Мы прожили в Лондоне пять дней и ночей, это был ноябрь, не самое тёплое время года, к тому же почти постоянно шёл дождь. Каждый раз, когда мы глубокой ночью возвращались домой на окраину города после заседаний Европейского социального форума (в каком-то смысле, это была международная встреча людей, далёких от «солидности» и материального достатка), нам было страшновато.
Украсть у нас было нечего, мы не выглядели как богачи и не были ими, но мы опасались именно за свою личную безопасность. Хоть в полночь, хоть в час ночи, хоть в два, в районе трёх-четырёх кварталов от метро шла гульба: парни, слушающие рэп, парни, пьющие пиво чуть ли не посреди проезжей части, парни угрожающего вида, охраняющие девушек на продажу, просто сильно наркотизированные парни, чьи намерения не очень прозрачны, а уровень тревожности и агрессивности повышен. Это были парни с чёрной кожей, с белой и с коричневой. Разные парни. Но почти от каждого исходила угроза. И ведь это был не самый плохой район. Пять дней и ночей — слишком маленький срок для получения серьёзного социального опыта, но достаточный для сильного впечатления и сопереживания, если ты на него способен. Да, в Лондоне другая архитектура, люди говорят там на другом языке и мы про них, по большому счёту, ни черта не знаем, но сходные ощущения лично у меня были на окраинах Таганрога, Саратова, Иркутска, Волгограда, Петрозаводска, в небольших городах Московской области и, бог знает, где ещё на Руси. Там видно, что жизнь хренова, бедна, одномерна, что перспектив вырваться из капкана «плохой прописки» практически нет и лишь возможность ночью «поозоровать» как-то скрашивает существование.
Бунты в Британии происходят сейчас именно в таких районах без перспектив. Левые говорят, что виновата бедность, правые (в том числе и правительство), что виновата пропаганда насилия и неуважение к закону. Скорее всего в данном случае, правы и те, и другие. То, что районы, в которых начались беспорядки, бедны — это «медицинский факт». То, что у жителей этих районов для потребления «высокой культуры» просто нет ни финансовых возможностей, ни образовательного минимума — тоже. То, что поставщиками информации и культуры для бедняков являются жёлтые газеты и телеканалы, очень хорошо знают их корпоративные владельцы — они на этом миллиарды сделали в свободно конвертируемой валюте. Спорт и проявления насилия в нём, скандалы и пьяная бессмысленная жестокость звёзд экрана, криминальная хроника, неразрывно связанная с насилием — вот, что вечно пережёвывают жёлтые СМИ. Ну и ещё секс, поданный в таком пошлом и рвотном ключе, что любому эмоционально честному с собой человеку немедленно захочется поскорее перевернуть страницу и снова погрузиться в спасительные скандалы, спорт и насилие.
Когда в Британии было больше классового сознания, бедные её жители организовывали демонстрации, подписные кампании по всей стране, бастовали. Теперь, когда классовое сознание более или менее уничтожено методом автоматизации и перевода производств за границу (в страны с дешёвой рабочей силой и низкими экологическими стандартами), как ещё могут выражать свой протест атомизированные жители плохих пригородов, многие из которых годами не имеют сносного заработка и, соответственно, возможности отправить детей учиться (да и учёба, даже университетская, давно уже не является стопроцентной гарантией повышения материального достатка и социального статуса)? У них нет другого языка для протеста, нет другого способа, они ведь не ходят ежедневно на работу в цех, не встречают там профсоюзного или партийного организатора, они в лучшем случае подметают что-то в одиночку или продают что-то в одиночку или в маленькой группе работников. Понятно, почему их дети так быстро включились в то, что раньше называлось «пролетарским походам по магазинам», то есть в массовые реквизиции товаров из разгромленных супермаркетов. Никакой школы социального действия, отстаивания своих прав они никогда не проходили. Правом в этих районах всегда была полицейская дубинка. Праздником считалось сбежать от ментов, обмануть их, провести. Такой, своего рода, чемпионат по бегу на пересечённой местности. Ну а теперь вышел бег с отягощением — украденными промтоварами и тюремными сроками — тем, кого поймали, то есть проигравшим. Что не отменяет соревновательной сути чемпионата и радости победителей, которых на этот раз, судя по сообщениям, куда больше, чем проигравших.
Спрашивается, зачем жечь дома в своих же районах, ведь страдают соседи? Верный вопрос. Из серии, зачем напиваться, потом требовать закурить у прохожих и давать им в морду при любом варианте ответа? Да, месть местью (камнями в ментов). Выгода выгодой (плазменный телек подмышку в магазине). Ну а как же удаль молодецкая? Поджоги — это для удали. И ещё от ненависти, которая долго копилась, а, накопившись, «гуляет», с большими перехлёстами, как бывает с любым искренним чувством.
Эти люди никогда не участвовали в политических дебатах, у них нет грамотных товарищей, мнение которых они бы уважали. У них нет учителей, к которым они бы могли проникнуться интересом и прислушаться: учителям с низкой зарплатой не до педагогики, им бы лишь часы отчитать. Эти люди всерьёз не верят в бога, им не с кем и не о чём разговаривать в церкви. Раньше ими занимались уличные педагоги, чьей задачей было не втолковывать алгебру и физику, а научить основам минимально адекватного социального поведения. Но уже давно этим уличным педагогам не платят зарплаты в рамках борьбы с кризисом, их должности ликвидировали. Это и называется «сокращение социальных расходов». И это неизбежно в странах, где последние свободные деньги бросают на то, чтобы спасти корпорации и банки, тех, кто всегда был на топе жизни, а не тех, кто в самом низу пирамиды. Да и зачем им помогать, они там внизу, в грязи своей, давно уже привыкли, копошатся как-то, ну зачем им какие-то педагоги?
И вот настал момент: люди, которых сознательно превращали в чернь, в смердов, которых годами втаптывали в говно, вызвались ответить. Почему на полицейское насилие надо отвечать разграблением магазинов электроники может быть непонятно только тому, кто живёт в достатке в хороших районах Москвы и Петрограда, а также тем беднякам, которым запудрили мозги телеящики, везде и всюду работающие в интересах тех, кто живёт в достатке.
Социальная ярость, когда она прорывается наружу, не разбирает границ. Была такая стародавняя анархистская присказка, чуть ли не с позапрошлого ещё века: «Нам не нужны ваши булки. Мы берём всю пекарню». Но то сознательные классовые борцы. А нынче ребята и девчонки с окраин больших городов не хотят забирать пекарню, они хотят её уничтожить. И если не поддержать, то понять их — вполне возможно.
