Дмитрий ЖВАНИЯ
Пётр Алексеевич Кропоткин считал, что сущностью нравственности является «не что иное, как сознание человеком своей силы: избыток энергии, избыток сил, стремящийся выразиться в действии». «Мы имеем больше слёз или больше весёлости, чем нам нужно самим, и мы, не жалея, даём их другим. И, наконец, многие из нас имеют больше силы воли и больше энергии, чем им нужно для личной жизни. Иногда этот избыток воли, руководимый мелким умом, порождает завоевателя; если же он руководится более широким умом и чувствами, развитыми в смысле общественности, то он даёт иногда основателя новой религии или же нового общественного движения, которым совершается обновление общества. Но во всех этих случаях нами руководит главным образом сознание своей силы и потребность дать ей приложение, — размышлял Пётр Алексеевич. — Притом, если чувство оправдывается разумом, оно уже не требует никакой другой санкции, никакого одобрения свыше и никакого обязательства так поступать, наложенного извне. Оно само уже есть обязательство, потому что в данный момент человек не может действовать иначе. Чувствовать свою силу и возможность сделать что-нибудь другому или людям вообще и знать вместе с тем, что такое действие оправдывается разумом, само по себе есть уже обязательство именно так поступить. Его мы и называем “долгом”». Одним из тех людей, которыми двигал «избыток воли», был Хосе Габриэль Кондорканки – лидер восстания индейцев против испанского владычества.
***
Утро 10 ноября 1780 года. На главной площади селения Тунга-сука (что южнее города Куско) бурлит пёстрая вооружённая толпа: креолы, метисы, индейцы. Местный касик Хосе Габриэль Кондорканки верхом на белом коне проводит смотр собравшихся отрядов. В центре площади — помост с виселицей. Показывается процессия. Впереди идёт глашатай и громким голосом то на языке кечва, то на испанском выкрикивает: «Король, наш господин, повелел лишить жизни этого человека как мятежника!» Гул удивления проносится над толпой: мятежником оказывается хозяин провинции Тинто — Антонио де Арриага! Сам могущественный Арриага! С коррехидора срывают полковничьи погоны. И торжественно объявляют ему приговор от имени испанского короля Карла III: за насилие, невыносимые поборы, за жестокость, с которой он обращался с индейцами, — казнить через повешение. Негр Антонио Облитас, сапожник и бывший раб осуждённого, немедленно приводит приговор в исполнение. Так началась индейская революция. Возглавил её Хосе Габриэль Кондорканки. Индейский касик.
Потомок Тупак Амару
Родился Хосе Габриэль Кондорканки 19 марта 1738 года в провинции Тинта в семье потомственного касика Мигеля Кондорканки-и-дель-Камино. Генеалогическое древо его уходило корнями в трагическое прошлое страны инков. Бунтарский дух он унаследовал от своего предка — Тупак Амару I (Хосе Габриэль был прапрапра…внуком дочери Тупак Амару инкской ньюсты (принцессы) Хуаны Пилькоуако). Мальчик рано осиротел. Вначале он потерял мать, а потом — отца. И его на воспитание взяли два дяди.
С начатками знаний Хосе Габриэля ознакомил местный священник Карлос Родригес. А когда Хосе исполнилось 15 лет, дядя отвёз его в древний город Куско, где индейская культура причудливо переплеталась с испанской: кирпичные стены испанских домов покоились на каменных глыбах монолитной кладки времён инков, на монументальном фундаменте инкского Храма Солнца высились стены доминиканского монастыря Санто-Доминго, на развалинах дворца одного из последних инков Вайна Капака были воздвигнуты башни иезуитского монастыря и церкви Ла-Компания. Юного Хосе Габриэля определили в училище для знатных индейцев Сан-Франциско-де-Борка, где потомков инкской знати обучали «евангельской доктрине и христианской вере, дабы навсегда отвратить их от идолопоклонства, чтобы не следовали ему и остальные индейцы». Учащиеся Сан-Франциско-де-Борка обязаны были носить обувь и кудри чёрные до плеч, дабы их не путали «с обычными представителями их расы».
Хосе Габриэль быстро овладел латынью и испанским, изучил теологию и основы права. После окончания училища он поступил в университет Сан-Маркос в Лиме, основанный 12 мая 1551 года декретом испанского короля Карлоса I на базе монастырской школы Доминиканского ордена имени Святого Марка. Хосе Габриэль в итоге получил степень доктора теологии и права. Он жил не бедно. И поэтому мог позволить себе иметь богатый гардероб. Под чёрным камзолом блестит жакет из золотой парчи. «Мускулистые бёдра обтягивают панталоны из чёрного бархата; крепкие икры облегают шёлковые чулки; ступни вдеты в изящные туфли с золотыми пряжками, на голове красуется испанская шляпа; плечи покрывает традиционная мужская унка (шерстяная туника – Д. Ж.), на которой золотыми нитями вышит герб предков; на спину ниспадают тщательно ухоженные чёрные волосы», – такой портрет Хосе Габриэля Кондорканки оставил его современник Пабло Астете.
Бунт на коленях
Через провинцию Тинта пролегал знаменитый почтовый тракт Лима — Буэнос-Айрес — основной наземный путь южноамериканского континента. Погонным промыслом занимались тогда многие индейцы. Не составлял исключения и Хосе Габриэль (в наследство ему достались 350 мулов). Не раз побывал он в знаменитых городах Верхнего Перу — Ла Пасе и Потоси, в индейских селениях на берегах озера Титикака, в Куско и Арекипе. Хосе Габриэль своими глазами увидел, в каком бесправии и нищете живут его соплеменники — индейцы.
Подати с индейцев собирали испанские чиновники — коррехидоры. Они объезжали индейские селения и заставляли неграмотных туземцев покупать совершенно не нужные в крестьянском хозяйстве предметы: дорогие ткани, шёлковые чулки, очки и даже руководства по правилам хорошего тона, или 14 томов сочинений испанского просветителя Бенито Хоронимо Фейхоо-и-Монтенегро (1676—1764) и монументальный труд греческого историка Ксенофонта «Киропедия».
В государстве инков общественные работы (ремонт дорог, строительство дворцов и храмов) производились на основе трудовой кооперации — миты. Колониальные власти приспособили её для закабаления местного населения. Индейцы бесплатно обрабатывали плантации хлопка, коки, сахарного тростника, пасли скот, обслуживали хозяйства землевладельцев.
Однако символом и кульминацией колониальных злоупотреблений была горная мита — каторжная повинность индейцев на разработках драгоценных металлов: седьмая часть податных индейцев раз в семь лет должна была отработать 18 недель в году на рудниках. В различных провинциях вице-королевств Перу и Ла-Платы разрабатывалось 1400 месторождений. Индейцы работали на глубине свыше 400 метров, разутые и раздетые. Отравляемые ядовитыми ртутными испарениями, отчего у них сочилась кровь изо рта и шеи. Возвращались они с рудников безнадёжно больными. Многие индеанки из любви чадам специально калечили их, чтобы избавить от горной миты. За весь колониальный период в шахтах погибло более 8 миллионов индейцев.
Отбывали индейцы повинность и в ткацких мастерских (обрахе). В обрахе индейцев отправляли на 312 дней в году. Трудились они от зари и до зари. Практически бесплатно. В обрахе индейцев сгоняли насильственно. Вереницы индейцев с цепями на ногах или привязанные за волосы к хвостам лошадей — обычная сцена на горных дорогах того времени. Мастерские служили одновременно и долговой ямой, и тюрьмой.
Кондорканкине не мог взирать на зло равнодушно. В молодом касике созревал бунтовщик и мятежник. Вначале он попробовал действовать в рамках колониальной законности. Он задаётся целью оздоровить жизнь индейских общин на его землях: выплачивает из собственных средств налоги за разорившиеся семьи, поддерживает голодающих и поощрят древние индейские традиции; под его руководством на деревенских праздниках неоднократно ставится древняя, времён империи инков, драма «Апу-Олльянтай». Хосе Габриэль пишет петиции и прошения в органы колониальной власти, где стремится доказать: индейцы — главное богатство Перу. Он апеллирует к Законам Индий. Ведь они запрещают принудительный труд индейцев и обязывают королевских чиновников заботиться об их здоровье. Тщетно. И тогда Кондорканки понимает: буквы законов мертвы; нужно действовать силой.
Восставший инка
14 марта 1776 года испанский король Карл II назначил Хосе Антонио де Арече генеральным виситадором — инспектором вице-королевства Перу, Ла-Платы и провинций Чили. Надвигался новый англо-испанский конфликт. А испанской казне нужны были средства. Король наделил этого очень мрачного человека чрезвычайными полномочиями. Арече пересмотрел все податные списки и отдал приказ обложить «оброком» не только индейцев, но и всех подданных смешанного происхождения: метисов, мулатов, самбо. Арече ввёл новые налоги и увеличил старые.
Результат: в 14-ти провинциях из 50-ти вспыхнули стихийные восстания. «Заговорили» стены домов и католических соборов: на них запестрели «паскинес» — «поджигательные листки». Вот текст одной листовки: «Проклятый Арече! Приходи сам собирать налоги. Вот соль, чтобы засолить и сварить тебя! Вот уголь, чтобы поджарить тебя. Только тогда мы обретём покой. Кровавый волк всего королевства, сам дьявол ждёт тебя в аду. Ты враг короны, разоритель Карла III».
Но самый дерзкий вызов Арече бросил Хосе Габриэль Кондорканки. 10 ноября 1780 он казнил коррехидора провинции Тинта Ариагу. Но перед тем, как казнить коррехидора, под давлением Кондорканки тот подписал несколько важных документов. Казначею города Тинта было приказано доставить в село Тунгасука общественные деньги и наличное оружие подведомственных им провинций: 22 тысяч песо, много золота в слитках, 75 мушкетов, лошадей, мулов и личное оружие коррехидора. И наконец — 8 ноября 1780 года Арриага скрепляет своей подписью приказ: жителям всех окрестных селений за 24 часа собраться в Тунгасуке «ради службы королю и общественному делу». Коррехидор пригласил людей полюбоваться его собственной казнью.
Хосе Габриэль объявляет себя законным потомком Тупак Амару I: «Моя кровь — единственная, оставшаяся от королевской крови инков, королей этого царства». Кордорканки принимает имя легендарного индейского вождя. Отныне он — Тупак Амару. Он — Инка. Он вождь индейцев.
Уже в первые дни восстания в его войско вливаются 6 тысяч индейцев. За короткий срок он завоёвывает южные провинции Перу. Везде, где появляются его отряды, они немедленно объявляют об отмене обрахе, миты, десятины. Тупак Амару призывал все народы объединиться в борьбе против колониальной несправедливости: «Меры, которые я принял, имеют целью поддержку, защиту и охрану испанцев-креолов, метисов, самбо (результат смешения африканцев и индейцев – Д. Ж.) и индейцев и их благополучия, потому что все мы земляки и соотечественники». После месяца борьбы 24 провинции перешли под знамёна Инки. Войско его насчитывало до 90 тысяч человек.
Вот каким его видели современники в дни восстания: «Тупак Амару выезжал на белом коне, украшенном богатой сбруей, с двумя мушкетами у седла, с пистолетами и шпагой, в камзоле из голубого бархата, обшитом золотым галуном. Вокруг лба — золотая повязка, на голове шляпа-треуголка, на груди — золотая цепь, а на ней — золотое солнце, символ правителей — его предков».
Верной соратницей Тупак Амару была его жена — Микаэла Бастидас, метиска. Она занималась материальным обеспечением армии: снабжала повстанцев биноклями, пушками, провизией, одеждой. Она переписывалась с другими индейскими касиками. Призывала их покончить «с тяжкими поборами и положением собак, на которое обрекли индейцев». Ни умом, ни храбростью, ни проницательностью Микаэла не уступала Тупак Амару. Всё время пока Тупак Амару действовал в южной части Перу, Микаэла настойчиво убеждала его вернуться. «Ты даёшь нашим врагам в Куско время подготовиться к отпору, чтобы они вооружились и разорвали нас на куски, — писала она Хосе Габриэлю. — В мелких стычках ты погубишь всех людей, предназначенных для взятия Куско».
Поистине в «донье Микаэле» жил великий стратег. Тупак Амару приступил к осаде Куско, когда эта древняя индейская столица была уже мощно укреплена колонизаторами. Десять дней боёв под Куско успеха повстанцам не принесли. И это было начало конца индейской революции. Арече провозгласил амнистию всем участникам восстания, кроме главных вдохновителей. Виситадор пообещал также: тому, кто выдаст Тупак Амару и его сподвижников, будет выплачиваться пожизненная пенсия. Колониальные войска постепенно окружили восставшие районы. В ночь на 6 апреля 1781 года между селениями Сангарара и Тинта, на холме Чекакупе, произошёл последний бой. Тупак Амару расположил своё более чем 14-тысячное войско в узкой лощине. Позиция была выбрана неудачно. И испанцы окружили повстанцев со всех сторон. Роялисты атаковали повстанцев столь энергично, что «поле боя превратилось в мясорубку». Восставшие индейцы запаниковали. И Тупак Амару принял решение отступать в южные предгорья. Однако ему не удалось осуществить свой план. Его предали.
18 мулатов из пехотного ополчения захватили одного из капитанов Тупак Амару. «Тот обещал выдать Инку, — свидетельствует очевидец пленения Хосе Габриэля, — он предложил солдатам следовать за ним, пока он не догонит и не окликнет Инку, и тогда, услышав его голос, надо схватить мятежника. Так и сделали: капитан догнал Инку и, пока тот обсуждал вместе с ним отчаянное своё положение, мулаты напали на него и привели в наш лагерь». Имя предателя — Франсиско Санта-Крус. Метис из Куско. В плен к испанцам попал не только Тупак Амару, но его жена и дети.
Казнь Инки
Колонизаторы сурово расправились с ближайшими соратниками Тупак Амару, его семьёй и самим Инкой. Их вывели из камер. Каждого посадили в мешок, привязанный к хвосту лошади, и таким образом выволокли на площадь. Первыми поднялись на эшафот Хосе Бердехо и Андреас Кастелло, креолы, командиры повстанцев, а также Антонио Бастидас, брат жены Тупак Амару. Их «просто повесили». Затем наступила очередь Франсиско Тупак Амару, 80-летнего старца, и 20-летнего Иполито — дяди и старшего сына Хосе Габриэля. Вначале палачи отрезали непокорным индейцам языки и только потом повесили. Палач попытался отрезать язык и Микаэле Бастидас. Но она так сильно сопротивлялась, что это удалось сделать только после её мученической смерти. Шея жены Инки оказалась столь тонкой, что испанская гаррота себя не оправдала. И тогда «донью Бастидас» прикончили ударами палок.
Великого Инку вывели в центр площади, вырвали язык и затем бросили лицом в землю. Далее произошло нечто «совершенно невиданное». Руки и ноги Тупак Амару привязали верёвками к сёдлам четырёх лошадей. И всадники одновременно погнали их в разные стороны. Свидетель казни писал: «Не знаю, то ли лошади были слабые, то ли индеец действительно был сделан из железа, но разорвать его оказалось совершенно невозможным; долгое время его разрывали в противоположные стороны, и временами он повисал в воздухе подобно гигантскому пауку». Виситадор Арече (он наблюдал за расправой из окна иезуитской коллегии) «из сострадания, дабы прекратить мучения несчастного, повелел отрубить ему голову».
«В лице его было что-то величественное: суровое от природы, оно редко освещалось улыбкой. Казалось, душа его постоянно пребывала в самосозерцании, вечно занятая великими помыслами». Такой портрет Хосе Габриэля нарисовал анонимный хронист XVIII века. После казни Инки индейцы не сложили оружия. Борьба продолжалась вплоть до 1783 года.
***
Тупак Амару II стал символом освобождения Перу от испанского владычества, а затем и антиимпериалистической борьбы. В 1984-м в Перу появилось леворадикальное Революционное движение имени Тупак Амару (Movimiento Revolucionario Túpac Amaru, MRTA). 17 декабря 1996 года бойцы этого движения во главе с Нестором Серпой Картолини захватили японское посольство в Лиме, где шёл приём, и потребовали освобождения политических заключённых. Драма разыгрывалась 126 дней. 22 апреля 1997 года спецназ взял японское посольство в Лиме, Картолини и его товарищи были уничтожены. Сейчас MRTA отказалось от вооружённой борьбы и ищет другие формы деятельности. Одним из бывших активных сторонников движения был премьер-министр Перу (в октябре 2008 — июле 2009) Еуде Симон.
