Заявления Дэвида Кэмерона, Николя Саркози и Ангелы Меркель о кризисе или, вообще, крахе мультикультурализма, находят всё большее подтверждение в социальной и общественно-политической жизни ведущих западноевропейских государств. То, что на наших глазах происходит в предместьях крупнейших городов Англии, имеет, естественно, глубокую социальную подоплёку. Но эти события, что бы не говорили крайне левые активисты, следует рассматривать и через призму неуспешного процесса интеграции иммигрантов из развивающихся стран и их потомков в современные европейские общества.
Но означает ли всё это, что сам по себе демократический мультикультурализм сегодня невозможен? Вовсе нет. И пример Латинской Америки и Карибского региона как раз показывает возможность сосуществования различных этнических, национальных и даже расовых культур и общин (сообществ) при реально осуществлённой интеграции этих страт в единое сообщество. На учредительном форуме Содружества южноамериканских государств президент Боливии Эво Моралес заявил: «Безусловно, единая Европа сегодня во многих компонентах опережает наш регион, но не во всём… В частности, Южная Америка может дать «Старому Свету» фору в том, что касается толерантности, уважения прав отдельных общин, интеграции». И президент-социалист, безусловно, прав.
Мы много наслышаны о громадной социальной дифференциации, криминальных разборках, фавеллах в Южной, Центральной Америке и на Карибах. Но вот вопрос об интеграции «пришлых» в американские общества, некогда, к слову, весьма непростой, стоит сегодня в этих государствах, что называется, на вторых-третьих ролях. Мы помним, как этнический японец Альберто Фухимори десятилетие железной рукой правил Перу. Совсем недавно главой Эквадора был политик, выходец из арабской общины – Хамиль Мауад. Вспоминается и анекдотический случай: бывший президент Аргентины Карлос Сауль Менем, родившийся в мусульманской семье иммигрантов из Сирии, назначил главой кабинета министров верующего еврея. Так ради этого изменили традицию в Конгрессе и позволили тому принимать присягу не на Библии, а на Талмуде…
Расовая и национальная терпимость, конечно же, не имманентно присуща латиноамериканским и Карибским странам: она вырабатывалась, что называется, веками. Но сама история, превратившая эти государства в «страны иммиграции», способствовала ослаблению и нивелированию «национального вопроса». Возьмём латиноамериканскую сверхдержаву Бразилию. Большинство там составляют белые потомки португальских завоевателей-колониалистов. Но ведь помимо их в Бразилии живут миллионы мулатов, негров, а также выходцев из Японии, Италии, Германии, Китая, Франции, арабского мира. Да что говорить, нынешняя Президент Бразилии Дилма Русеф – дочь болгарского иммигранта. А в других странах Южной Америки ещё и коренное население — индейцы в довольно большой пропорции присутствуют. Складываются новые, «креольские» группы, ведь, как правило, процент межобщинных браков на Американском материке весьма высок.
Разумеется, у этнических общин могут быть свои социо-политические интересы, но за редким исключением в современных странах Америки отсутствуют ярко выраженные, чисто «общинные» политические партии. А вот реальная культурная автономия сообществ налицо. Практически во всех южноамериканских странах «иноязычные общины» (то есть не испано/португалоязычные) имеют то, что в Европе называют «атрибутами культурной автономии»: собственные дошкольные и школьные учебные учреждения, газеты и журналы, телеканалы, библиотеки. И при этом «инородцы» являются гражданами своей новой родины, полноправно принадлежащими бразильской, аргентинской, уругвайской и другим нациям… Мексиканский социолог Энрике Геркуча отмечает, что «в Латинской Америке практически отсутствует феномен ненависти и страха перед приезжими иностранцами… В свою очередь, новые поколения иммигрантов более чем успешно интегрируются в наши общества».
Вот это очень важный момент. Применительно к Латинской Америке и Карибскому бассейну правомернее говорить не об ассимиляции, что так и не получилось в благополучной Европе, а именно об интеграции национальных и расовых меньшинств. Кстати, и пресловутый «исламский фактор» почему-то не мешает такой интеграции в Западном полушарии. Бразильские, эквадорские и аргентинские арабы в своём большинстве являются законопослушными гражданами своих стран. Сохраняя свои обычаи, культуру, язык и религию они, тем не менее, играют важную роль в социально-политической и экономической жизни своих стран.
На самом деле, применительно к Латинской Америке правильнее говорить о социальном, а не национальном исключении. Причём подвергаются ему, в первую очередь, не «пришлые», как в Европе, а коренные (индейские народы) или «ранние» (темнокожие жители) латиноамериканцы. Но и с этой бедой левые и левоцентристские правительства Южной Америки борются и весьма эффективно. За последние годы во многих странах приняты специальные законы, способствующие защите социальных прав данных категорий.
Хотелось бы ещё отметить, что правые и крайне правые в Латинской Америке обычно предпочитают не использовать расовые и национальные мотивы в своей политической деятельности. Этот фактор, разумеется, также способствует межобщинному миру в регионе. Экс-президент Бразилии Лула, к слову, немало сделавший, за время своего восьмилетнего руководства страной, в пользу развития прав бразильских индейцев и негров (уж простите, в Бразилии почему-то этот термин не является ругательством!), уже после окончания пребывания у власти сказал: «Толерантность не наступила у нас в один момент. Это долгий, трудный процесс образования и консолидации единой нации, который прошло наше общество. Но, благодаря ему, новая Бразилия сегодня устремляется ввысь». Наверное, лучше и не скажешь.
Разумеется, в Западном полушарии есть много проблем, преимущественно социальных и экономических. Но вот с точки зрения интеграции национальных меньшинств в общество эти страны, действительно, заметно превосходят «Старый Свет».
