Испытано на себе. Как проводят ночь с 31 на 1-е задержанные у Гостиного двора
Сергей ЕРЕМЕЕВ
Очередная акция в защиту 31-й статьи Конституции, прошедшая в Санкт-Петербурге, не запомнилась чем-то новым. Снова для некоторых людей она закончилась больницей, а для нескольких десятков – ночью в отделении. Милиция задерживала тех, кто кричал лозунги, читал стихи, просто стоял, «загораживая проход в метрополитен», или вёл фотосъёмку слишком близко к протестующим. К последним отношусь и я.
Пройдя три кольца
К 18-00, ко времени старта несогласованной акции, на площади перед Гостиным двором собралось около 300 человек. Первое оживление началось через две минуты – десять молодых людей сцепились руками, скандируя: «Требуем свободы слова! Требуем свободы собраний!» «Смутьянов» моментально окружили бойцы ОМОНа, и в 18-05 все они сидели в милицейском автобусе. А к тем, кто ещё оставался на улице, в мегафон обратился капитан милиции, попросив не вестись на провокации, разойтись и не загораживать проход в метро.
В 18-12 были задержаны мужчина, громко читавший стихи о свободе, и люди, стоявшие рядом с ним. В тот момент, когда ОМОНовцы заламывали им руки, группа молодёжи за спинами «людей в сером» стали скандировать «Кон-сти-ту-ция!». Их взяли в кольцо другие бойцы отряда милиции особого назначения. Падающих юношей и девушек тащили волоком, одного несли за руки и за ноги.
После наступило очередное затишье. Только в половине седьмого десяток нацболов начали выкрикивать: «Россия будет свободной!» К ним ринулись журналисты, а ОМОНовцы сомкнули кольцо вокруг них. Когда они подошли вплотную к прессе, я развернулся, показал фотокамеру, и меня выпустили из окружения. К слову, за этот вечер я трижды вышел подобным образом из милицейского «хоровода». Но в последний раз, уже выбравшись из кольца, оказался задержан двумя сотрудниками милиции, которых не убедили ни мой фотоаппарат и табличка «пресса», ни слова других журналистов, заступавшихся за меня. «Сейчас в автобус отведём и там разберёмся, журналист ты или нет». Это «там разберёмся» за ближайшие несколько часов я слышал ещё не раз.
Ночлег в отделе
Помимо меня в милицейский ПАЗ попало ещё 19 человек. Несколько молодых нацболов, один из организаторов автопробега «Синих ведёрок», лидер движения ТИГР Александр Расторгуев, но большинство оказавшихся со мной в одном автобусе относили себя к «беспартийным». Пара человек буквально клялись и божились, что они и знать не знали ни о каком митинге, а просто вышли из метро и попали под раздачу.
Поначалу акция протеста продолжалась прямо в ПАЗе. Некоторые задержанные пытались вырваться из автобуса, другие упорно не желали в него заходить. Милиция, не долго думая, отвечала на подобные действия тычками и ударами. Мне сразу же было сказано: «Ты журналист, сядь отдельно, сейчас они успокоятся, и с тобой разберёмся». Через час вместе с другими 19 задержанными меня доставили в 64-й отдел милиции, что на проспекте Маршала Жукова. По пути туда, одной из девушек, сидящих не далеко от меня, позвонили и сообщили, что её подругу Марию, так же участвовавшую в акции, увезли на скорой помощи. ОМОНовец, «паковавший» людей в автобус, несколько раз ударил её по лицу. С пострадавшей удалось созвониться, она сообщила, что врачи зафиксировали у неё сотрясение мозга.
Сотрудники 64-го отдела быстро отпустили несовершеннолетнюю девушку, за которой приехали родители, а на остальных начали писать протоколы о задержании. При этом нам не говорили, сколько времени нас собираются держать. Участники «Стратегии-31» со стажем все как один были уверены, что нас продержат как минимум до утра, как было и 31 декабря, и 31 октября.
В отделении творился бардак. Сотрудники милиции теряли и находили протоколы, понятые уходили, не оставив подписи. В протоколах у всех было написано одно и то же: участвовали в несанкционированном мероприятии, кричали «Россия будет свободной». Всех обвиняли по статьям 20.2 (нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования) и 19.3. (неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции). Я объяснил свою ситуацию женщине в штатском, составлявшей на меня протокол. Она посоветовала обратиться к старшему, указала на полного мужчину с погонами майора. Я подошёл к нему и вновь повторил историю. Майор ответил: «Сейчас разберёмся», и ушёл. Примерно через час я вновь попросил его, чтобы он поговорил по телефону с моим редактором. На это милиционер ответил: «Вот у нас здесь есть старший, он поговорит», и кивнул в сторону, где стояло сразу несколько сотрудников МВД, в том числе и одетые в штатское, а сам вновь ушёл. Во время нашего третьего разговор, он отказался представляться и пошёл в контратаку, задав мне сногсшибательный вопрос:
— А у вас была аккредитация на это мероприятие?
— Нет, какая аккредитация? Это же несанкционированный митинг.
— Нет? Ну вот и всё!
Я понял, что дальше что-то доказывать глупо и смирился с тем, что останусь в милицейском отделе.
Среди ночи милиционеры начали разгружать камеры – большую часть задержанных увезли по соседним отделам. Я вместе с парнем по имени Сергей попал в 31-й отдел. Сергей уверял меня, что не поддерживает никакие политические силы, а на Гостинку пошёл на спор — пообещал другу, что будет молча стоять 31 января у Гостиного двора и попадёт в милицию. Молчал, в драку не лез и выиграл спор.
В ожидании суда
Нас разбудили в 8-45. Посадили в автобус, и мы снова поехали в 64-й отдел, заезжая в другие отделы, куда отправляли на ночь задержанных. Там нам вернули вещи (мобильные телефоны и т.д.) и повезли в суд. По пути автобус застрял на заснеженной дороге. Милиционеры вышли на улицу, чтобы подтолкнуть его, задержанные, глядя на это, смеялись, хлопали в ладоши и кричали: «Привет Матвиенко!» Наконец, ПАЗ тронулся и мы, с горем пополам, доехали до здания суда на улице Красных Текстильщиков. Там уже стояло три автобуса с другими задержанными. Мы приехали к суду в 13-45, а выпустили нас в 18-00. Всё это время, как и в то время, что мы провели в «обезьянниках», нас не кормили – еду приносили родственники, друзья и даже незнакомые люди. Первые два часа нас не хотели выпускать из автобуса в туалет.
— Это незаконно. Это пытки! – возмущался парень, сидевший сзади меня.
— Жалуйтесь, — лаконично ответил блюститель порядка.
— Ребят, ну вы же не хотите стать новыми «жемчужными прапорщиками»? – вмешался другой задержанный. Через 10 минут желающим выйти по нужде организовали конвой до туалета ближайшего кафе.
Тем, кто сидел в соседнем ПАЗе, не повезло гораздо больше. В их автобусе кончился бензин, и они начали замерзать. Между тем правосудие подходило к нам очень медленно – уж слишком большая была очередь. Но увидеть воочию небезызвестного судью Кузнецова пассажирам нашего автобуса было не суждено. Продержав нас более четырёх часов, милиционеры раздали ходатайства о переносе дел по месту жительства. Мы вписали туда свои фамилии, поставили подписи, получили паспорта, и нас отпустили.
Сутки, проведённые мною в «обезьяннике» и милицейских автобусах – это не следствие какого-то недоразумения или, напротив, заговора против работников СМИ, освещающих протестные мероприятия. Это, на мой взгляд, следствие бардака, который творится в отделах и отношения сотрудников милиции к журналистам как к людям незначительным, занимающимся какой-то ерундой. То есть примерно такое же, как к политактивистам. Кстати, трое из осуждённых на 7 суток участников акции 31 января, объявили голодовку, требуя отменить решение суда. Мы же и впредь будем действовать словом.
Фото автора
