Даниил КОЦЮБИНСКИЙ
Растертая Кремлем в политическую пыль и давно пущенная по ветру, однако заметно взбодренная летними пожарами и осенним падением столичного мэра, оппозиция вот уже третий месяц подряд пытается собраться в гранулы, то и дело бодря себя богатырскими кричалками:
«Теперь собран полный «комплект» Русской Смуты: топор, огонь и Лжедмитрий!» (Гарри Каспаров);
«Власть смертельно устала от нас и сломалась… Они сломались!» (Эдуард Лимонов);
«Они совсем охренели!» (Борис Немцов).
И т.д.
Жаль, поблизости нет К.С. Станиславского, который мог бы произнести свое сакраментальное: «Не верю!».
И я не верю.
Хотя бы потому, что пожары, еще недавно бушевавшие по всей стране, и вправду видел, «Лжедмитрия» – видел и вижу уже чуть хуже, а вот «топора» (если не считать топоров, которыми вооружены пожарные бойцы МЧС) – сиречь всероссийского бунта – не вижу даже в отдаленной перспективе. Вместо этого я вижу небольшое – в пределах сезонной погрешности – снижение популярности «дуумвиров» на 10-15 процентов, за которым (что бывало уже не раз), последует неизбежное возвращение кремлевского рейтинга на исходную высоту, о чем мы и узнаем через некоторое время из очередного «сенсационного» соцзамера.
Но почему российский народ так стоически любит верховную власть и так упорно отвергает тех, кто пытается ей не менее стоически возражать?
Ответ прост.
Дело в том, что по итогам 90-х – начала 2000-х гг. до большинства российских граждан – если судить по результатам и соцопросов, и всех выборов – дошла, в общем, очень простая истина: «Демократы страну развалили, а Путин этот развал остановил». Иными словами, общество стихийно осознало, что единственный способ демократизации империи – ее упразднение. Ибо предоставление всем гражданам права на свободный политический выбор, а разным частям единого имперского целого – права на свободное самоопределение – ведет к быстрой самоликвидации имперского политического пространства.
Достаточно вспомнить трагикомические потуги Михаила Горбачева убедить Прибалтику (да и того же президента РФ Ельцина) в том, что посредством т.н. новоогаревского процесса будет построен «новый, обновленный Союз», в котором все будут одинаково бодры и веселы.
Те, кто хотел отделиться, игнорировали этот самый процесс и продолжали твердо стоять на своем. Альтернативой же распада СССР являлся никакой не новоогаревский процесс, а исключительно авторитарный путч, который и случился, – правда, окончился поражением. Но путч потому ведь и случился, что «новоогаревский процесс», а точнее, запущенный перестройкой процесс либерализации, неодолимо тащил империю в небытие…
Уже тогда проявилась железная закономерность: или свобода для всех и неминуемое расползание державы, или же «ледниковое» единство страны и конфискация у общества всех прав и свобод, отвоеванных им у империи в революционный период.
90-е годы, с их стихийным расползанием регионов, происходившим под шум неудачной для Кремля первой чеченской войны, лишь подтвердили верность этого постулата.
И потому, чтобы российское общество, пережившее шок от развала СССР, было готово во имя свободы и демократии продолжить движение в сторону дальнейшей деимпериализации, демократическим политикам необходимо было, несмотря на всю ситуативную невыгодность и уязвимость такой позиции, по-прежнему громко и отчетливо называть вещи своими именами.
Рано или поздно такая тактика оказалась бы выигрышной, ибо судьба любой империи, пережившей саму себя, – дотрусить до ближайшего исторического ухаба и сравнительно бархатно рухнуть.
Однако вожди демократов предпочли путь, показавшийся им, вероятно, более прагматичным – путь лживой, по своей сути, либерально-патриотической «диалектики».
И принялись с усердием убеждать и общество, и самих себя в том, что любое усиление кремлевского деспотизма ужасно не только потому, что попирает базовые человеческие права и свободы, но еще и потому, что – о ужас! – ведет к «развалу страны»:
«Авторитарный режим, сложившийся в России в начале XXI века, бесперспективен, он лишь приведет к необратимому отставанию, окончательной потере конкурентоспособности, а возможно, и к развалу страны» (Григорий Явлинский);
«Политика, проводимая Кремлем, приведет к расширению войны на Северном Кавказе и к развалу страны» (Гарри Каспаров);
«Это нововведение приведет к окончательному отрыву Госдумы от нужд регионов и поставит страну под угрозу развала» (Владимир Рыжков – по поводу избрания глав регионов парламентами субъектов РФ из кандидатур, выдвигаемых президентом);
«Я занимаюсь общественно-политической деятельностью с целью смены этого политического курса, недопустимого и ведущего страну к развалу» (Михаил Касьянов);
«Целью Российского государства должно стать построение либеральной империи.
Для меня либеральный империализм вовсе не означает, что мы можем всерьез отказываться от принципа нерушимости границ. Либеральный империализм для меня означает, что Российское государство всеми способами должно содействовать экспансии российского бизнеса за пределы государства – к нашим соседям» (Анатолий Чубайс);
«Россия не должна потворствовать сепаратистским настроениям, откуда бы они ни исходили: с востока или с запада Украины. Потому что завтра наши российские доморощенные сепаратисты станут использовать эти технологии для развала России» (из открытого письма членов комитета-2008 В.В. Путину. Подписали: Борис Немцов, Ирина Хакамада, Людмила Алексеева, Гарри Каспаров, Александр Яковлев, Георгий Сатаров, Олег Сысуев, Евгений Киселев, Виктор Шендерович, Александр Гольц и Владимир Кара-Мурза).
Несмотря на то, что все эти заявления сделали люди вполне разумные и искренне считающие себя честными, всё это, в конечном счете, увы, ложь.
Ибо горькая для «демократов-государственников» правда заключается в том, что «либеральных империй» не бывает и что не кто иной, как президент Путин и его опричная вертикаль, остановили распад страны, который бы неминуемо продолжился, если бы Москва не развязала вторую Чеченскую войну, не продолжила топить в крови сопротивление на Северном Кавказе, не запугала бы «делом Ходорковского» большой бизнес, желающий играть в большую политику, не ввела бы на ТВ режим жесткой цензуры, не эксгумировала бы еще не успевшие толком остыть советские архетипы и атрибуты и не отправила бы в итоге на свалку истории всех «либеральных попутчиков».
Ибо единая Россия не может существовать вне авторитарной политической системы.
Ибо Россия – это империя, то есть государство, составленное из разношерстных, насильственно собранных под единым державных скипетром «кемских волостей» и «крымских ханств», первое движение которых при любой оттепели – обособиться как можно полнее от имперского центра-держиморды. И даже если в одной из самых благополучных стран в мире – Канаде – периодически приходится проводить референдумы об отделении франкофонного Квебека, то стоит ли ждать державной неколебимости от России, если в ней когда-нибудь и впрямь случится свобода для всех, а не только для руководителей спецслужб и администрации президента?
И потому, когда Путин говорит, что главная его заслуга в том, что он сохранил великую державу от распада, народ понимает, что это, в общем, правда.
А когда оппозиционеры пытаются доказать, что «Россия без Путина» будет еще сильнее и монолитнее, чем «с Путиным», народ не столько понимает, сколько интуитивно чувствует, что это, скорее, «разводка».
А лживая «диалектика» не бывает успешной.
Особенно оппозиционная. Потому как единственное по-настоящему грозное оружие оппонентов всесильной власти – бесстрашная правда. Бесстрашная не только по отношению к «вышестоящему начальству», но и к самим себе, и к обществу в целом. И если ты действительно политик, надо иметь мужество прописывать стране не те лекарства, которые «приятны на вкус» (а точнее, на слух), а те, которые в состоянии вылечить ее, наконец, от авторитарной грудной жабы.
И потому если ты действительно оппозиционер, а не просто кадровый триумфально-болотный тусовщик, единственная по-настоящему перспективная повестка дня для тебя состоит всего из одного пункта: «Прощай, единая Россия». Единая и в кавычках, и без. Если же ты не готов признать этого «экстремистского» факта, то честнее и перед обществом, и перед самим собой, тихо свернуть транспаранты и либо вернуться в скромное лоно частной жизни, либо смиренно податься в партию власти, чтобы украсить свой послужной список неброской гирляндой малых добрых дел.
Ибо «всё, что сверх того», то, увы – от лукавого недомыслия…
