Когда говорят о трудностях, которые необходимо преодолеть молодому человеку, обычно называют поступление в учебное заведение, службу в армии, вопросы карьерного роста. Почти нигде не говорят собственно о начале самостоятельной жизни, без опеки и поддержки родителей.
Самые везучие и социально благополучные из моих знакомых делятся на три группы: те, у кого уже умер кто-то из старших родственников, те, чьим родителям удалось купить им квартиру на стадии котлована и те, кто в 35 лет и старше живут уютной жизнью блохи в байковой рубашке вместе с мамой и папой. Все остальные давятся на съёмном жилье. Ты можешь быть коренным жителем любой из столиц, и всё равно годами жить в чужих квартирах, переезжая вместе с детьми и нажитым барахлом из одного угла в другой.
Этой зимой я чуть не оказалась с чемоданом на улице. Подруга, когда только приехала в Питер, несколько месяцев ночевала в барах. Друг, чтобы было чем оплатить жильё, месяцами питался вареным рисом и соевым соусом. Никто из нас троих не был тунеядцем — все мы работали больше 40 часов в неделю и всё равно не могли свести концы с концами из-за проклятой аренды. Заработанных за месяц денег хватало на оплату квартиры и покупку самого необходимого. Наши перспективы сейчас: жениться на жилплощади, тупеть у мамы под юбкой, влезть в долги лет на 10, питаться крупой и ждать.
Когда-то давно мои родители работали на производстве и получили отдельное жильё от фабрики, когда родилась я. Приехав в чужой город, можно было пойти работать дворником или на тот же завод и заработать себе жильё. При всех крупных предприятиях были общежития. Можно было уехать по распределению в регионы или на одну их грандиозных строек того времени. Была возможность не только начать самостоятельную, отдельную от родителей жизнь, но и включиться в грандиозный проект, делать осмысленную полезную работу.
В английском языке есть два слова, обозначающие работу — job и work. Первое обычно используют, когда говорят о работе ради денег, второе ближе к понятию «труд» — осмысленная целенаправленная деятельность человека по изменению мира. Из-за отсутствия нормального старта для самостоятельной жизни и сокращения производства, большая часть людей втянута в бесконечный, бессмысленный job.
В результате сейчас многие мои ровесники, говоря про себя и своих тридцатилетних сверстников, употребляют слова «мальчик» или «девочка». Если ты не можешь быть хозяином собственной жизни, чувствовать ответственность за свои поступки, получать удовлетворение от работы, то остаётся только продлить детство. До сорока лет мы будем девочками и мальчиками, а потом, наверное, сразу превратимся в бабушек и дедушек. Созидательного периода в жизни не предвидится. Мы дождёмся наследства и купим себе дорогие телефоны, автомобили и тряпки. Но мы не сможем ничего создать, так как нет work.
А чем так плохо жить с родителями? По мне так большая дружная т. н. «традиционная многопоколенная» семья, где есть и папа, и мама, и дедушка, и бабушка, и дети, и возможно, ещё какие-то родственники, где все любят, ценят и поддерживают друг друга, – это здорово! Зачем обязательно куда-то уезжать, отселяться, маниакально стремиться к какой-то пресловутой «независимости» (от кого?), если тебе и дома хорошо?
Условно-западная модель семьи и взаимоотношений между поколениями, согласно которой, едва парню или девушке исполнилось 18 лет, родительская семья для них – уже не семья, на мой взгляд, скорее ущербна, чем прогрессивна. Насаждение этой модели приводит к тому, что большинство пожилых людей коротает свой век в одиночестве, и хорошо, если не в доме престарелых, дети же в лучшем случае навещают их раз в месяц. А вот в тех странах, где принято нескольким поколениям жить под одной крышей, одинокие старики – огромная редкость и позор для рода.
Конечно, для гармоничного существования большой семьи должны быть соответствующие материальные и нематериальные условия: вместительная квартира или дом, у каждого — своя комната, своё личностное пространство, никто не ограничивает ничью свободу. Но при этом – тепло, уютно, надёжно. А случись что – все родные тут как тут, моментально бросятся тебе на помощь, встанут горой, защитят, утешат. По-моему, замечательно! И то, что для старших, мудрых, много повидавших ты и в тридцать, и в сорок лет будешь по-прежнему «девочкой», и тебя могут и пожурить, и пожалеть — что здесь недостойного или унизительного?.. У меня нет такой семьи. И я об этом очень жалею.