Владимир СОЛОВЕЙЧИК. Не откровение, но откровенность

Заметно набравшая темп после сделанного 6 мая заявления Владимира Путина о создании Общероссийского народного фронта (ОНФ) дискуссия о грядущих изменениях российской политической системы породила массу дополнительных вопросов и самых разных суждений. Наблюдатели активно обсуждают перспективы ОНФ в свете грядущих думских и особенно президентских выборов. Заинтересованные лица прикидывают, кто из общественников получит проходные места в списке ЕдРа, а кто нет. Эксперты прогнозируют возможные ходы оппонирующих единороссам политических сил.

За всеми этими, вне всякого сомнения, любопытными и важными спорами, совершенно на периферии общественного интереса оказалась одна проблема, напрямую с созданием ОНФ не связанная, но вполне могущая оказать серьёзное влияние на исход близящихся избирательных кампаний. Речь идёт о существенном изменении позиции Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) относительно участия духовных лиц в процессах формирования органов законодательной власти в Российской Федерации.

В царской России православное духовенство было довольно широко представлено среди депутатов съездов  государственных дум.  В своё время двое иерархов РПЦ МП стали народными депутатами СССР на выборах 1989 года по квотам общественных объединений. Немалое число священников получило депутатские мандаты на выборах народных депутатов РСФСР год спустя, часть из них попала и в первый состав ГосДумы, сформированный голосованием 12 декабря 1993 года.  После вступления в силу принятого при активном участии этих лиц нового российского законодательства о свободе совести и правах и обязанностях религиозных объединений руководство РПЦ МП сочло миссию парламентариев от РПЦ исчерпанной, и с тех пор подобной практики на федеральных и региональных выборах не наблюдалось.

Более десяти лет назад, принимая Основы концепции социального служения РПЦ тогдашний патриарх Московский и Всея Руси Алексий добился включения в их текст специального положения касательно выборов. Пятая глава основ социальной концепции РПЦ «Церковь и политика» напрямую запретила не только участие священнослужителей в выборах, но и их участие в деятельности политических партий и даже действия, либо высказывания в их публичную поддержку. Эта инициатива вызвала уже в момент своего принятия определённое недовольство в церковных и в особенности околоцерковных кругах, но богословский и человеческий авторитет покойного первоиерарха РПЦ МП не просто перевесил все возражения, но и не дал возможности разгореться дискуссии на эту тему.

После ухода из жизни Алексия новые вожди РПЦ МП, выступившие практически в унисон с действующим президентом РФ, под негласным лозунгом «модернизации», только не страны, а пока лишь внутрицерковной жизни, начали всерьёз пересматривать многое. В том числе и политическую практику РПЦ, которая, безусловно, имела место все двадцать лет существования новой капиталистической России. Ради  усиления роли церкви в обществе, укрепления её связей с власть и деньги имущими, увеличения влияния верхушки РПЦ МП на процесс принятия управленческих решений в декабре прошлого года появился на свет божий проект документа «Практика заявлений и действий иерархов, духовенства и мирян во время предвыборных кампаний. Проблема выдвижения духовенством своих кандидатур на выборах». В одобренном на заседании Межсоборного присутствия РПЦ МП, которое вёл нынешний глава РПЦ МП Кирилл, проекте отмечается, что «в данный исторический момент иерархи и священнослужители не могут выдвигать свои кандидатуры на выборах в любые органы представительной власти любых стран и любых уровней (общегосударственные, региональные, местные). Исключения из этого правила могут делаться только по соображениям крайней церковной необходимости».

Несмотря на сугубую осторожность формулировок, налицо не просто корректировка Основ концепции социального служения РПЦ. Речь идёт о фактическом отказе от позиции  пусть и чисто формальной, но все-таки провозглашавшейся равной удалённости церкви от политических интриг, от конкретного вовлечения в борьбу отдельных партий. В осенние дни 1993 года тогдашний патриарх Московский и Всея Руси Алексий пытался остановить кровопролитие, посредничая между сторонниками Бориса Ельцина и защитниками Конституции и законно избранного парламента, чем заслужил уважение и, не побоюсь этого слова, признательность со стороны даже своих неизменных оппонентов — атеистов и коммунистов. Вступление в окончательную силу цитированного выше документа такую возможность для его преемника Кирилла может исключить автоматически. Ведь уже сейчас, видя конкретные практические шаги, оценивая идеологические заявления нынешнего руководителя РПЦ и его приближённых, легко понять, кому отданы их политические симпатии. Отсюда можно спрогнозировать, какие из политических сил получат их благословение в случае «крайней церковной необходимости».

Впрочем, ничего страшного в этом нет. Ещё девяносто лет назад, анализируя планы самодержавия по созданию в Государственной Думе устойчивого православно-консервативного большинства, никто иной, как Владимир Ильич Ульянов-Ленин, вполне справедливо заметил: «Духовенство собирается наводнить IV Думу. Как отнестись к этому выступлению духовенства на политическую арену? Демократия никогда не может стоять на той точке зрения, что духовенству не следует участвовать в политической жизни. Это — точка зрения архиреакционная. Приводит она только к казённому лицемерию и ни к чему больше. В жизни абсолютно невозможны, неосуществимы никакие меры, отстраняющие от политики и от классовой борьбы ту или иную группу или часть населения… Рабочие демократы в России борются против подделки избирательного (и всякого другого) права в пользу помещиков или духовенства и т. д., а вовсе не против свободы участия духовенства в политической жизни. Мы стоим на точке зрения классовой борьбы и требуем полной свободы участия в политике любого класса, сословия, пола, народа, слоя или группы населения… Рабочая демократия — за свободу политической борьбы для всех, в том числе и для духовенства. Мы не против участия духовенства в выборной борьбе, в Думе и пр., а исключительно против средневековых привилегий духовенству. Мы клерикализма не боимся, мы с ним охотно — на свободной и равной для всех трибуне — поспорим. Духовенство всегда участвовало в политике прикровенно; ничего кроме пользы для народа, и большой пользы, не будет от того, если духовенство станет участвовать в политике откровенно».

С другой стороны, возможная открытая поддержка со стороны нынешнего руководства РПЦ МП тех или иных конкретных политических сил, например, ЕдРа, вызовет вполне понятное разочарование. Как среди массы священнослужителей, особенно той, которая наиболее тесно соприкасается со своими прихожанами, с их бедами, чаяниями и повседневными заботами, так и со стороны наиболее честных, искренне, но без фанатизма верующих, пытающихся самостоятельно задуматься над местом своим в окружающем обществе мирян. Это разочарование при определённом стечении обстоятельств и соответствующем общем изменении политических настроений вполне может привести, говоря словами одного из видных в прошлом старообрядцев, к «возврату к естественному союзу с народом».

В условиях нынешнего буржуазного российского общества этот «возврат» с неизбежностью примет роль «распределения между борющимися классами». При этом трудно не согласиться с мнением классика, что «ясность, широта и сознательность такого распределения от вовлечения духовенства в политику, наверное, выиграют». А значит, выиграет в конечном итоге и дело демократии. Не говоря уже о том, что честность и откровенность – что в политике, что в обычной жизни — всегда лучше, чем лицемерие, слегка прикрывающее правдоподобную ложь.