Георгий ЛОСЕВ, активист Центра взаимопомощи рабочих
Симфонию согласия в современной России время от времени нарушают протестные гражданские движения. Все мы помним выступления пенсионеров против монетизации льгот, акции протеста автомобилистов во Владивостоке. Знаем, чем закончился для губернатора Калининградской области Георгия Бооса многотысячный митинг протеста граждан. Протестные движения неожиданно возникают, громко заявляют о себе, а затем быстро рассасываются. В чем их сила, а в чем их слабость? Попытаемся разобраться на примере гражданских движений Санкт-Петербурга.
Седая революция
Группы жильцов, борющихся против уплотнительной застройки, захватов «инвесторами» помещений общего пользования, против сноса ларьков и исторических зданий стали возникать по мере реставрации капитализма в России и, по сути, были реакцией на вторжения капитала в жизнь простых обывателей. Однако ни политическая оппозиция, ни власти сперва не рассматривали их серьезно. Локальные вспышки протеста гасли так же быстро, как вспыхивали.
В Петербурге лишь активисты небольшой Региональной Партии Коммунистов (РегПК) пытались создать общее протестное движение из местных инициатив, они помогали разрозненным группам борцов против «уплотниловки» и захватов мансард. Для их координации активисты РегПК образовали Комитет Единых Действий (КЕД), который к концу 2004 года был единственной организацией, действующей на арене социальной борьбы.
Выступления пенсионеров против монетизации льгот в 2005 году сломали психологический барьер, который мешал рассматривать «гражданский протест» как субъект политической активности. Ни одна из системных партий не сумела воспользоваться ситуацией и заручиться поддержкой пенсионеров. Питерское отделение КПРФ (руководимое тогда Владимиром Фёдоровым) увело людей с улиц на мирные митинги, на которых, правда, принимались очень грозные резолюции.
Национал-большевики пользовались популярностью среди стариков, благодаря своей громкой акции в Министерстве финансов, которая закончилась для ее участников тюремным заключением, что придавало всей НБП ореол жертвенности. Пенсионеры видели в молодых нацболах своих заступников, но не своих представителей. Другое дело – пожилые активисты КЕДа. Они шли в авангарде «седой революции», выражая пенсионерские чаяния, от имени стариков они вели переговоры с властью, давали интервью и так далее. Однако их влияние падало по мере падения числа выходящих на улицу пенсионеров, и уже к концу зимы сошло на нет.
На гребне «ситцевой революции» возникло Петербургское Гражданское Сопротивление (ПГС), куда вошли питерские нацболы и яблочники, КЕД, а также небольшие либеральные и правозащитные организации. Но ПГС оказалось мертворожденной структурой, точнее, оно быстро превратилось в дискуссионный клуб, в котором тон задавали представители карликовых групп.
Начиная с весны 2004 года и по нынешнее время в городе существовало несколько сотен инициативных групп против уплотнительной застройки, десятки групп борцов против захвата имущества, в том числе хозяева торговых точек и гаражей, образовались, вернее, воскресли, градозащитные движения (после того, как Валентина Матвиенко стала губернатором Санкт-Петербурга, сносы домов в историческом центре стали обычным явлением), а также целый ряд «свободных» профсоюзов. Кроме того, в городе действуют отделения общероссийских движений Товарищество Инициативных Граждан (ТИГР) и Движения против коммерциализации бюджетной сферы.
«Мы не хотим уплотняться»
Наиболее нашумевшими примерами борьбы против уплотнительной застройки были борьба в сквере Подводников, на площади Мужества, в сквере на улице Фомина и на Комендантском проспекте.
Во всех этих случаях, кроме первого, жителям удалось отстоять свои дворы и скверы. В сквере Подводников инициативная группа складывалась вокруг активной, но очень авторитарной женщины. Бывшая комсомольская активистка и журналистка, склонная к приукрашиванию действительности и истерии, она не смогла добиться поддержки большинства жителей окрестных домов. Агитационная работа с людьми почти не велась, а неадекватное поведение лидера отпугнуло от инициативы много людей. В результате в группе постоянно участвовало всего 5-6 человек, в основном пожилые женщины, и несмотря на то, что на некоторые действия собиралось до 100 местных жителей и солидарных граждан, переломить ситуацию не удалось. Борьба продолжалась на равных, пока не подключился «мотивированный» застройщиками начальник отделения милиции. Вмешательство властей и задержания активистов сломили сопротивление инициативной группы. Застройщики установили забор и начали строительство, которое, впрочем, не было завершено из-за кризиса. Кроме того, под строительной площадкой оказался плывун, в которой проваливалась строительная техника. Ныне на месте сквера находится живописный котлован, заваленный мусором – ландшафт в стиле кибер-панк.
По иному развивалась ситуация на Площади Мужества и Комендантском проспекте. На обеих точках застройщик сразу наткнулся на решительное сопротивление жителей, не чуравшихся порой действий, выходящих за рамки закона. На Площади Мужества ограждающий стройку забор ежедневно оказывался в котловане, а на Комендантском — жители наладили круглосуточное дежурство у въезда в сквер, а их общение с охраной стройки нередко заканчивалось рукопашной схваткой. Кроме того, в конфликт на стороне жителей активно вмешался депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга Олег Нилов (фракция «Справедливая Россия»), что тоже способствовало поражению застройщика.
В обоих случаях власти наложили мораторий на строительство в тот момент, когда накал борьбы достиг опасного уровня. Победа жителей на улице Фомина, пожалуй, наиболее показательна. Группа состояла из высшей степени адекватных и серьезных людей. Ключевую роль в ней играли люди среднего возраста, но в нее также входили и молодежь, и старики. Группа объединяла людей совершенно разных специальностей, от зубных врачей и учителей до профессиональных пиарщиков и рабочих. В ней был даже профессиональный юрист, имевший опыт социальной борьбы и конкретно – борьбы против уплотнительной застройки.
Инициатива сумела грамотно воспользоваться слабостью юридической позиции застройщика, кризисом, ударившим по его финансам, и сочетая, как легальные, так и нелегальные методы борьбы (в частности, перекрытие проспекта Просвещения, демонтаж забора и блокада строительной техники), сумела добиться отмены стройки. Сейчас сквер приведен в порядок на средства самих жителей.
Отметим, что победив, группа не прекратила свое существование, она продолжает существование и даже оказывает помощь другим инициативам. Но все же, в большинстве случаев инициативные группы (ИГ) против уплотнительной застройки терпят неудачу. Главная причина поражений заключается в неспособности этих групп наладить постоянную работу и организовать серьезное давление на болевые точки властей и застройщиков. В большинстве случаев эти группы прекращали сопротивление на этапе «писем Матвиенко и президенту».
Ввиду разрозненности, разных условий и отсутствия навыков организации ИГ пока не в состоянии создать стабильную, работающую коалицию и тем более выдвинуть более широкие политические требования.
Однако нельзя не отметить также и то, что постепенно опыт противодействия властям и бизнесу накапливается, и люди его используют, что проявилось, например, в ходе борьбы на улице Фомина. Сейчас почти невозможно представить инициативную группу граждан, в которой бы нашелся человек, не слышавший о победах на Площади Мужества, Комендантском проспекте или улице Фомина. Иногда в группах встречаются люди, уже участвовавшие в подобных протестах. Каждая ИГ, даже проигравшая, оставляет после себя опыт, а иногда активистов, которые присоединяются к другим протестным движениям.
«Мы не хотим быть рабами»
Оранжевый год стал поворотным и для профсоюзного движения. К зиме 2004 года в Питере действовало множество «свободных» профсоюзов, как входящих в общероссийские профобъединения – ВКТ, КТР или Соцпроф, так и вполне самостоятельные, такие, как профсоюз докеров, или ПрофТЭК.
Назвавшись в пику ФНПРовским «независимым» профсоюзам «свободными» профсоюзами, эти новые объединения работников ставили своей задачей не достижение «социального партнерства», а защиту прав трудящихся. Исторически все профсоюзы этой генерации появились в 90-е годы, в оппозиции к соглашательскому ВЦСПС, а потому лидеры новых профсоюзов были убежденными антикоммунистами и легалистами. Они не разделяли лозунгов классовой солидарности и рассчитывали на трудовую инспекцию и прокуратуру как на основные рычаги давления на администрацию своих предприятий. Это способствовало становлению этих профсоюзов как «клиентских», в которых профлидер ходил по судам и решал проблемы работников.
Такая тактика была оправдана в течение почти всех 90-х годов, но после установления «вертикали власти» в 2000-х ситуация изменилась. Госорганы перестали реагировать на жалобы и иски профсоюзов, а на коллективные действия свободные профсоюзы уже были не способны. Работники остались без защиты.
Больше года потребовалось профсоюзам, чтобы осознать изменения. Осенью 2005 года разгорелся трудовой конфликт в Санкт-Петербургском торговом морском порту. Он ничем не отличался от других споров, но в этот раз через официальные СМИ (газета «Метро») на профсоюз обрушилась волна грязи и вранья.
Это послужило сигналом к объединению для других профсоюзов города. Большинство из них было совсем маленькими, и они понимали, что поражение докеров – на тот момент самого мощного профсоюза города – будет означать и их конец. Представители профсоюзов объединились в Комитет Солидарных Действий (КСД), который сначала попытался опубликовать опровержение в той же газете «Метро», а после отказа, организовал пресс-конференцию и митинг в поддержку докеров.
Основу КСД того времени составляли профсоюзники с Водоканала, железной дороги и теплоэнергетики. Опытные, спокойные и рассудительные люди, имеющие свои убеждения, но не стремящиеся их кому-то навязать.
После окончания кампании поддержи докеров КСД не распался, а продолжил работу, и до своего распада в 2009 году успел поучаствовать во всех значимых трудовых конфликтах города: на Водоканале, чайно-кофейной фабрике «Невские пороги», почте, предприятии Катерпиллер и т.д.
Большинство этих конфликтов окончились поражением рабочих. Показательны в этом смысле конфликты на Водоканале и петербургском почтамте — соответственно в 2006 и 2007 годах.
В первом случае, председателя профсоюза уволили в нарушение всех законов, перестали пускать через проходную, и пока он доказывал свою правоту в суде, подвергали давлению рядовых членов профсоюза. В результате профсоюз был уничтожен за несколько месяцев.
Конфликт на почте, двигателем которого были водители почтовых автомобилей, дошел до забастовки, однако в решающий момент лидеру профсоюза не хватило организаторских способностей, он не смог убедить колеблющихся и на забастовку вышло всего 10 человек. Им удалось на полдня блокировать работу почтамта, но затем сказался другой недостаток – неопытность. Администрация пошла на переговоры, предложив прекратить забастовку и собраться в офисе для диалога. Это была хитрость — все требования профсоюза были отвергнуты, а организовать повторную стачку профсоюз не сумел. Милиция в этом конфликте заняла сторону администрации почты и задержала нескольких активистов КСД.
Потерпев поражение, большинство профсоюзных активистов исчезли из движения и погрузились в личную жизнь. Актив КСД постепенно стали составлять представители леворадикальных политических организаций. Из профсоюзов генерации 90-х годов живы остались только организация докеров и ПрофТЭК.
В это же время администрация завода Форд во Всеволожске совершила самую большую ошибку, отправив председателя карманного профсоюза, который занимался организацией корпоративов, на профсоюзную конференцию в Бразилию. Профсоюзник вернулся оттуда с четким пониманием того, что является настоящим профсоюзом, развил бурную деятельность, в результате которой за полгода профсоюз набрал более 1000 членов и провел забастовку.
Профсоюз Форд и ныне является самым боевым в России. В 2008 году он провел уникальную для нынешних времен месячную забастовку, закончившуюся частичной победой. Кроме того, фордовцы стали ядром, вокруг которого сформировался Межрегиональный Профсоюз Работников Автопрома (МПРА), имеющий 14 первичных организаций по стране и входящий в последнее из «свободных» профобъединений- Конфедерацию труда России (КТР).
В 2009 году КСД прекратил свое существование, однако нельзя сказать, что его деятельность была бесполезной. Наоборот, именно КСД первым заявил о необходимости рабочей солидарности и, как мог, реализовывал ее на практике. Именно благодаря деятельности КСД разрозненные свободные профсоюзы превратились в единое сообщество, сформировавшее несколько органов, пришедших на смену КСД. Это — Центр Взаимопомощи Рабочих (ЦВР), занимающийся помощью рабочим по организации профсоюзов, и Альянс Солидарности (АС) – координационный совет профсоюзов.
Резюмируя, следует отметить, что основными причинами поражений профсоюзов была ставка на судебную борьбу и отсутствие навыков работы с членской базой. Плюсами можно назвать кристаллизацию ядра движения, создание дееспособных органов координации и политизацию актива профсоюзов. Кроме того, свободные профсоюзы показали, что профсоюзная организация отлично подходит для организации гражданского сопротивления. Неслучайно, владельцы гаражей на Парнасе, чтобы отстоять свое имущество, объединились в профсоюз «Рубеж».
