Это была «революция уже в действии»…

Владимир СОЛОВЕЙЧИК

«“Женитьба Фигаро” — это революция уже в действии. Странно, но в этот Век Просвещения монархи видят надвигающуюся грозу лишь тогда, когда она уже разразилась». Это — слова «узника Святой Елены», бывшего якобинца и бывшего республиканского генерала, восхищавшегося Максимилианом Робеспьером и дружившего с его младшим братом Огюстеном. Слова Наполеона Бонапарта, сказанные на исходе его жизни и, думается, вполне искренне, дают пусть и не исчерпывающую, но сущностную характеристику того воздействия на зрителей, которое было присуще одной из самых известных пьес в истории мирового сценического искусства. Автору великой комедии исполнилось бы в эти дни 280 лет.

Вся жизнь Пьера-Огюстена Карона де Бомарше как будто специально прошла так, чтобы стать превосходной иллюстрацией известной мысли Фридриха Энгельса о том, что «люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными. Наоборот, они были более или менее овеяны характерным для того времени духом смелых искателей приключений». Сказано это было о «титанах Возрождения», но и их прямые и законные наследники – сыны «блистательного века Восемнадцатого – века Просвещения», к числу которых относился и создатель «Женитьбы Фигаро», — с полным на то основанием подпадают под данное определение. Именно они – Монтескьё и Вольтер, Дидро и Бомарше, Робеспьер и Дантон – создали политическую основу современной Французской республики. Именно их идеи и, не в последнюю очередь, литературная деятельность и общественная практика сформировали принципы, господствующие ныне на большей части европейского континента.

Но в начале жизненного пути вряд ли кто-либо мог предсказать единственному сыну часовщика такую судьбу. Пьер-Огюстен родился 24 января 1732 года на улице Сен-Дени в Париже. Чтобы поселиться в этом городе богатых клиентов и крупных заказов, папаша Карон, выходец из протестантской семьи, стал добрым католиком и таковым намеревался сделать своего наследника. Церковная школа, а затем, начиная с тринадцати лет, работа лупой и пинцетом во многом сформировали характер будущего драматурга. Характер авантюриста, готового поставить на кон всё ради достижения заветной цели. Характер бойца, который, даже отступая под давлением обстоятельств и гнётом окружающей среды, никогда не сдаётся и рано или поздно оказывается способен настоять на своём. Характер нежный и страстный, явно не равнодушный к радостям жизни и обаянию прелестного пола и отражающий эту свою склонность не только в частной жизни, но и в литературном творчестве. Характер, способный в личных передрягах увидеть типическое, общее для многих и в доходчивой и остроумной форме поведать это обществу.

За 67 лет жизни кем только господин де Бомарше не побывал. Делал часы королю, его дочерям и его фаворитке маркизе де Помпадур, которая пригласила галантного молодого остроумца в Лувр. Незаменимый весельчак, знакомый с последними новостями света и городскими слухами, музыкально одарённый, Пьер-Огюстен стал своим в покоях дочерей Людовика XV. Принцессы откровенно скучали: брачной партии, подходящей им по положению, найти так и не удалось, завести сановного любовника не позволяла атмосфера ханжества, распространяемая королевой-матерью, фанатичной католичкой Марией Лещинской. Тут-то и подвернулся будущий господин де Бомарше, а тогда ещё просто Карон-младший, ставший учить дочерей Людовика XV игре на арфе. Близость свою к королевской семье будущий драматург вполне удачно конвертировал в придворную карьеру. Женившись на немолодой вдове, обрёл дворянский титул и затем начал сколачивать финансовое состояние благодаря тесной или, как тогда говорилось, «интимной дружбе» с престарелым финансистом Пари-Дюверне, который в своём молодом ученике души не чаял и сделал его своим младшим компаньоном во всех предприятиях.

Впрочем, этого энергичному и способному молодому человеку показалось мало. Его неудержимо тянуло в политику. «Если бы родители дали мне широкое образование и возможность свободно выбрать дорогу, моя неудержимая любознательность, властное стремление к изучению людей и интересов, движущих миром, моё ненасытное желание знать всё, что случается нового, и комбинировать новые взаимосвязи непременно бы толкнули меня к политике… Мне она нравилась до безумия: книги, работа, путешествия – всё было ради политики; взаимные права держав, посягательства монархов, кои всегда потрясают жизнь масс, действия и взаимоотношения правительств – таковы были интересы, созданные для моей души». По семейным обстоятельствам Бомарше в 1764 году вынужден посетить Испанию. Именно при мадридском дворе он дебютирует не только с коммерческими проектами, но и в качестве советника испанских министров и самого короля Карлоса III, внимание которого на таланты будущего автора «Севильского цирюльника» обращает любовница-француженка. Правда, ни один из грандиозных замыслов так и не воплотился в жизнь, но вкус к политике Пьер-Карон приобрёл, как и опыт защиты своей чести от посягательств спесивых испанских грандов.

Вернувшись на родину, Бомарше поступает на секретную службу Людовика XV, став, таким образом, одним из основателей французской разведки, а затем и «крёстным отцом независимости США» — коммерсант Карон де Бомарше под прикрытием частной фирмы «Родриго Горталес» с ведома французского правительства поставлял оружие американским повстанцам. Себе в убыток, но на пользу двум народам – американскому и французскому и, как было написано в благодарственном адресе Конгресса США, «делу Свободы». Как и положено буржуа с пристрастием к аристократическому образу жизни, он был человеком весьма неоднозначным. Издавал первое полное собрание сочинений Вольтера, вопреки атакам светской и церковной цензуры. Пытался стать своим в светских салонах, втирался в доверие к аристократам и судился с ними, был парижским парламентом ошельмован и добился, опираясь на поддержку общественного мнения, своей реабилитации и полного возвращения себе гражданских прав ещё при жизни, ещё до революции.

Однако главное дело его жизни – литература. Мемуарная проза отменного качества, памфлеты и пьесы. Не зря, когда вспоминается имя Бомарше – первый ответ: «создатель Фигаро». Человек, внёсший огромный вклад в становление реалистических традиций мировой сцены. Заложивший, наряду с Дидро и Шодерло де Лакло, краеугольный камень в здание современной французской литературы. Вслед за Дени Дидро Бомарше сполна овладел высоким искусством «мещанской драмы», сочетая жизненную правдивость и трогательные ситуации, временную упругость и насыщенность действия, с юмором и сатирическими обобщениями.

В фабуле его пьесы не было ничего неожиданного. Любовная история, комедия ошибок, мир больших денег и изощрённых интриг – вот среда, в которой действуют персонажи комедии «Безумный день, или Женитьба Фигаро»:

«Сюзанна: Интрига и деньги – это твоя стихия.
Фигаро: Задумать какое-нибудь опасное предприятие – это не шутка, надо суметь всё проделать безнаказанно и добиться успеха».

В этих репликах – философия эпохи, квинтэссенция мировоззрения поднимающейся наверх буржуазии, класса на тот момент смелого, дерзко бросающего вызов силам уходящего старого феодального мира. «Никаких внешних авторитетов они не признавали. Религия, взгляды на природу, общество, государство — всё подвергалось их беспощадной критике, всё призывалось пред судилище разума и осуждалось на исчезновение, если не могло доказать своей разумности…» Эти слова Энгельса подходят и к Фигаро, и к его творцу, и ко всей атмосфере великой комедии. «В пьесе, одной из самых веселых, которые когда-либо шли на сцене, нельзя найти ни малейшей двусмысленности, ни единого намёка, ни единого слова, которые могли бы оскорбить стыдливость, — не без гордости сказал о своём творении его автор. — А ведь это чего-нибудь да стоит в наш век, когда лицемерная благопристойность зашла почти так же далеко, как и порча нравов».

В годы, предшествующие Великой французской революции – а «Женитьба Фигаро» была поставлена на театре за пять лет до разрушения Бастилии – осознание значимости представителей третьего сословия, лучшей части и подлинной опоры французской нации, творца её материальных и духовных богатств, вело не просто к дискредитации феодальных порядков и церковного мракобесия. Вслед за монологом Фигаро в алфавите Великой французской буржуазной революции зазвучали чеканные фразы «Декларации прав человека и гражданина», звуки «Марсельезы», произнесённый тихим голосом Робеспьера обвинительный акт старому порядку и его защитникам, убивающие железной логикой слова из декретов Сен-Жюста и лаконичные решения Революционного трибунала.

Но сам Бомарше ходом развития революции оказался отброшен в лагерь её противников. Критик испорченности нравов дворянской аристократии и пережитков феодализма стал защитником власти Бурбонов, хотя и ограниченных Конституцией. Той самой власти, которая запрещала его пьесы, бросала его в тюрьму, шельмовала и лишала гражданских прав. Той самой власти, которая, скрепя сердце, признавала его таланты и заслуги перед отечеством. Хороший драматург стал с годами вполне умеренным политиком, утратив пафос отрицания. Не случайно за полгода до падения монархии Людовик XVI всерьёз рассматривал идею о назначении гражданина Бомарше – революция уже отменила все сословные титулы и привилегии — королевским министром внутренних дел.

11 августа 1792 года, на следующий день после падения монархии, парижские санкюлоты разгромили дом Бомарше. 23 августа гражданин Бомарше был арестован и в тот же день помещён в тюрьму. Он был освобождён через неделю, ровно за два дня до начала массового уничтожения арестованных врагов народа, санкционированного министром юстиции Дантоном. «Министру революции», как он сам себя называл, в своё время принадлежала фраза о том, что «Фигаро покончил с аристократией». И именно он, будущий создатель и будущая жертва Революционного трибунала, Жорж-Жак Дантон приложил руку к аресту создателя Фигаро.

Бомарше пережил террор, вернулся умирать на родину и ушёл из жизни в своём парижском доме 18 мая 1799 года. Говоря о нём, мы вспоминаем не причудливые извивы его политической карьеры. Мы вспоминаем его блестящую пьесу. Ведь не зря, совсем не зря Бомарше вложил в уста своего любимого героя пророческие слова:

«Всё решает ум один.
Повелитель сверхмогучий
Обращается во прах.
А Вольтер живёт в веках».

То же самое можно сказать и об авторе куплетов Фигаро.