То есть все заходящие чего-то хотят, что-то просят. И это крайне печально. Ну, чего у них просить? Это знаете, как история с Прохоровым: если ты независимый, честный и страстный, рубаха на груди – тогда не ходи вначале целовать кольцо и делать кремлёвский проект. А если ходил, то ничего не получится. Если уж отдалась, так отдалась! А чтобы девушку оттанцевали, а когда стали любить, она испугалась – в политике такие вещи не проходят. Изначально не ходи к крёмлевским, не целуй кольцо. И всё будет хорошо!
— Почему вы, настолько политизированный человек, не вступаете ни в одну из существующих партий?
— Во-первых, нет партии, за которую бы я хотел отдать свою жизнь и свой голос. Есть страна такая – я в ней живу, называется «Россия», а партии нет. Я не могу быть членом «Единой России», потому что там дикое количество моих друзей и дикое количество тех людей, которых я ненавижу, просто своими руками бы задушил. И так почти во всех партиях. Но главное, мне кажется, что в понятии «партийный журналист» есть какая-то пошлость. Ты перестаешь быть журналистом, ТВ-ведущим, а становишься агитатором и пропагандистом, а меня с советских времен от работ Владимира Ильича Ленина немножко подташнивает. Так что быть колесиком или винтиком общепролетарского или какого другого дела я не хочу.
Да и потом, смотрите: человек идёт в Думу, где он будет серьёзно писать законы. А чтобы озвучить свою точку зрения, у него будет целый штат людей, которые будут добиваться того, чтобы, дай Бог, раз в неделю депутата куда-то позвали, и он там в течение пяти минут сказал что-то. А у меня итак 52 минуты эфира на телевидении плюс 12 часов на радио: я там крою как левых, так и правых, как «единых», так и «справедливых», как таких, так и сяких.
— Однажды вы обмолвились, что знаете, как победить коррупцию…
— Достаточно осуществить два базовых принципа: «Бей своих, чтобы чужие боялись!» и «Делай, как я!» Всё! Как только вот эти власть предержащие разберутся со своим ближним окружением – в стране волна коррупции схлынет. Это как капелька «Fairy», попадающая на жирную тарелку – хоп, и пошла чистота… Я у Калужского губернатора спрашиваю: «У вас коррупция есть?» — «Нет» — «Почему?» — «Я сам не беру и своим не разрешаю. У всех инвесторов есть мой прямой мобильный телефон, они могут позвонить и поговорить со мной о деле. Видишь, мы сидим, и он ни разу не зазвонил. Потому что проблем нет…»
А как мы боремся с коррупцией? У нас главный принцип борьбы с коррупцией: все мечтаем занять место коррупционера и наконец-то пожить по-человечески. Хоть не надолго. Представляете, какая тут борьба с коррупцией началась, когда ты это место занял?!
— Вы ещё неоднократно говорили, что имеете рецепт против распространения наркомании?
— Это страшная беда России – наркотики, и государство, власть и общество эти проблемы по-прежнему замалчивают… А у нас уже есть реальные города, которые вымирают от этого. Я считаю, нельзя врать. Мы себе врём, что нет центров организованных, мы не понимаем уровня опасности и масштаб денежных вливаний, которые направлены, чтобы к наркотикам относились как к чему-то нестрашному. Когда Познер на полном серьёзе говорит о легализации наркотиков, притом не только лёгких, а любых, и что таким образом якобы наркотический бизнес потеряет свою актуальность – хотелось бы узнать, как он оценивает то, что происходит в алкогольном бизнесе и в табакокрурении. Что-то они не потеряли свою актуальность. Но когда Познер такие вещи заявляет, то у меня возникает вопрос: «А он ходит со справкой от врача-психиатра?» И понимает ли, что он несёт? Ощущает ответственность своих слов.
Я убеждён, что бороться с наркотиками в нашей стране необходимо жесточайшими методами, которые хорошо известны в Юго-Восточной Азии. Да, это социальное зло, и необходимо создавать реабилитационные центры, но необходима смертная казнь за распространение наркотиков, необходимо чётко понять, что вот эти все заигрывания с несчастным наркоманом – это как вампиризм. С какого-то момента – укушенный никогда уже не вернётся…
Мы не можем решать вопрос Афганистана. Да мы и границу не можем закрыть – поэтому должны разобраться с тем, что мы можем, а дальше уже начинать решать вопрос с Таджикистаном, потому что всё идёт оттуда. И необходимо вместе с Таджикистаном выставлять барьер, но для этой цели необходимо пресечь денежный поток, который идёт от «кого-то». Кто основной деньгополучатель? Наркополицейский крышующий, МВД крышующее, суды, принимающие странные решения? Я убеждён, что если вскрыть мафию внутри правоохранительных органов и расстрелять виновных (спокойно выйти и расстрелять!), то люди сразу поймут: если ты «дотронулся» до наркотиков, то это приведёт к смертной казни. По-другому просто не поймут…
— Прошло уже 25 лет после начала перестройки, внедрения в России капитализма… Но люди в России так пока и не зажили, как на Западе. А ведь об этом все мечтали четверть века назад… Почему у нас не сложилось?
— Потому что они там работают, причём работают много поколений. При этом они работают не только тем, что они ходят на работу, а работают тем, что они приходят на выборы и голосуют. Они не едят дерьмо ложкой, и если обижать их права, то они подают в суд. Если им кажется, что полиция ведёт себя неправильно, то они борются с полицией легальными методами. А когда в Америке была последний раз революция, война? Вам надо долго напрягать мозги, чтоб вспомнить войну между Севером и Югом в середине XIX века. Когда мы говорим о Франции, когда там была революция? Будем опять напрягаться…
Ужас состоит в том, что любая страна, которая прошла революцию, оказывается на века отброшенной назад, а страны, которые идут через эволюцию, в конечном итоге, строят демократическое общество. Революция всегда живёт в диктатуре, диктатуре всегда нравится ряд людей – те, которые оказываются не среди растоптанных, а среди топчущих. При этом любая революция действительно даёт свои плоды, всегда! Но цена этих плодов не всегда хорошо ясна. Тем более в истории, потому что историю пишут победители, историю не пишут уничтоженные в лагерях…
— Что вы думаете о личности г-на Алексея Навального?
— Думаю, он талантливый парень, хороший блогер, способный юрист, который зарабатывает тем, что считает нужным. Ряд идей его отличны, ряд идей омерзительны. Парень, который не смог выстроить свои отношения ни с «Яблоком», где он когда-то был, ни с СПС, с которыми он когда-то работал, ни с Никитой Белых. И который печально остался один! То есть пока это больше интернет-проект… Вот если он доведёт хоть один проект до конца… Чтобы было понятно – он ни одного расследования сам не провёл. Это всё то, что называется «сливы», но это вопрос десятый. Он материал получил – но доведи этот вопрос до конца, чтобы кого-то посадили, добей до конца! А так получается — муха на тортике. Доведи до уголовного дела – а это сложно. Надо долбить следователя, следственную группу, надо мучить их, а это большая тяжёлая работа, уже становящаяся непубличной. Когда Навальный говорит: «Нам удалось остановить воровство денег в таком-то проекте» — это означает, что они всё равно их своруют, но по-другому. Ты же никого не посадил, даже не назвал имя конкретного коррупционера – в этом большая проблема. А я считаю, что люди начинают верить, когда ты взял человека за задницу. Не хочу сравнивать себя с Навальным – мы живём в разных мирах – но когда я долбил кремлёвскую администрацию, они на меня подали в суд. Я — единственный журналист, на которого подал в суд высокопоставленный сотрудник кремлёвской администрации, и этот суд я выиграл.
В своё время я дико воевал с судебными ребятами, которые устроили бизнес, да ещё с бюджетом, сравнимым с бюджетом пары африканских стран. Мне удалось добиться того, что ряд судей посадили в тюрьму, лишили высоких должностей. Высокий кремлёвский начальник Виктор Петрович Иванов был отстранён от управления судебным корпусом, но, как это бывает в России, его поставили на наркотики — у нас так принято. А меня лишили одной телевизионной программы – за то, что посмел! Мало того, люди, которые этих граждан кормили – а это лондонские олигархи – наняли агентство, задачей которого было подмочить мою репутацию, насолить по максимуму. После этого я с интересом стал о себе узнавать, что, например, торгую каббалистическими предметами. Они ещё разослали депутатам Госдумы чью-то книжку про каббалу с моей рекомендательной подписью. А я скажу вам откровенно: из меня каббалист – как из дерьма пуля…
