Михаэль ДОРФМАН
Верховный суд США признал конституционность спорных параграфов закона об иммиграции штата Аризона фактически всего одним голосом судьи Энтони Кеннеди. Через неделю Верховный суд признал конституционным Акт о доступном здравоохранении — ключевой закон нынешней администрации президента Барака Обамы. И опять: судьбу закона фактически решил один человек – судья Джон Робертс. Демократический процесс сводится, по сути, к мнению одного, никем не избранного демократически и не несущего политической ответственности человека.
Толкователи законов
Вспоминается рассказ Рэя Бредбери «Выборы», где всеобщее избирательное право в Америке подменено тем, что по алгоритмам отбирается всего один человек, «среднестатистический американец», который в день выборов опускает свой бюллетень и за всех решает судьбу страны. Американская конституционная республика, в течение 200 лет служившая образцом для подражания другим демократиям, сегодня уже далеко не «of the people for the people, by the people» («принадлежит народу, для народа, и руководится народом» по известному выражению Авраама Линкольна). Представительную либеральную демократию, где каждый человек – один голос, подменила неолиберальная свободно-рыночная демократия, где каждый доллар – один голос. Однако даже для рыночного неолиберализма ситуация становится очень странной, когда основные вопросы жизни государства решает совет из девяти назначенных разными президентами судей, пожизненно занимающих свои посты и не несущих политической ответственности перед народом.
Конституция США определяет роль судебной власти как толкователя закона. Судьи в Верховный суд назначаются президентом, когда освобождается вакансия. Назначения президента утверждаются Конгрессом. Политики стараются не допустить «судебного активизма», когда судебная власть решает вопросы, находящиеся в ведении власти законодательной. Обе палаты Конгресса проводят тщательное расследование профессиональной деятельности и жизни кандидатов.
Американское общество всё больше поляризуется, а поэтому каждая сторона старается не допустить назначения видных юристов (из опасения, что те придерживаются определённых консервативных или либеральных взглядов). В результате президенты стараются назначить таких людей, о которых мало что известно. Президент Обама назначил в Верховный суд двух женщин, что было важным пиарным ходом, однако одна из них, судья Сото-Майор, замечательна лишь тем, что она — первая в истории судья латиноамериканского происхождения. Вторая судья, Елена Коган, и вовсе не имела никакого опыта судейства, а была деканом юридического факультета, где работал и Барак Обама. Так что шансы, что в Верховный суд попадёт кто-нибудь, равный таким легендарным судьям прошлого, как Джозеф Стори (судья с 1812 до 1848), Луис Брандис (1916-1939) или Оливер Холмс (1902-1932), весьма невелики. Если учесть, что низовые судьи в США избираются, то можно понять, насколько политизированной стала судебная система США.
Система хорошо работала, когда в США существовал сильный политический центр, но давала сбои, когда общество, как сейчас, поляризовалось. Количество верховных судей не определено конституцией. Бывало и больше, и меньше. В «прогрессивную эру» начала ХХ века Верховный суд стал бастионом на пути прогрессивных изменений, сопротивлялся принятию социальных законов о минимальной заработной плате, восьмичасовом рабочем дне и т. д. Они были приняты лишь после того, как президент Франклин Делано Рузвельт пригрозил увеличить количество верховных судей вдвое за счёт прогрессивных юристов из его окружения.
Arizona dream
Иммиграционный закон штата Аризона всколыхнул всю страну. Население штата испытывает неудобство (мягко говоря) от наплыва нелегальных иммигрантов. В США, где существует множество различных правоохранительных ведомств, существует необходимость строго разделять их юрисдикции. Иммиграционная политика находится в руках федеральных властей. В США 19-20 миллионов мигрантов без документов, а политическая поляризация мешает как-то решить этот вопрос. Местные политики в Аризоне обвинили федеральное правительство в импотенции и приняли строгий закон, регулирующий иммиграцию в штате. Их примеру последовало еще несколько пограничных с Мексикой штатов.
Одним из самых спорных был параграф аризонского закона, позволяющий местной полиции проводить проверку на легальность нахождения в стране. Ведь нелегальное нахождение в США не является уголовно наказуемым деянием, а лишь административным нарушением, и находится в ведении федеральных служб. Правозащитные организации высказали опасения, что закон открывает двери для полицейского произвола, расового и этнического профилирования и преследования иммигрантов.
Надо сказать, что проиммигрантские настроения не являются уделом либеральной части Америки. Большое количество консерваторов тоже поддерживает политику открытых границ. Одним из таких консервативных проиммигрантских деятелей был бывший президент Джордж Буш-младший, много сделавший для поощрения миграции на посту губернатора Техаса и позже – будучи хозяином в Белом доме. За иммиграцию выступают и консервативные лобби, связанные с сельскохозяйственной, туристической, строительной и другими отраслями, существующими благодаря дешёвому и нерегулируемому труду иммигрантов. Среди либералов неудобно высказывать антииммигрантские взгляды, но и в этом лагере, как и среди консерваторов, существуют противники иммиграции, особенно среди деятелей профсоюзов. Как раз администрация Обамы, несмотря на либеральную риторику, побила все рекорды по депортации иммигрантов из страны.
«Закон есть закон, пока кто-нибудь не оспорит его в суде», – любит говорить мой адвокат. После принятия закона в Легислатуре Аризоны, федеральное министерство юстиции подало иск в Верховный суд, где оспорило конституционность нового закона. Сейчас Верховный суд большинством в один голос решил, что спорные параграфы закона Аризоны вполне конституционны, хотя и подтвердил прерогативу федерального правительства определять общую политику иммиграции во всех штатах Америки. Уже несколько дней юристы высказывают различные мнения о том, что это решение означает и каковы его последствия. Нет сомнения, что из СМИ обсуждение перейдёт и в залы судов, где будет проверяться в конкретных судебных казусах.
Функция язычка
Нынешние девять судей Верховного суда США – это назначенцы разных эпох и президентств. Четыре из них известны, как принципиальные либералы, а четыре – как твёрдые консерваторы. «Язычком весов» выступает судья Энтони Кеннеди, практически единолично решая судьбоносные для страны вопросы. Ожидалось, что судьба Акта о здравоохранении тоже решится благодаря Кеннеди, однако, здесь случился сюрприз. Через неделю Верховный суд подтвердил конституционность реформы здравоохранения Обамы. Самым спорным являлся пункт, обязывающий в обязательном порядке всех граждан приобрести медицинские страховки (т. н. индивидуальный мандат). Идея эта рыночная и консервативная, рождённая в недрах таких правых идеологических центров, как, например, “Heritage foundation”, в ответ на требование прогрессивных сил ввести общественное здравоохранение, как принято во всех развитых странах.
Обама и демократические законодатели даже не рассматривали вторую возможность. Как и в других случаях, вместо обещанной на выборах борьбы за внедрение либеральных принципов, президент присвоил право-консервативные идеи, чем вызвал лишь возмущение, как слева, так и справа, где почувствовали, что их обворовывают, и заняли бескомпромиссно отрицательную позицию ко всем инициативам администрации Белого дома. Это оказалось политически выгодным, и правые, потерявшие в 2008 году власть, уже через два года завоевали большинство в нижней палате Конгресса и во многих ключевых штатах.
Проблема с индивидуальным мандатом как раз в том, что правительство вынуждает граждан приобретать что-то на частном рынке и наказывает за отказ сделать это. Не было бы никакой конституционной проблемы, если бы государство требовало налог. Обама и его юристы, разрабатывая закон, учитывали интересы Большого бизнеса и других групп давления – страховых компаний, фармацевтической индустрии, союзов врачей и других медицинских работников, госпитальных конгломератов и множество других — так, что интересы не имевшего своих лоббистов конечного потребителя услуг здравоохранения, как бывает, выпали из поля зрения, а сейчас может оказаться, что и вся сделка незаконна. Верховный суд, как и ожидалось, разделился поровну. Четверо либеральных судей (двое из которых – назначенцы Обамы) поддерживали закон нынешней администрации, хотя и оформляли свою поддержку различными друг от друга аргументами (судьи написали свои особые мнения). Консервативные судьи были за то, чтобы отменить весь закон. Судья Кеннеди, который более-менее последователен в своих либертарианских взглядах, тоже был против закона, нарушавшего, по его мнению, свободу личности, в том числе свободу делать ошибки. Неожиданно за закон высказался сам председатель Верховного суда, судья Джон Робертс, назначенец прошлого президента Джорджа Буша-младшего. Робертс не только поддержал конституционность закона, но поработал как адвокат правительства. Согласно консервативным принципам, судья постановил, что правительство не имеет конституционного права заставлять покупать что-либо на частном рынке. И здесь же, в лучших традициях американского сутяжничества, Робертс постановил, что государство имеет конституционное право взимать налог. То есть деньги, потраченные на медицинское страхование, списываются с налога, а люди, не приобретающие страховку, облагаются налогом.
Республиканская партия приняла решение судьи Робертса с возмущением. Консервативные пропагандисты, блогеры и ведущие ток-шоу призывали к его импичменту. (Конгресс имеет право отозвать верховного судью, но процедура эта очень сложная и политически почти невозможная.) Юристы Обамы и законодатели от Демократической партии, последовательно и категорические отрицавшие, что штраф за неприобретение страховки является налогом, с удовлетворением приняли решение судьи. С удовлетворением приняли решение и деловые круги, ратующие за сводный рынок для себя, а не для всех. Если там и была критика, то лишь в том, что штраф слишком низкий.
Разумеется, судья Робертс, один из самых консервативных судебных активистов за последние 100 лет, не стал либералом. Просто он оказался выше сюиминутной политической конъюнктуры Республиканской партии в предвыборный год. Робертс голосовал за конституционность закона Обамы потому, что этот закон сугубо реакционный, скроен для сохранения нынешней сверхдорогой и неэффективной рыночной системы американского здравоохранения.
В политическом плане судья Робертс только помог противнику Обамы Митту Ромни куда больше, чем все штатные и внештатные республиканские пропагандисты и консервативные политтехнологи. Тот будет продолжать свою пропаганду, обещая отменить закон Обамы о медицинском страховании, хотя, в бытность губернатором Массачусетса, он сам ввёл очень похожий закон на штатном уровне. Если бы суд признал реформирование Обамой здравоохранения неконституционным, Ромни должен был бы озвучить свои предложения на эту тему. Ведь две трети американцев считали, что в случае отмены реформы власть всё равно должна реформировать систему. Не то, что бы мнение большинства людей было важно при рыночной демократии (65% американцев предпочитают систему всеобщего общественного здравоохранения по европейскому образцу), однако, в самой Республиканской партии далеки до единства. Чайные партии, либертарианцы Рона Пола, религиозные фундаменталисты, супермачисты и прочие группы строго следят за тем, чтобы кандидат говорил только то, что они хотят слышать. А ещё надо удовлетворить колеблющегося избирателя. Так что стоит быть максимально неконкретным, говоря о своих планах.
Сентенция моего адвоката – не что иное, как вариант русской народной мудрости – «закон, что дышло, куда повернёшь, туда и вышло». Это не хорошо, и не плохо, если поворачивает авторитетная и независимая судебная система. Карл Маркс когда-то заметил, что судебная система всегда защищает интересы правящего класса. Однако даже он вряд ли мог себе представить абсурдную ситуацию, когда один судья получает возможность единолично поворачивать законы и решать за всю нацию. Правда, существуют разные предложения – ограничить срок службы верховного судьи 15-ю годами, установить возрастной предел для верховного судьи, увеличить количество судей с девяти до девятнадцати, ввести по ротации в Верховный суд судей федеральных апелляционных судов (инстанции на одну ступень ниже Верховного суда). Всё это обсуждается лишь в профессиональных кругах. При нынешнем параличе американской политической системы и дисфункциональном капитализме трудно себе представить, что кто-то сможет изменить абсурдную ситуацию.
