Электоральные битвы в разных странах Европы, имевшие место в 2015 году и в первые месяцы текущего года, преимущественно показывают, в сколь непростом положении пребывает современная социал-демократия Старого Света.
Во время одной из бесед с Жан-Люком Меланшоном, депутатом Европейского парламента и бывшим кандидатом в президенты Франции от Левого фронта, я задал ему вопрос о том, как он оценивает в целом европейскую социал-демократию. Отвечая на мой вопрос, левосоциалистический политик назвал её с «больным человеком, постоянно кряхтящим о “социальной Европе”». Столь «лестное» сравнение, на мой взгляд, в целом вполне оправдано.
Поскольку европейская социал-демократия прежде всего настроена на парламентскую работу, именно электоральные индикаторы вполне отражают её нынешнее нездоровое состояние. Здесь имеются очень серьёзные проблемы и для больших, и для малых партий. Вряд ли могут спать спокойно те, кто «по праву» играет первостепенную роль в Партии европейских социалистов (ПЕС). На локальных выборах прошлого года французские социалисты потеряли контроль над большинством региональных и департаментских советов.
А Франсуа Олланд, пожалуй, самый влиятельный политик-социалист Старого Света, остаётся одновременно самым непопулярным президентом Пятой республики со смешным рейтингом в 13-15%.
Недавние частичные земельные выборы в ФРГ показали, что Социал-демократическая партия Германии теряет голоса быстрее, чем получает, и уровень поддержки её в 23-24% никак не может измениться в лучшую сторону. Провал лейбористов на майских выборах в Шотландии, историческом бастионе левого и рабочего движения, показывает, что британские лейбористы ещё далеки от качественного скачка вперёд.
Кризис затрагивает социалистические и социал-демократические партии в самых разных частях Европы. В Северной Европе в прошлом году правительственные посты потеряли датские и финские социал-демократы, причём последние получили на всеобщих выборах лишь 16,5%, откатившись на четвёртое место, что для североевропейской социал-демократии можно считать политическим унижением.
Подумаем: имеется ли сейчас в масштабах ЕС явно и совокупно успешно развивающаяся модель, имеющая чёткое отношение к социал-демократии? Ответ скорее будет отрицательным.
На западе континента продолжают деградировать лейбористы Голландии и Ирландии. В Нидерландах в первый раз в своей истории Партия труда на муниципальных выборах в 2015 года пропустила вперед лево-популистскую соцпартию, а в начале 2016 года ирландские лейбористы и социал-демократы даже на двоих набрали голосов меньше, чем лево-патриотическая «Шинн Фейн».
В Южной Европе греческое ПАСОК ( Всегреческое социалистическое движение) никак не может выбраться из катастрофического положения; на последних сентябрьских парламентских выборах за её (совместный с «Демократической левой») список отдали голоса лишь не многим более 6% активных избирателей. Ну а в декабре испанские социалисты, хоть и смогли сохранить общее второе место, получили лишь 22% голосов, что составляет на деле наихудший результат для социалистической партии за всю постфранкистскую эпоху.
Очень плохо дело у эсдеков в большинстве посткоммунистических стран Центральной и Восточной Европы. Там наиболее яркий пример гибельного положения социал-демократии составляет Польша. Ведь после октябрьских выборов в Сейм левоцентристы оказались за бортом законодательного органа в этой ведущей восточноевропейской стране. В Хорватии социал-демократы и их союзники в конце 2015 года потеряли власть, а в Словакии после мартовских выборов хоть и сохранили, но потеряли 16 пунктов по сравнению с предыдущими парламентскими выборами. Но ведь и в более развитых странах центра Европы впору говорить о проблемах.
Часто радикально-социалистические публицисты упирают на то, что социал-демократия несёт потери именно в силу того, что многие левоцентристские партии оказались в плену социал-либерализма. Как отмечает в частности мой земляк, петербургский журналист Дмитрий Жвания, «социал-демократия умерла от собственного конформизма».
Совсем недавно, в апреле, кандидат австрийской социал-демократии не то что не вышел во второй тур президентских выборов, а с жалкими 11% занял лишь четвёртое место, в результате чего социал-демократический канцлер вскоре подал в отставку.
Можно согласиться с точкой зрения известного специалиста по международной социал-демократии, доктора исторических наук Владимира Швейцера о том, что кризис партийно-идеологических институтов социал-демократии проявляется сегодня по всей Европе. Дело ведь не только в электоральных отступлениях, хотя для современной европейской политики это более чем показательный индикатор. Сокращается численность большинства социал-демократических и социалистических партий (это видно в Скандинавии, Германии, странах романской Европы) и их молодёжных объединений тоже. Помню, на политическом ток-шоу по испанскому телевидению показывали молодую женщину, предки которой в нескольких поколениях состояли в социалистической рабочей партии. Она воскликнула: «Как же сейчас мы будем голосовать за них, если партия перестала быть и социалистической, и рабочей!»
Во многих случаях происходит ослабление связей с профсоюзной базой. Вот сейчас во Франции происходят акции профсоюзников против инициированной социалистами у власти трудовой реформы. Акции проводят как раз левые профсоюзы, чья членская база ещё недавно активно голосовала за социалистов. За последние годы заметно атрофировались отношения между социал-демократией и профсоюзным движением в Южной Европе.
Часто радикально-социалистические публицисты упирают на то, что социал-демократия несёт потери именно в силу того, что многие левоцентристские партии оказались в плену социал-либерализма. Как отмечает в частности мой земляк, петербургский журналист Дмитрий Жвания, «социал-демократия умерла от собственного конформизма». Не ставя в принципе под сомнение этот тезис, я бы всё-таки отметил в данной связи, что ситуация не так проста. Во-первых, не все социал-либеральные эксперименты провалились: помимо уже ушедших в историю «нового лейборизма» Тони Блэра или «красно-зелёной» коалиции в ФРГ, можно ведь ещё назвать нынешнюю Италию, где Демократическая партия премьер-министра Маттео Ренци всё ещё остаётся самой популярной. С другой стороны, провалы более традиционных в плане приверженности неокейнсианству скандинавских социал-демократов и недавний результат на президентских выборах в Австрии не говорят ли и о наличии кризиса для более «социальных» левоцентристов? А разгром лейбористов в Шотландии, происшедший в начале мая, уже при лидерстве радикального социалиста Джереми Корбина, не показывает ли он, что и левая социал-демократия также столкнулась с серьезными политическими проблемами?
Жан-Люк Меланшон назвал социал-демократию «больным человеком, постоянно кряхтящим о “социальной Европе”».
И все эти проблемы социал-демократии связаны с тем, что и в условиях глобального финансового кризиса, и уже на посткризисном этапе левоцентристам в Европе оказалось практически нечего предложить избирателям.
Подумаем: имеется ли сейчас в масштабах ЕС явно и совокупно успешно развивающаяся модель, имеющая чёткое отношение к социал-демократии? Ответ скорее будет отрицательным. Даже в таких благополучных североевропейских странах, как Норвегия и Дания, избиратели отказали левоцентристским силам в переизбрании. Что уж говорить о Франции! Что запомнят миллионы французов положительного из «розового пятилетия», которое, очевидно, завершится в 2017 году: «брак для всех» и так и оставшаяся прожектом попытка «раскошелить» сверхбогачей?
Мне уже приходилось отмечать в разных статьях и серьёзные персональные проблемы европейской социал-демократии. Зарубежные эксперты справедливо отмечают, что такого кадрового «безрыбья», как нынче, у европейского социал-реформизма не было давно. Дело ведь тут не только в том, что возглавляют международную и европейскую социал-демократию, скажем мягко, неуспешные политики. Ну, если во главе Социнтерна стоит Георгиос Папандреу, доведший до ручки собственную партию, а затем её ещё и покинувший, а Партию европейских социалистов возглавляет болгарский политик Сергей Станишев, во главе с которым болгарская соцпартия показала один из наихудших результатов в истории, чего ждать от лидеров национального масштаба? Нет сегодня и близко в национальных социал-демократических и социалистических партиях политиков, походящих на Вилли Брандта, Франсуа Миттерана, Бруно Крайского и Фелиппе Гонсалеса.
При этом нельзя сказать, что виновна та или иная тактика, реализуемая современными европейскими левоцентристами. Электоральные проблемы и неудачи подкосили всех: и тех, кто в одиночку управлял своими странами, осуществляя социал-либеральную политику; и тех, кто участвовал в правительствах больших коалиций в качестве младших партнёров.
Социал-демократический электорат начинает рассасываться, хотя это не линейный и не одноактный процесс. Нередко выигрывают от этого «соседи» социал-демократии по политическому полю. Так, в Нидерландах значительная часть избирателей Партии труда перекочевала или к социал-либералам, или к левым популистам. Нередко неуспешное управление социал-демократов порождает у части избирателей настрой голосовать на следующих выборах за экологистов (не это ли показали выборы в президента в Австрии?) или умеренных правоцентристов (Франция).
Во многих странах ЕС, увы, наблюдается уж совсем неприятная для социал-демократии тенденция. Ведь часть рабочих и служащих, недовольных конкретной политикой левоцентристских партий, подчас отворачиваются от них в пользу крайне правых.
Не было бы такой яркой победы партии СИРИЗА в Греции и спрута «Подемос» в Испании, если бы огромное число традиционных социал-реформистских избирателей не отвернулись от «родной» социал-демократии. Сам лидер «Подемос», человек с легендарным именем Пабло Иглесиас (так звали основателя Испанской социалистической рабочей партии!) признаёт, что «подъём “Подемос”теснейшим образом взаимосвязан с падением влияния ИСРП».
Во многих странах ЕС, увы, наблюдается уж совсем неприятная для социал-демократии тенденция. Ведь часть рабочих и служащих, недовольных конкретной политикой левоцентристских партий, подчас отворачиваются от них в пользу крайне правых. Во Франции, к примеру, более половины рабочих сейчас голосует за Национальный фронт. И среди них немало тех, кто ещё в 2012 году с воодушевлением поддерживал Олланда на президентских выборах. Как реакцию на политику открытости в иммиграционной сфере, проводимую социал-демократическими партиями, наметился отток части их традиционного трудового электората к правым популистам в Северной Европе. Когда деятели, подобные главе итальянской «Социальной солидарности» Стефано Деле Кьяйе, публично объявляют «войну финансовому и сырьевому капиталу, администрации Обаме и бюрократии ЕС», можно не сомневаться, что на подобные «весёлые» лозунги откликнутся не так мало работников физического труда, отцы и деды которых были верны социал-демократическому знамени.
В действительности, ни в ЕС в целом, ни в отдельных его странах, социал-демократы на современном этапе не смогли претворить в жизнь свои добродушные обязательства о движении в сторону «социальной Европы». Мой знакомый, эксперт Международного секретариата французской Социалистической партии Жан-Жак Курляндски с сожалением констатировал, что «пожалуй, повсюду в Европе лозунг “социальной Европы” остаётся лишь красивой игрой слов без наполненного содержания». Когда социал-демократы, находясь у власти, несут ответственность за повышение пенсионного возраста, снижение социальных расходов, либерализацию рынка труда и приватизации, это в самом деле так.
Но нужно быть объективным и признать, что и сегодня раненая и явно в нездоровом состоянии социал-демократия продолжает доминировать на «прогрессистском» фланге европейской политики. ПЕС располагает 191 депутатом в Европейском парламенте, имеет 8 членов в Европейской Комиссии. Несмотря на потерю власти во многих странах, левоцентристы сегодня входят в правительства 15 из 28, то есть более половины, стран-членов ЕС, при этом возглавляя десять из них, включая такие влиятельные страны, как Францию и Италию. Лишь в трёх странах ЕС (а именно только в Греции, Ирландии и на Кипре) партии-члены ПЕС уступают в парламентском представительстве более радикальным левым силам.
Директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий в каком-то смысле прав, когда пишет, что «агония социал-демократии затягивается именно потому, что левые в мировом масштабе пока не могут реорганизоваться». Но вот, например, Партия европейских левых организовалась уже более 10 лет назад, и разве этот факт привёл к концу гегемонии социал-демократии?
Так что, если сравнивать уже упомянутые в статье подходы (скажем, точки зрения Ж.-Л. Меланшона и Д. Жвания), мне лично ближе позиция первого. Да, социал-демократия очень напоминает больной организм, это точно, «больной человек» Европы начала XXI века. Но говорить о её кончине и рано, и неверно. А хворать, как известно, можно многие годы и даже десятилетия. Конечно, эта затянувшаяся хворь может быть очень вредна для всех противников неолиберализма, но, с другой стороны, возможно, она всё же подтолкнёт, реанимирует живые силы внутри самого европейского социал-реформизма, которые, несмотря ни на что, существуют.
Читайте также:
Руслан КОСТЮК: «Социалистический Интернационал будет жить долго»
