Артём АБРАМОВ
К началу 60-х годов прошлого века популярность неореализма постепенно сходила на нет. Италия, оправившаяся после войны и восстановившая привычный уклад жизни, больше не хотела видеть на экранах кинотеатров ужасы военных лет и трудности возведения из руин прежней Италии. Итальянцы хотели развлекаться, и кинематограф дал им эту возможность.
На экраны кинотеатров выходит большое количество комедий, но новый жанр commedia all’italiana, «комедия по-итальянски», отличался как от американских комедийных фильмов, так и от прежних комедий эпохи фашистского режима. Особенностью комедий 60-70-х годов является жесткая социальная сатира, которой подвергались все аспекты итальянского общества: политика, работа, отдых, образование, семья (в том числе и сексуальные отношения).
А к концу 70-х комедии, до того широко эксплуатировавшие элементы комедии дель арте, превратились в достаточно лёгкие фильмы, в которых почти не осталось аллюзий на современную политическую и социальную ситуацию, зато эротический аспект был раскрыт наиболее широко.
Но за два десятилетия расцвета жанра режиссёры своим вниманием не обошли и историю Италии, и Чёрное двадцатилетие было одной из излюбленных тем кинематографистов и комиков — чёрная рубашка оказалась тем, что заставляло итальянцев смеяться с самым большим удовольствием [1].
Комедийные ленты затрагивали все этапы фашистского режима в Италии, не исключая и захват власти сквадристами. Пример тому комедия Дино Ризи “La Marcia su Roma” («Поход на Рим», 1963).
Безработный Доменико, попрошайничая на улицах, надев фальшивую медаль за ранение, случайно встречает капитана, под чьим началом он служил в Великую войну, и под его влиянием вступает в фашистскую партию. Читая программу партии в кафе, куда его привёл капитан, Доменико сначала путает её с меню, превратно поняв саму программу, а потом заманивает в ряды сквадристов и своего сослуживца Умберто [2].
Политика мало интересует обоих приятелей, гораздо больше их волнует возможность наконец-то не думать о еде и вине: заучив пару терминов и пунктов программы, оба получают возможность выступать на митингах, что вкупе со стычками с коммунистами добавляет ставшей наконец-то лёгкой жизни элемент приключений. В то время как Доменико просто веселится с дубинкой в одной руке и бутылкой вина в другой, Умберто всё более интересуется программой фашисткой партии. Крестьянин по происхождению, более всего он озабочен получением земли после обещанного прихода фашистов к власти, но и отдельные пункты программы, менее важные для него, ему остаются не совсем понятны. Так, по пути на Рим, остановившись в городке, в котором находится типография коммунистов, сквадристы принимаются сжигать изданные книги, газеты и портреты Маркса и Энгельса. Между довольно наивными приятелями происходит следующий диалог:
Умберто: — Что написано в пт.14? «Свобода печати».
Доменико: — Хорошо. И что из этого?
— Почему они жгут газеты? Потому что холодно?
— Выходит, ты не понял доктрину. Сейчас я тебе объясню. А: если у них есть свобода печати, то у нас есть свобода сжигать. Б: если они боятся, что мы сожжём их газеты, пусть не печатают! [3]
В дальнейшем оказывается, что Доменико фашистскую программу скорее всего не читал. Получив поручение написать на стенах «Да здравствует фашизм!», Доменико достаточно долго думает, пишется «фашизм» через «о», или все же через «а» [4].
Умберто со временем всё больше и больше сомневается в искренности фашистской верхушки, а новая жизнь оказывается не такой беззаботной, как виделось раньше: в стычках с коммунистами первые иногда не только превосходят фашистов числом, но и оказываются вполне способными побеждать; королевская армия, заблокировавшая дороги к Риму, после предупреждений открывает по сквадристам огонь, и, вдобавок ко всему, капитан не разрешает в дождь ночью пользоваться зонтами, палатками и плащами, так как настоящему фашисту не пристало прятаться даже от погоды. В конце концов Умберто убеждает порядком уставшего от всего Доменико уйти из отряда и сесть на поезд домой, а сквадристы входят в Рим.
Римляне, наблюдающие за маршем фашистов, отдают фашистский салют, но сами переговариваются о том, что вряд ли новая власть продержится достаточно долго, а король Виктор Эммануил III отмахивается от советников, заявляя, что несколько месяцев фашистам можно дать [5].
Главный фактор, вызывающий смех в фильме Ризи — потрясающая наивность всех персонажей. Главных героев интересует исключительно еда и выпивка, всему прочему они верят с детским восторгом, разочаровываются с такой же детской обидой; лидеры сквадристов без колебаний уверены, что фашистская партия обязательно выиграет в любые выборы, а если нет — то способна взять силой что угодно. Образ громилы в чёрной рубашке, чей рот в изумлении открыт, а феска перекошена набок, оказался одним из самых удачных комедийных образов Уго Тоньяцци, исполнителя роли Умберто. И, как апофеоз всеобщей святой простоты — финальные слова Виктора Эммануила.
Другим примечательным фильмом данной категории является комедия Луджи Дзампа “Gli anni ruggenti” («Ревущие годы», 1962). Сюжет картины представляет собой вольную адаптацию гоголевского «Ревизора»: мэр небольшого городка получает письмо от родственника, в котором, помимо семейных новостей, говорится о том, что в городок должен инкогнито прибыть правительственный инспектор, подчиняющийся непосредственно Муссолини. Поднимается страшная суматоха: неблаговидные улочки поспешно заколачиваются досками, стены домов расписываются лозунгами дуче (некоторые поспешно придумываются самим кабинетом мэра), а все поднадзорные и неблагополучные личности городка помещаются под срочный арест [6].
В это же время из Рима в городок прибывает скромный страховой агент Омеро Баттифьори, коего из-за щегольской внешности помощник мэра и принимает за фашистского иерарха, присланного провести инспекцию. Когда в его номере находится список с именами мэра, политического секретаря, директора больницы, директора школы и консультанта по общественным делам, правительственный кабинет городка уверяется в том, что страховой агент и есть прибывший инспектор, а список лиц, коим агент решил нанести визит в первую очередь — чёрный список нарушителей административного порядка [7].
Перед агентом устраивается настоящий спектакль — посещение школы вместе с показательным занятием военной подготовки юных фашистов из ONB (Opera Nazionale Balilla; Балилла — генуэзский юноша, в 1746 году первым бросивший камень в австрийского солдата, что послужило сигналом к восстанию, изгнавшему австрийских оккупантов из Генуи. Фашисты использовали имя юноши-героя, присвоив его молодёжной фашистской организации — прим. ред. «НС»), посещение местного театра, показа аэропорта (а точнее — болота, где он должен быть построен, разумеется, с показательной посадкой самолёта на топь), осмотра крестьянских поселений, где, по словам мэра, присутствуют все необходимые устройства и помещения для животноводства (кои присутствуют, зато наблюдается нехватка в самих животных), и, в конце концов, устраивают беспрецедентное по масштабам празднование годовщины фашистской революции.
Поведение и манера общения агента окончательно убеждают административную верхушку в том, что молодой человек и есть партийный инспектор. Жители городка вряд ли видели человека, настолько близко приблизившегося к фашистскому идеалу: он ходит слушать каждую речь Муссолини на пьяцца Венеция, наизусть знает все лозунги диктатора, безупречно выполняет гимнастику на брусьях, а в звонке матери в Рим обязательно упоминает некую «герцогиню», которая оказывается прачкой — сестрой матери агента с весьма необычным прозвищем.
На фоне агента, и не догадывающегося, что все мероприятия проводятся специально и в его честь, становится заметно несовершенство управляющих городом лиц по отношению к идеалу «нового человека» Бенито Муссолини. Мэр чуть не забывает, что дуче запретил рукопожатие как буржуазный пережиток, но вовремя отдаёт фашистский салют. Политический секретарь наспех подделывает заявления добровольцев, отправляющихся воевать в Испанию, случайно вписывая в один из бланков и своё имя. Директор больницы называет все лекарства французскими наименованиями, совершенно не помня о законе «культурной автаркии» по избавлению итальянского языка от заимствований, а также забывает, что признавался агенту в том, что во время Первой Мировой был признан негодным, надевая на праздник военный мундир.
Всё изменяется в завершение празднования годовщины марша на Рим, когда агент встречается с крестьянами, передающими ему письмо дуче, и агент наконец узнаёт, кем его считали. Неосторожно напившись, молодой человек приходит в дом мэра, где празднование продолжается, совмещённое с помолвкой Баттифьори и дочери мэра. Под воздействием алкоголя Омеро со смехом рассказывает о своей настоящей профессии. Администрация города решает отпустить агента ни с чем, поскольку он слишком много знает, но помолвка с дочерью мэра так и не происходит: невеста желает себе в мужья скорее памятник, увешенный орденами, чем живого человека [8].
Комический эффект от безукоризненного юмора картины Дзампа усиливается переносом классического комедийного сюжета о безответственном и вороватом правительстве в реалии фашистской Италии — существование подобного островка коррупции в железном порядке Муссолини только дискредитирует политику диктатора, заставляя относиться к идеям фашизма как к утопическим.
Примечания:
[1] Celli, C. and Cottino-Jones, M. A New Guide to Italian Cinema. Palgrave Macmillan, 2007, p.88
[2] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[3] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[4] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[5] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[6] Zampa, L. Gli anni ruggenti («Ревущие годы»), 1962
[7] Zampa, L. Gli anni ruggenti («Ревущие годы»), 1962
[8] Zampa, L. Gli anni ruggenti («Ревущие годы»), 1962
[1] Celli, C. and Cottino-Jones, M. A New Guide to Italian Cinema. Palgrave Macmillan, 2007, p.88
[2] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[3] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[4] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[5] Risi, D. La Marcia su Roma («Поход на Рим»), 1962
[6] Zampa, L. Gli anni ruggenti («Ревущие годы»), 1962
[7] Zampa, L. Gli anni ruggenti («Ревущие годы»), 1962
[8] Zampa, L. Gli anni ruggenti («Ревущие годы»), 1962
Продолжение следует
Предыдущие тексты цикла:
Артём АБРАМОВ. Фашистская Чинечитта и Голливуд: взаимное отражение
Артём АБРАМОВ. Особенности киноиндустрии Чёрного двадцатилетия
Артём АБРАМОВ. Фашистское кино: молодость, сила, действие
Артём АБРАМОВ. Киноэффекты Дуче
