Алексей ЖАРОВ
Смотришь на фотографию — вроде приличный человек. Даже какое-то одухотворение распространяет. Но он очень любил убивать. В том числе женщин и детей. До собственной дочери включительно. Но 35 лет назад Ильяс Хобейка расправлялся исключительно с чужими детьми. И взрослыми, разумеется. Бейрут, столица Ливана. Лагеря палестинский беженцев Сабра и Шатила. Резня 16 — 17 сентября 1982 года. Одна из знаковых трагедий XX века.
Грани христианских рядов
Гражданская война в Ливане шла уже семь лет. Первые годы это был типичный фронт глобальной Холодной войны. «Отпор коммунизму», — лаконично назвал этот период бывший президент Ливана Камиль Шамун. Воевали правохристиане с левомусульманами. Так вышло, что ливанские конфессии одно время чётко пересекались с идеологическими лагерями.
Ведущей силой правохристианского лагеря была партия Катаиб. Ливанская фланга. Создал её аптекарь Пьер Жмайель — предприниматель фармацевтического кластера, футболист, боксёр и активный праворадикальный политик. За образец он взял другую Фалангу — каноническую, испанскую. Но сначала побывал на Берлинской Олимпиаде-1936 и вдохновился железными рядами СА. Именно СА, а не СС. Нацизм Жмайель отвергал. Верный маронит — конфессия восточных католиков, преобладающая среди ливанских христиан — понимал, насколько враждебна христианству идеология Гитлера. А вот организационная структура… отчего же? Для борьбы она эффективна.
А борьба ливанским фалангистам предстояла жестокая. Против французского «мандатного» колониализма. Против мирового коммунизма, уже проникшего в Восточное Средиземноморье. А главное, против арабо-исламского напора, давившего на Ливан из соседней Сирии. А фалангисты считали ливанских христиан отдельной нацией. Не то, что западной и европейской, а вообще — хранящей первозданные ценности Запада и Европы.
Клан Жмайелей поднимался на откровенном популизме. Через бизнес и спорт. Хотя происходили из шейхов (в Ливане этот титул носят и христианские авторитеты), но — как бы «низовых». Здесь в ходу были понятия криминальной братвы. Ливанские фалангисты не любили местную аристократию, даже христианскую и маронитскую — ту, что происходила из чиновничества колониальных, а то и феодально-османских времён. Любопытно, что эта горячая нелюбовь (мы ещё увидим, до какой фанатичной ненависти она могла доходить) совмещалась с вожделенной тягой, с желанием быть похожими. Однако… Достаточно было сравнить, как повязывал галстук Пьер Жмайель, а как — Камиль Шамун. Чего не дано, в аптеке не купишь.
Фалангисты считали ливанских христиан отдельной нацией. Не то, что западной и европейской, а вообще — хранящей первозданные ценности Запада и Европы.
Партия клана Шамунов называлась Национально-либеральной (НЛП). Тут другое — чиновно-буржуазная аристократия, государственные люди. Ещё кондовее был аристократизм клана Франжье с его движением «Марада». Там вообще замковый феодализм, вся политика строилась на родовых интересах, вотчина Згарта огораживалась стеной. Зато организации «Танзим» (по-арабски просто: «Организация») и «Стражи кедров» были радикальнее Катаиб. Но здесь правила бал идеология финикизма, согласно которой европейскую цивилизацию создали ливанцы (и вообще Ливан родина слонов). Тоже, конечно, христиане, тоже в основном марониты. Но для танзимовцев и стражей, между нами говоря, раса важнее религии.
Все эти партии обзавелись собственными вооружёнными силами. Как принято было выражаться, христианскими милициями (со временем в Ливане появилось выражение покруче: «христианские зверства».) Фалангистская милиция называлась «Силы регулирования Катаиб». Национал-либеральная — «Милиция Тигров». Тигры в Ливане не водятся, но Нимр (по-арабски «тигр») звали отца Камиля Шамуна, видного финансового управленца во французской администрации. В «Танзиме» же и у «Стражей кедров» грань между партией и милицией провести было нельзя.
«Я никогда не забуду»
Интересно распределялись функции в партийно-милиционном руководстве. Политическое руководство в Катаиб, НЛП и «Мараде» держали отцы: Пьер Жмайель, Камиль Шамун, Сулейман Франжье. А боевиками командовали сыновья: Башир Жмайель, Дани Шамун, Тони Франжье. Правда, это сложилось не сразу.
Фалангистскую милицию создал Уильям Хауи. Тоже бизнесмен, как шейх Пьер, фабрикант зеркал. Но не католик, хотя бы восточный, а православный. Причём самый ортодоксальный, Антиохийского патриархата. Что не мешало ему разделять идеологию Катаиб — не просто западническую, но близкую к «военной демократии».
Главным «тигром Шамуна» поначалу был многолетний сподвижник Камиля Нимровича и начальник его охраны Наим Бердкан. А боевиками «Марады» командовал сам Сулейман Франжье-старший — вселиванский обермафиозо: семьсот трупов на личном счету, конкурентов семьи расстреливал хоть за церковной оградой. Но время шло. Хауи и Бердкан погибли в гражданской войне, Франжье, усевшись в президентское кресло, посчитал, что ему не по чину самому затвор передёргивать. Так и выдвинулись в командующие Башир, Дани и Тони. Люди это были очень разные.
Юрист и политолог Башир Жмайель — под стать отцу, фанатичный харизматик, сгусток воли и действия, но к тому же солнечная натура. Рождённый не только затем, чтобы вести за собой людей, но и затем, чтобы люди за ним шли. При этом умевший пускать людей в расход — и чужих, и своих — ради великой цели. Кстати, совсем не похож был на него старший брат Амин. Тоже боец Катаиб, но похожий не на отца Пьера, а на мать Женевьеву: спокойный, основательный, вдумчивый и совсем не склонный к «жести» и риску. Зато его жена Соланж идеально подходила в тандем. Тип «боевая подруга» — в партии с пятнадцати лет. Потомственная фалангистка: отец, врач-армянин, давний друг шейха Пьера.
Дани Шамун тоже походил на отца. Холодная надменность, ирония свысока были его органикой. «Голливудский актёр в роли молодого сенатора», — описывали его американские корреспонденты. Британское инженерное образование, жена Пэтти — австралийская модель. В политику его особо не тянуло. Но — приказ отца и долг аристократии.
Тони Франжье тем более рождён был беком (так звучит в Ливане турецкое «бей» или немецкое «фон»). Домашнее образование менеджера. Работа в семейном бизнесе. Став президентом, Сулейман-старший назначил сына министром. Премьер был против — и отправлен в отставку. Тони взялся за руководство ливанской почтой. Почта развалилась. Тони ушёл командовать «Марадой».
Ливанские фалангисты не любили местную аристократию, даже христианскую и маронитскую — ту, что происходила из чиновничества колониальных, а то и феодально-османских времён.
Руководство в «Танзиме» было по-настоящему коллективным, но по факту на первой позиции стоял адвокат Жорж Адуан. А в «Стражах кедров» железной рукой правил Этьен Сакер, отставной офицер госбезопасности, потом финансист-страховик.
Об их левомусульманских противниках можно бы рассказывать не меньше. Начать с того, что первым из них был босс ООП Ясир Арафат, уже человек-легенда. А чего стоил семейный клан Джумблатов, владевшего Прогрессивно-социалистической партией (ПСП)! Старший, Камаль, подобно Шамунам и Франжье, происходил из чиновной аристократии, изучал искусство, занимался философией. Младший, Валид, по сей день известен как финансовый гений — в смысле, не свети при нём кошельком, быстро расстанешься. Ибрагим Кулайлат из движения «Мурабитун», насерист и панарабист, боевик-идеолог всеарабского социалистического государства. Да и коммунисты Никола Шауи, Жорж Хауи не были похожи на серые глыбы брежневского политбюро. Куда поживее товарищи.
Но, поскольку речь о Сабре и Шатиле, нас интересуют правохристиане. Прежде всего фалангисты. Сосредоточимся на них. Вот ещё двое — нравственные полюса Катаиб.
Фуад Абу Надер. Член семьи Жмайелей. Внук Пьера, сын его дочери Клод, стало быть, племянник Башира. Поразительная личность. Врач по образованию, военный по призванию. Никогда не проигрывал боёв. Имел репутацию «ливанского Жукова»: приехал Фуад — будет наступление. Но не бросал соратников в костёр, не пробивал ими минные поля, не убивал пленных. Его бесполезно было посылать на расправы — не справлялся. Годился только сражений. Вот ведь незадача…
«Я никогда не забуду наши ночные бои, на базарах, в порту, в горах. Я никогда не забуду долг, жертвы, верность и честь. Я никогда не забуду тех, кто меня прикрывал и перевязывал раненого» — это говорил Фуад Абу Надер. Сейчас он политик Катаиб. И лидер Фронта свободы. Считается представителем социал-демократического крыла Фаланги.
Теперь другой. Личность не менее поразительная, но с обратного конца. Ильяс Хобейка. Клички — ХК и Шеф Эдвард. Собственно, главный герой этой жуткой истории.
Из рабочей семьи маронитов. Сам поработал в банке, посчитал чужие деньги. С шестнадцати лет в Фаланге, с первого дня в войне. «Человек крутой и беспощадный» — оценка советских СМИ. В девятнадцать лет потерял невесту — её убили палестинцы. После этого даже закалённые бойцы-соратники старались не встречаться с ним взглядом.
Важный бой Холодной войны
Ливанская война, растянувшаяся на полтора десятилетия, началась «Автобусной резнёй» 13 апреля 1975 года.
В одной из маронитских церквей Бейрута крестил сына Жозеф Абу Асси, охранник Пьера Жмайеля. Мальчика, кстати, назвали Баширом. Присутствовал сам Пьер и ещё кое-кто из партийного руководства.
Мимо проезжали палестинцы. Палили в воздух, как принято. Фалангистский патруль их притормозил. Те начали хамить. Ну — слово за слово. Одного из палестинцев застрелили. Через час подтянулось подкрепление — как раз когда люди выходили из церкви. Палестинцы застрелили четверых. В том числе Жозефа Абу Асси.
Ещё через несколько часов по городу проезжал автобус с другими палестинцами. Они возвращались с митинга ООП в лагере Тель-Заатар. К тому времени христианские кварталы уже были перекрыты замаскированными блок-постами «Сил регулирования Катаиб». Автобус выкатил прямо на засаду, устроенную самим Баширом Жмайелем. В итоге почти тридцать убитых.
Скоро жертв перестали считать. 6 декабря 1975-го, «Чёрная суббота». За четырёх убитых фалангистов ответили жизнью четыре сотни палестинцев. 18 января 1976-го. Фалангисты прорываются в мусульманский район Карантина, сметая всё на своём пути. До полутора тысяч человек отправились к райским гуриям. 20 января того же года. Палестинцы и их соратники из ПСП, «Мурабитун» и компартии учиняют расправу в Дамуре. Погибают порядка трёхсот человек, включая невесту Хобейки.
Почти полгода, с конца октября 1975-го по начало апреля 1976-го, в центре Бейрута бушует «Битва отелей». Фалангисты, «Тигры», «Стражи», «Танзим», «Марада» против Организация освобождения Палестины (ООП), «Мурабитун», друзская Прогрессивно-социалистическая партия (ПСП), просирийских шиитов «Амаль». Словом, все правохристиане против всех левомусульман. Схватка за фешенебельные гостиницы в стратегическом районе столицы. Пулемёты и снайперы, уличные бои и бойни на этажах, проигравших вышвыривают из окон высоток… Первая фронтальная проба прочности. Не резня, не зачистка — сражение.
Правохристиане шли с абсолютной уверенностью, что разгромят мусульман. Урок был тяжким. Все отели захватил противник. Только веское слово из Дамаска — Хафез Асад начинал свою большую игру — остановило христианский погром. Зато выводы были сделаны всерьёз. Следующий раунд правохристиане выиграли с разгромным счётом.
Фаланга, национал-либералы, «Стражи кедров», «Танзим» (заметим, уже без «Марады»). Против ООП. Полсотни дней адских перестрелок и боёв. В Советском Союзе «Правда» и «Известия» дают ежедневные сводки, будто война идёт, как минимум, в Подмосковье.
Лето 1976-го. Битва за Тель-Заатар. Тот самый лагерь, откуда ехал автобус. Это главная военная база и политический центр ООП в Ливане. Словом, «беженцы». Арафат эффективно пытается разжалобить сердобольное мировое сообщество.
Фаланга, национал-либералы, «Стражи кедров», «Танзим» (заметим, уже без «Марады»). Против ООП. Полсотни дней адских перестрелок и боёв. В Советском Союзе «Правда» и «Известия» дают ежедневные сводки, будто сражения идут, как минимум, в Подмосковье. И не зря. Это действительно важный бой Холодной войны. Как во Вьетнаме и Анголе, как потом в Никарагуа и Афганистане. Прозападные ультраправые антикоммунисты против просоветских леваков. Не религии, не нации — сражаются идеологии.
Палестинская пуля убивает Уильяма Хауи. Командование правохристианами переходит к Баширу Жмайелю. Этьен Сакер и Жорж Адуан соглашаются, Дани Шамун подчиняется. Вовремя, а то Башир и Амин вот-вот схлестнулись бы друг с другом. «Хорошо, что этому помешали сирийцы», — вспоминал потом Фуад Абу Надер идиллию между братьями. Заметим: Сирия пока играет за правохристиан. Асад-старший хоть и друг СССР, но у него свои резоны. Сирийский диктатор планомерно захватывает соседнюю страну.
12 августа 1976 года Тель-Заатар взят правохристианами. Тысячи три убитых, лагерь снесён бульдозерами.
Между резнёй и битвой
дипломированный врач, по отзывам товарищей, «благочестивый, как все горцы»
Однако происходит и другое. Вне рамок «благородной чистоты первых лет войны» (как называли потом фалангисты антиарафатовский и антикоммунистический период 1975-1977). Июль 1977-го, южноливанская деревня Ярина. Шеф Эдвард продолжает мстить за погибшую невесту. Перед зданием школы Хобейка расстреливает восемьдесят палестинцев. Хорошо, что дети в это время были на каникулах. Некоторые из расстрелянных принадлежали к боевикам, но, как минимум, два десятка точно не имели к ООП никакого отношения.
Дальше всё меняется. Война становится другой. Правохристиане отстаивают независимость Ливана от Сирии. Хафез Асад сбрасывает маску защитника креста от полумесяца. Во многом потому, что Сулейман Франжье больше не президент. А именно он — давний подельник дамасского хозяина (братья Асады, Хафез и Рифат, прикрывали его после расстрела в церкви).
С февраля по октябрь 1978 года, с краткими перерывами, фалангисты сражаются за Бейрут против сирийской армии и примкнувшей к ней «Марады». Любопытно, что палестинцы и ливанские леваки на этот раз курят в сторонке и делают ставки. В данной схватке их устроит любой исход. Лишь бы правохристиане с сирийцами пожёстче отмесили друг друга. Побеждают фалангисты: христианские кварталы очищены от сирийских войск.
Важное дополнение. В бейрутских боях 1978-го (они называются Стодневной войной) с правохристианской стороны воюют не только знакомые лица — фалангисты, «Тигры», «Стражи» и «Танзим». Есть такое понятие: козлы. Непонятно, чем людям не угодил этот чудесный зверь, но ливанцы, как и россияне, обозначают данным словом тех, кто не вписался в общество. Беспредельщиков и отморозков.
Одно из правохристианских формирований так и называлось: «Козлы». Это была банда маронитских люмпенов. Не признававшая никого, кроме своего главаря по имени Аль-Анид. Только его приказы там воспринимались; других не ставили в грош. В иной ситуации, возможно, их услугами бы пренебрегли. Но во время «стодневки» лишних штыков не бывало. И потом, «козлы» действительно рьяно стояли за правохристианское дело. Страха не знали, пощады не давали, пленных не брали.
Похоже, сами фалангисты слегка «козлов» опасались. Но только не Башир Жмайель. Он-то и обозвал их «козлами». Но после того, как шальная сирийская пуля сразила наповал Аль-Анида начальник фалангистской службы безопасности Ильяс Хобейка включил их в свою структуру. Час «козлов» на службе Хобейки настал быстро. Оттуда и пошло вышеупомянутый термин «христианские зверства».
Одно из правохристианских формирований так и называлось: «Козлы». Это была банда маронитских люмпенов.
Фаланга не простила «Мараде» предательства в Стодневной войне. Да и в любом случае, вопрос с Франжье требовалось решать. Эти феодалы перегораживали важные районы и коммуникации Северного Ливана. Тони совсем потерял след: приказал убить командира Катаиб Джуда аль-Байеха, устанавливавшего социальную справедливость в Згарте. Башир Жмайель ответил Эденской резнёй 13 июня 1978-го.
Спецназ «Сил регулирования Катаиб» под командованием Самира Джааджаа (дипломированного врача, по отзывам товарищей, «благочестивого, как все горцы») штурмуют особняк Франжье. Охрана «Марады» смята, но ранен Джааджаа. Командование переходит к Хобейке. Боевое ядро — «козлы». В приказе Башира значилось: арестовать Тони и доставить к нему. Однако: «Я знал, что получится, потому что знал, кто будет выполнять приказ, — улыбаясь, признавался Башир. — Самир сначала стреляет, потом думает». Самир — да. Об Ильясе же командир вообще промолчал.
Эденский особняк боевики взяли штурмом. Сначала расстреляли трёхлетнюю Джихан Франжье — на глазах отца и матери. Потом Веру Франжье — на глазах мужа. И лишь последним — Тони-бека.
«Надеюсь, отец Башира испытает то, что испытываю сейчас я», — сказал Сулейман Франжье. Через несколько дней на его родовых территориях не осталось ни одного живого фалангиста. Зато вне этих территорий не осталось ни одного члена «Марады». Сулейман и его второй сын Роберт укрылись за неприступными стенами. Из общеливанской политики они практически ушли. Заботой Сулеймана-старшего стало спасти внука — Сулеймана-младшего, лишь случайно не оказавшегося в Эдене 13-го числа. Мальчика отправили в Сирию. Он воспитывался вместе с Башаром Асадом. Сегодня Сулейман-бек II — главный ливанский союзник Сирии после «Хезболлы».
«Винтовка должна стать единой», — объявил Башир Жмайель. Катаиб была крупнейшей партией Ливанского фронта (созданного, кстати, философом и дипломатом Шарлем Маликом, соавтором Всеобщей декларации прав человека — и тоже антиохийским православным). Фалангистская милиция была сильнейшим формированием Ливанских сил — военного крыла Ливанского фронта. Башир Жмайель был вторым человеком во Фронте и первым в Силах. Напрашивавшийся вывод был очевиден для «Стражей кедров» и «Танзима». Но надменные Шамуны не желали отдавать свою элитную НЛП с блестящими «Тиграми» под командование сына аптекаря.
Фалангистская милиция была сильнейшим формированием Ливанских сил — военного крыла Ливанского фронта. Башир Жмайель был вторым человеком во Фронте и первым в Силах.
Поступить с ними, как с Франжье в Эдене, не годилось. НЛП — не «Марада», это действительно союзники. Камиль Шамун — не Сулейман Франжье, это не враг. Нельзя, чтобы отцы Пьер и Камиль навсегда возненавидели друг друга. Дани Шамуна убивать нельзя, его родных тоже. (Это ещё случится, но нескоро, в 1990-м, и сделают это сирийские агенты…) А вот с боевиками проще. К тому же, стало известно, что лидер НЛП изменил позицию. Камиль Нимрович был недоволен Дани Камилевичем. Слишком сын резвый стал. Пора проучить.
7 июля 1980 года. Резня в Сафре. По-ливански, по-христиански. Башир подождал, пока Дани уедет из «тигриного» штаба и бросил на него Хобейку с «козлами». В расход отправили человек двести. Из них только восемьдесят были «Тиграми Шамуна». Что до остальных… это Хобейка.
Камиль Шамун спокойно распустил «Милицию Тигров». Дани Шамун бежал из христианского Восточного Бейрута в мусульманский Западный. Там легче уцелеть. Недаром говорит Валид Джумблат-младший: «Марониты неисправимы. Они мастера самобойни».
Оставшиеся в живых «тигры» пополнили ряды фалангистской милиции. Можно сказать, что примкнули к «козлам». Прямо идиллия, Амур да Тимур… Лишь небольшая группа назвалась «Свободными тиграми» и объявила вендетту. Итог оказался бесславен — их попросту использовал Мухабарат, сирийская разведка.
Случилось это в конце 1980-го. Сирийцы решили брать город Захлу. В долине Бекаа, которую они давно оккупировали, единственная правохристианская Захла стояла им костью в горле. Для начала была устроена спецоперация. В город проникли «Свободные тигры» (прошли без дыма сквозь сирийский заслон) и начали погром штаб-квартиры НЛП. На помощь шамуновцам пришли жмайелевцы. Завязался бой. Тут и двинулись на Захлу сирийские бронеколонны.
План захвата был рассчитан на день. На крайний случай — два. Битва за Захлу длилась полгода. С декабря 1980-го по июнь 1981-го. Сирийцы терялись в догадках — как так, почему? Асад-старший и его генерал Мустафа Тлас успокаивали себя: им наверняка евреи помогают, ЦАХАЛ подтянули. Напрасное самоутешение. Израильтян в Захле не было. Лишь раз, в конце апреля, ЦАХАЛ сбила сирийские самолёты. Менахем Бегин не терпел сирийцев в воздухе рядом с Голанскими высотами. Но в наземные бои он не вмешивался. А решилось всё на земле. Интересно, что в Стодневной войне и под Захлой обкатала сирийская армия свою обычную тактику массированных обстрелов. Ту, что монотонно применяется сейчас в Сирийской войне. Ливанские силы предпочитали жёсткие контратаки.
Жмайели добились «единства винтовки». Катаиб, НЛП, «Стражи кедров», «Танзим» в Захле почти не различались. Все — Ливанские силы. Вместе и победили. Сирийцы не только не прорвались в город, но и ушли с близлежащих холмов. «Вы сохранили Захлу ливанской и свободной», — этими словами встретил в Бейруте Башир Жмайель вернувшихся победителей.
Под Захлой был Фуад Абу Надер. Был и Самир Джааджаа. А вот Ильяса Хобейки там не было.
Салют и смерть
Ливанская гражданская война была далека от завершения. Но разгоралась война ливано-сирийская. А 6 июня 1982 года началась ещё одна. В Ливан вторглась Армия обороны Израиля. Против ливанцев израильтяне ничего, собственно, не имели. Но решили помочь правохристианам докончить начатое в Тель-Заатаре. Вымести военно-террористическую инфраструктуру ООП со своих северных границ.
Через неделю израильские войска подошли к Бейруту. Вступать в ливанскую столицу они поначалу не стремились. Но логика войны привела к осаде и к сентябрьскому вступлению ЦАХАЛ в город. Иначе Израиль не мог гарантировать самому себе вывода ООП из Ливана.
Правохристиане в принципе израильтян поддержали. Кроме «Марады», разумеется. Враг-то был в любом случае общий. К тому же Израиль для Ливанского фронта был вообще системно близок.
Да и ливанцы в большинстве своём были скорее довольны. Особенно на юге страны, где ЦАХАЛ покончил с многолетним беспределом арафатовцев. Широко был известен эпизод, зафиксированный американским журналистом. Молодая ливанка рассказывает: израильтяне бились с палестинцами за её село, дом разрушен, племянник погиб. После чего говорит: спасибо Израилю, главное, палестинцев убрали отсюда.
«Мятежный майор» Саад Хаддад и его Армия Южного Ливана являлись прямыми военными союзниками ЦАХАЛ. (Хаддадовцы, кстати, как профессиональные военные, помогали фалангистам и в бейрутских боях.) На той же позиции издавна стояли «Стражи кедров» с финикийским принципом Этьена Сакера «Евреи — братья, сирийцы — враги», который он дополнял установкой: «Палестинцы — враги смертельные, коммунисты из врагов худшие». Фалангисты и национал-либералы столь прямо не декларировали. Когда Пьера Жмайеля спросили, зачем такая скромность, он ответил: «Мы всё-таки в арабском мире живём». Но суть позиции была та же.
Между тем, ливанская политическая жизнь шла своим чередом. В августе — посреди бомбёжек и обстрелов столицы — предстояли выборы нового президента. Это, по Конституции Ливана, прерогатива парламента.
Свою кандидатуру на пост главы государства выдвинул Башир Жмайель. Тут надо напомнить, что по ливанским законам президентом может быть только христианин-маронит (премьер-министром — мусульманин-суннит, председателем парламента — мусульманин-шиит, его заместителем — православный христианин). Соперников среди восточных католиков у него не было. Не только благодаря единой винтовке.
Территория христианских Ливанских сил эффективно самоуправлялась фалангистскими Народными комитетами. В Горном Ливане и Восточном Бейруте рулил вооружённый народ. Строили предприятия, благоустраивали жильё, налаживали транспорт, учили детей, озеленяли парки.
Ливанское государство трещало и рушилось в хаосе гражданской войны. И на этом фоне Ливанская фаланга показывала впечатляющий пример. Территория Ливанских сил эффективно самоуправлялась фалангистскими Народными комитетами. В Горном Ливане и Восточном Бейруте рулил вооружённый народ. Строили предприятия, благоустраивали жильё, налаживали транспорт, учили детей, озеленяли парки. Башир и его соратники показывали арабскому миру, как созидать страну без квазисоциалистических диктаторов, просвещённых монархов и нефтегазовых шейхов. На идеях христианского солидаризма.
«Это был проект нового Ливана. Искоренить коррупцию и феодализм. Объединить христиан и мусульман. Башир хотел создать в Ливане модель для всего мира», — вспоминает Фуад Абу Надер. Именно он, пожалуй, понимал лучше всех. «Башир был моим дядей. Но я считал и считаю его старшим братом. Башир — вечная надежда». Ближе других стояли рядом Самир Джааджаа и Жоселин Хуейри, командующая женской бригадой. Дальше других — Ильяс Хобейка.
23 августа 57 депутатов ливанского парламента из 62 проголосовали за Башира Жмайеля. Воздержались 5. Против — 0. Бейрутское небо взорвалось от огнестрельных салютов.
Инаугурация предстояла через месяц. Но избранный глава государства сразу сказал: он — президент всех ливанцев. Не только фалангистов даже не только христиан. Война сделала своё дело, ожесточив представителей разных религий друг против друга. Но рано или поздно приходится задумываться о восстановлении страны, а это невозможно без национального примирения. Которое, в свою очередь, не имеет смысла без изгнания из страны иностранных военных.
Понятно, сколь не понравилось это сирийскому режиму. И организации с очень «патриотичным» для Ливана названием — Сирийская социальная националистическая партия (ССНП).
Приближалось вступление Жмайеля в должность. В Дамаске решили: нулевой вариант. Задание передали ССНП в Бейрут. Привести приговор в исполнение поручили Хабибу Шартуни, жившему в христианском квартале Ашрафия. В том же доме, располагалась штаб-квартира фалангистов.
Башир Жмайель и его соратники показывали арабскому миру, как созидать страну без квазисоциалистических диктаторов, просвещённых монархов и нефтегазовых шейхов. На идеях христианского солидаризма.
Война научила людей, что всё земное бренно. Люди перестали ценить даже жизнь, не говоря о жилье. Шартуни ни секунды не сомневался, когда получил приказ взорвать собственный дом.
Хабиб начал складировать в своей квартире взрывчатку. 12 сентября всё было готово. Осталось дождаться приезда Жмайеля и привести детонатор в действие. 14-го числа Башир приехал, чтобы выступить с речью перед соратниками по Катаиб. Он ведь передавал партийные дела. Надо было многое разъяснить.
Шартуни, околачивавшийся поблизости, сразу поехал за детонатором. По пути террорист вспомнил, что дома осталась сестра. Было бы, конечно, стильно, планов не менять. Но до такого «ку» Хабиб ещё не дошёл. Нашёл способ позвонить: беги, пока не поздно. Женщина с бросилась куда глаза глядят. А через несколько минут прогремел взрыв, который слышала вся столица. Жмайеля опознали не сразу. На руке одного из погибших нашли кольцо, а в кармане — письмо от сестры. Это и был Башир. Ярость фалангистов не поддавалась описанию Сколько Башир смотрел смерти в глаза. Но погиб не от боевой пули, а от подлого взрыва.
Убийцу нашли быстро. По той самой кричащей на всю округу сестре. Родственникам Шартуни пришлось плохо. Родителей убили сразу. Нашли и его дядю. Он, оказывается, работал охранником Башира. Тем хуже для него… Потом достали и самого Шартуни нашли, но сразу убивать не стали. Его отправили в тюрьму, где он без суда и следствия сидел восемь лет. Службой безопасности Жмайеля заведовал Хобейка. Кому из задержанных жить, кому нет, решал он.
О принадлежности убийцы к просирийской партии тогда ещё мало кто знал. По привычке подумали на палестинцев. Козлами отпущения назначили беженцев из бейрутских лагерей Сабра и Шатила.
Истребление
На экстренном совещании у Пьера Жмайеля в день гибели Башира решали, кем его заменить. Сошлись на Амине. Старый Пьер, конечно, понимал: это не замена. Тяжкие думы одолевали создателя Фаланги. Вот оно и сбылось, проклятье Франжье… И когда Ильяс Хобейка сказал, что есть тут у него одна идея, старший Жмайель отмахнулся. Да делай ты, что хочешь, не до тебя сейчас.
Шеф Эвард поставил «козлов» в первые ряды мстителей. За человека, назвавшего их «козлами», они готовы порвать любого. Тем более — верные фалангисты. За Башира — гореть в аду!
Сабра и Шатила давно пользовались тёмной славой. Имелись сведения, что там ошиваются не только боевики ООП, но и все сливки международного терроризма. От алжирских исламистов до Японской красной армии. По слухам, ратному делу обучались здесь и западногерманские неонацисты. Нашедшие с арафатовцами общий язык на почве антисемитизма. Фалангистов всё это не так уж интересовало. Но лагеря оказались на виду и слуху.
Сработал и ещё один фактор. Пока ливанцы линчевали родственников убийцы, израильтяне решили войти в Западный Бейрут. Это было нарушением ранее достигнутых договорённостей, но ход событий не оставлял выбора для ЦАХАЛ. Через несколько часов после вступления послышались выстрелы. Это означало, что боевики ООП, якобы покинувшие Ливан, на самом деле остались. Одного израильского солдата убили. Израильтяне законопослушно предложили ливанской армии решить вопрос. Но местные генералы тянули резину. Зато фалангисты всегда готовы.
16 сентября после полудня боевики Ильяса Хобейки вошли на территорию палестинских лагерей. Охраняли Шефа Эдварда мрачные амбалы под предводительством Роберта Маруна Хатема. Любопытно, что и Хобейка, и Хатем носили прозвища в честь любимых видов оружия. Хобейка обожал немецкий пистолет-пулемёт Heckler & Koch, отсюда его второе прозвище — ХК. Хатем европейским оружейникам не очень доверял. Ему больше нравился револьвер Colt Cobra — за что и прозван Коброй. Может быть, ещё и за нрав. Кобра ведь тоже прошёл с Баширом Жмайелем все боевые дороги «христианской революции». А теперь преданно служил «доблестному рыцарю» Хобейке.
Министр обороны Израиля Ариэль Шарон предложил ХК держаться в рамках закона и не трогать мирное население. Наивный еврей. Хобейка приказал своим людям: «Полностью истребить».
…Облегчило задачу фалангистов то обстоятельство, что местные жители давно привыкли в звукам выстрелов. Поэтому никуда не сбегали. Разбившись на мелкие отряды, катаибовцы обходили дом за домом. Никто не опасался открывать дверь. Платой за гостеприимство становился выстрел или удар ножом. Когда поубивали людей в домах, принялись за госпиталь. Кому-то оборвали провод системы, заставив мучительно умирать. Кого-то застрелили. Не обошлось и без изнасилований. Потом начали отлавливать слонявшихся по району обывателей. Всех согнали на стадион, где без промедления убили. Сохранились переговоры Хобейки с одним из звеньевых: «У меня пятьдесят женщин, что с ними делать? — Чтоб я больше не слышал таких вопросов!»
Облегчило задачу фалангистов то обстоятельство, что местные жители давно привыкли в звукам выстрелов. Поэтому никуда не сбегали. Разбившись на мелкие отряды, катаибовцы обходили дом за домом. Никто не опасался открывать дверь. Платой за гостеприимство становился выстрел или удар ножом.
Много лет спустя Хатем вспоминал: «Не знаю, как мы оказались способны на такое. Но Хобейка был невозмутимо безжалостен. Один его взгляд превращал человека в робота. Не выполнить его приказа не мог никто».
Феерия садизма продолжалась тридцать часов. Утром 18 сентября, устав от кровавого пиршества, фалангисты покинули лагерь. Прибывшие через час журналисты обнаружили в Сабре и Шатиле штабеля изуродованных трупов. Опознать удалось 460 человек. Общее количество убитых не подсчитано. Но говорят и о трёх с половиной тысячах.
Общеизвестно, что Ильяс Хобейка изменил фаланге и родине, сделавшись сирийским агентом. «Из Израиля в Дамаск: дорога крови, предательства и лжи» — так называется его биография, написанная Коброй Хатемом. Исследователи расходятся лишь в одном: когда? Но даже если в сентябре 1982-го Ильяс Хобейка ещё формально не служил Хафезу Асаду, большего подарка он не мог ему преподнести.
Страшные вести из Бейрута мигом облетели мир. Все сразу убедились: не выдумка. Да и сами фалангисты злорадно хвалились содеянным, не скрывая кайфа. «Кровавые убийцы, правохристианские подручные Тель-Авива!» — взорвался брежневский агитпроп. Те же, кто симпатизировал правохристианам, были в полном шоке. Поневоле возник вопрос: раз уж израильтяне уйдут, так, может, пусть сирийцы ещё побудут в Ливане? Башира-то теперь нет. Некому обуздать «козлов».
Вокруг правохристиан сомкнулось кольцо отчуждения. Год спустя вынуждены были уйти в отставку Менахем Бегин и Ариэль Шарон. Хотя тщательнейшее расследование доказало непричастность к бойне не только ЦАХАЛ, но хаддадовской Армии Южного Ливана, всё равно — как они смели не знать заранее, что задумал Хобейка? Катаиб потеряла надёжных друзей и союзников.
Рыцарь против Шефа
Внутри Ливана дела фалангистов обстояли теперь не лучше. Клеймо убийц — это ещё ладно, ливанцы привычны. Но плоды военных и политических побед Башира оказались растеряны вчистую. На рубеже 1983-1984 Ливанские силы понесли небывалый разгром от просирийского движения «Амаль» и друзов.
Амин Жмайель не тянул на президента. Ему не подчинялась даже своя партия. Настоящими наследниками «президента навеки», «ангела освобождения» объявили себя и Самир Джааджаа, и новый командующий Ливанскими силами Фади Фрем, и Ильяс Хобейка (как без него), и даже скромный Фуад Абу Надер. Шейх Пьер угрюмо молчал.
В мае 1983 года Амин Жмайель заключил мирный договор с Израилем. Это вызвало возмущение «Амаль» и «Марады». Хафез Асад потребовал расторжения договора, предложив взамен свои гарантии. Жмайель уступил — поверив сирийскому президенту. Который, подобно нынешнему сыну-наследнику, был, конечно, известен несокрушимой верностью слову. Меньше чем через год, в марте 1984-го, договор был расторгнут по инициативе Бейрута. «Отказались от своего шанса», — сказал израильский премьер Ицхак Шамир.
29 августа 1984 года не стало Пьера Жмайеля. С этой минуты Амина не слушал уже никто. Катаиб утонула в междоусобице. Осенью 1985-го раздор стал кровавым. Хобейка и Джааджаа подняли мятеж против президента и командующего Ливанскими силами.
Фуад Абу Надер, сменивший Фади Фрема, покинувшего Ливан, остался верен себе. Он вполне мог подавить бунт. Но — воевать против соратников?! О таком помыслить нельзя. «Как я скажу матерям, за что погибли их сыновья? За то, чтобы я оставался начальником Ливанских сил?» Короче, нет, ребята, вы победили. Абу Надер тут же подал в отставку. Естественно, Хобейка и Джааджаа тут же сцепились между собой.
По поводу Хобейки ни у кого уже не было вопросов. Он и сам особо не скрывал. В конце 1985-го Хобейка от имени Ливанских сил подписал в Дамаске трёхстороннее соглашение с сирийскими властями, «Амаль» и ПСП. Фактически о сотрудничестве. Асад, уже контролировавший большую часть Ливана, получил там ещё одного своего человека. Не слабее старика Франжье.
Самир Джааджаа — человек жестокий. Не настолько, конечно, как Шеф Эдвард, однако весьма и весьма. Но его жестокость честна. Даже враги никогда не сомневались в искренности Самира. Христианство, нация, свобода, фаланга — для него не просто слова. А тут стало ясно, что его недавний союзник — приспешник сирийских оккупантов. Сторонник полицейской диктатуры Асада. Это узнали благочестивые и свободолюбивые горцы Самира, привычные к военной демократии своих вершин. Маронитский рыцарь Джааджаа пошёл громить кровавого национал-предателя.
На рубеже 1983-1984 Ливанские силы понесли небывалый разгром от просирийского движения «Амаль» и друзов.
Парни Самира выиграли в боях января 1986-го. Джааджаа стал командующим Ливанскими силами. Хобейка бежал. Но увы. Это уже не могло ничего кардинально изменить. Правохристиане были обескровлены. Левомусульмане же консолидировались под эгидой Сирии. Каток шёл неостановимо. Тотальная сирийская оккупация стала вопросом времени.
В 1990 году Хобейка вернулся в Бейрут с полчищами Хафеза Асада. Гражданская война в Ливане окончилась. Началось сирийское господство. Которое стало звёздным часом палача Сабры и Шатилы.
Пустота конца
Пятнадцать лет оккупации Ильяс Хобейка не вылезал из парламента и правительства. Министерства он возглавлял хозяйственные — удобные для «откатов». Крутил он буквально во всех сферах: от электроэнергетики до элитной недвижимости. Поучаствовал, к примеру, Хобейка в махинациях с акционированием дворца Камиля Шамуна, скончавшегося в 1987 году. Коммерческие агенты ХК гоняли по всему миру.
Сын автомеханика и швеи превратился в богатейшего человека страны. Впрочем, не будем скрывать, на министерских постах Шеф Эдвард показал себя не худшим менеджером. А Хатем-Кобра — не худшим клерком. Участвовал во всех этих «движухах». Пытал. Вымогал. Убивал. Бизнесмена Роджера Тармаза избивал прямо в офисе, выжимая пять миллионов долларов для Шефа Эдварда. И при этом сильно его уважал — типа, столько моих ударов не всякий выдержит.
Вот куда и к чему пришли эти люди. Некогда цвет фаланги.
Самир Джааджаа сидел в подземной камере. За идеи Ливанской фаланги. Ильяс Хобейка сидел в пышных кабинетах. Без всяких идей. Сплошное служение гламуру. Власть и деньги, то ради другого. Главный бизнес-партнёром Хобейки стал генсек Ливанской компартии Жорж Хауи. Личную киллерскую бригаду возглавил коммунист Камаль Фегали, запятнанный кровью фалангистских бойцов. Тут-то и дошло до Хатема — пора бежать. Кобра бежал в Париж.
Хобейка роскошествовал и распутничал по элитным салонам Бейрута. Кто знает, хранил ли он память о погибшей невесте. Но он буквально коллекционировал внебрачные связи с примадоннами бейрутской богемы. Жену Джину Ильяс ненавидел даже после развода. Она отвечала тем же. Как иначе, если бывший муж специально заботился о том, чтобы передавать ей подробности своего секса с другими. Полуторагодовалую дочь от Джины, её звали Сабина, Хобейка отдал на эвтаназию при обычном гриппе. Так, во всяком случае, пишет в своей книге Кобра.
На досуге Шеф Эдвард развлекался судебной тяжбой с тем же Коброй — дескать, оклеветал хозяина отмороженный наркоман. Книга Хатема, понятное дело, была в Ливане запрещена под страхом тюрьмы за хранение. В общем, снял Ильяс джек-пот, как выразился тот же Хатем.
Между прочим, Хабиба Шартуни, убийцу Башира Жмайеля, сирийцы без шума освободили. Он тут же свалил в Сирию, поминай как звали. И это, надо сказать, неоднократно давало скептикам повод считать те страшные тридцать часов провокацией режима Асада. Наверное, Хобейка мог бы тут многое прояснить. Но кто же решался спрашивать?
На рубеже 1983-1984 Ливанские силы понесли небывалый разгром от просирийского движения «Амаль» и друзов.
Искупавшись в реках крови, он, кажется, надломился. Жизненная драма Ильяса по-своему уникальна. Мировая история знает много случаев, когда криминальный авторитет становился политическим деятелем. Хобейка совершил обратное: из идейного политика превратился в беспринципного мафиозо. Пытки, похищения, убийства — бурный антураж ливанских девяностых. Во имя ночных оргий с бухлом, наркотой, секс-развратом. И ничего больше. Прочего было не надо.
24 января 2002 года Ильяс Хобейка взорвался в собственной машине. Ответственность за данное мероприятие сразу же взяла на себя группировка «Ливанцы за свободный и независимый Ливан». Дескать, это месть «сирийскому агенту» за его неблаговидные поступки. Но доблестные борцы за независимость никак не проявились ни до, ни после. Зато явственен почерк дамасского Мухабарата. В духе «Свободных тигров».
Собственно, над чем тут гадать. Киллеров сливают. Что сирийцы и сделали. Тем более, как говорят, перед смертью Хобейка собирался рассказать что-то жутко тайное. Но так всегда в таких случаях говорят.
А через три с половиной года триумфально вышел из тюрьмы Самир Джааджаа. Его освободила Кедровая революция, выбросившая оккупантов из Ливана. Сейчас Самир — лидер Ливанских сил. Которые стали партией. О Хобейке вспоминать не любит.
Палача Сабры и Шатилы никто не признаёт за своего. Ни Ливанские силы. Ни Катаиб, где председательствует теперь энергичный Сами Жмайель — внук Пьера, сын Амина, фанат Башира. Ни, естественно Фронт свободы верного фалангиста Фуада. Но и «Марада», где командует Сулейман Франжье-младший, чудом спасшийся от Хобейки в 1978-м, тоже не держит его своим. Хоть и был убийца некогда другом Сирии, как Сулейман Франжье-старший.
Конец Хобейки не просто бесславен. Он пуст. Всё было зря.
От фанатичной идейности до фанатичной жестокости — полшага. Ещё полшага — от жестокости до беспринципной амбициозности и гламурной алчности. Ильяс Хобейка этот шаг сделал не сразу. Но сделал. И не стал возвращаться обратно. Хотя обратный ход есть. Выше сказано, сколь многие бандиты превращались в убеждённых бойцов. Взять хотя бы ливанских «козлов». А уж в России!.. но это для особого разговора.
Конец Хобейки не просто бесславен. Он пуст. Всё было зря. Но хорошо, если этот пример станет нагляден для тех, кто хочет повторить путь организатора бойни в Сабре и Шатиле. Значит, не зря жил даже этот человек.
Читайте также:
