Руслан КОСТЮК, доктор исторических наук, профессор факультета международных отношений СПбГУ
По инициативе левого президента Эквадора Рафаэля Корреа в этой южноамериканской стране 7 мая состоялся референдум, на который властями были вынесены десять самых разнообразных вопросов, касающихся общественно-политических перспектив развития государства. Обозреватели назвали это голосование «вотумом доверия действующему главе государства». Если согласиться с данной точкой зрения, то вотум, безусловно, удался. Более половины избирателей сказали «да» на все вынесенные исполнительной властью вопросы.
Против крайние и богатые
Сам Рафаэль Корреа, считающийся представителем генерации латиноамериканских президентов «социализма XXI века», союзник Каракаса и Гаваны, заявил после подсчёта голосов: «Это историческое решение. Народ Эквадора победил! Правда одержала триумф!» Он же отметил, что итоги плебисцита свидетельствуют о поступательном движении «гражданской революции», начавшейся с момента избрания Корреа президентом в первый раз в 2007 году.
Отметим, что победа пропрезидентским силам далась нелегко. Многие видные представители интеллигенции, церкви, СМИ в ходе агитационной кампании активно выступали против президентских инициатив. Под знамёнами неприятия предложений президента объединились не только правопопулистские партии, либералы и социал-демократы, но также и часть крайне левых эквадорских организаций. Каждый на свой лад, но изобличал «бонапартистские замашки» главы государства и «референдумный авторитаризм» как механизм удовлетворения этих замашек и их реализации в жизнь. Лидер Левой демократической партии Андрес Паэс, например, позволил себе заявить, что Эквадор, как и ряд других стран Южной Америки, стремительно превращается в политическом отношении в некоторое подобие Кубы. Правые политические деятели поспешили обвинить Корреа в том, что он идёт «авторитарными стопами Уго Чавеса».
На что народ дал добро?
Но, в самом деле, так ли уж опасны для подлинной демократии президентские инициативы? Думается, всё-таки нет. Например, на референдуме избиратели проголосовали за отмену максимального, зачастую волюнтаристского срока содержания нахождения под стражей лиц, подозреваемых в преступлениях. Эта норма реально усиливала коррупцию в экваториальной стране. Избиратели также поддержали идею главы государства по осуществлению широкой судебной реформы и созданию специальной комиссии, отвечающей перед обществом за «прозрачность власти, судебной системы и её социальный контроль». В Уголовный кодекс будет теперь добавлена статья, направленная против незаконного обогащения предпринимателей. Вводится запрет на азартные игры и проведение корриды, что, кстати, вызвало поддержку многочисленных гуманитарных НПО.
Что серьёзно может волновать оппозицию – так это, пожалуй, предложение Рафаэль Корреа создать специальный институт, которому вменяется в обязанность анализировать содержание информации в газетах, журналах, на радиостанциях и в телеэфире с тем, чтобы эта информация соответствовала нормам законодательства и общественной этики. Союз журналистов Эквадора сразу заявил об угрозе наступления цензуры. Разноликая оппозиция боится того же. В то же время в Эквадоре на сегодня большая часть СМИ находится как раз в руках сил, оппозиционных курсу Корреа.
Сила идеи
Как бы то ни было, но итоги референдума – это всё-таки победа, хотя и не тотальная, правительственного лагеря. Противостояние «власть-оппозиция» в Эквадоре в целом похоже на подобное противостояние в Венесуэле или Боливии, но все же оно имеет свою специфику. Дело в том, что, в отличие от двух других союзных стран, в Эквадоре глава государства вовсе не является харизматическим лидером. Да, правые и социал-демократы обвиняют Рафаэля Корреа в популизме. Но всё-таки по своему «профессиональному происхождению» он является авторитетным экономистом, в отличие, скажем, от кадрового военного Уго Чавеса или крестьянского профсоюзного вожака Эво Моралеса. Ещё одно явное отличие проявляется в том, что и в Боливии и в Венесуэле мы имеем дело с наличием у лидеров этих стран крупных и хорошо организованных, централизованных политических партий. В Эквадоре до сих пор вокруг Корреа объединяется весьма широкая, можно даже сказать федеративная коалиция и ни о какой «авангардной партии» речи там не идёт.
Всё это позволяет говорить, что в Эквадоре «социализм XXI века» строится не благодаря усилиям харизматического президента или «авангардной» и массовой партии. Как-то сам Корреа сказал: «Специфика нашей гражданской революции в силе идеи… Народ даёт нам мандат на политическую, социальную, даже эстетическую революцию … потому, что верит, что такая революция есть убедительная альтернатива хаосу, бесправию, несправедливости и всевластию олигархии».
Безусловно, за последние 4 года власти Эквадора немало сделали на пути к обществу справедливости. И майский референдум является очередным шагом в данном направлении. Но не менее очевидно и то, что команда Корреа сталкивается с хорошо организованным и прекрасно финансируемым сопротивлением политической оппозиции. Поэтому вновь завоёванная левым правительством Корреа стабильность на сегодня всё-таки выглядит (как в тех же Боливии и Венесуэле) весьма непрочной, хрупкой. Соотношение социально-классовых, политических и региональных сил в Эквадоре далеко не статично и подвержено эрозии. Вот почему администрации Корреа необходимо постоянно заручаться широкой народной поддержкой для реализации своих начинаний и при этом не допускать ошибок. Ведь ими тотчас же воспользуются оппоненты.
Но 7 мая эквадорский левый президент Корреа и стоящие за ним политические силы свой очередной бой выиграли.
