Руслан КОСТЮК. А готовы ли мы к жертвам?

Как-то врезалось в память детское «телевизионное» воспоминание: май 1981 года, сотни тысяч французов высыпали на Елисейские поля – празднуют победу Франсуа Миттерана на президентских выборах и возвращение левых почти через четверть века к власти. В 1997-м, также в мае, тысячи жителей Лондона праздновали возвращение к власти лейбористов и уход из неё консерваторов. Совсем недавно, в ноябре прошлого года, на улицы Мадрида вышли десятки тысяч манифестантов, отметивших таким образом поражение правящей социалистической рабочей партии.

Всё это вполне нормально для развитых европейских и американских демократий. Вот возьмём страны «Большой Восьмёрки». За минувшие 20 лет во всех её странах-членах минимум дважды происходил переход исполнительной власти от одного политического лагеря к другому. Во всех, кроме России. Мы ведь сейчас «отмечаем» не только 20-летие распада СССР, но и аналогичный юбилей нахождения у власти правых. Во французском политическом языке есть такой термин, как alternance – он обозначает чередование партий (коалиций) у власти. Это, конечно, не альтернатива, а именно чередование, когда уход от власти одной политической силы является для общества безболезненным, а приход другой воспринимается абсолютно спокойно: чередование всё-таки.

Для отечественной политической культуры подобные чередования в принципе не свойственны. Более того, когда они имели место в нашей истории, в силу самых разных обстоятельств дело не просто трансформировалось в альтернативу, а вело к очень тяжёлым для обычных людей последствиям: социальным катаклизмам, экономической разрухе, войнам, распаду государства. Я вовсе не считаю себя алармистом, но история, увы, указывает на верность этого тезиса. Всё, на самом деле, достаточно серьёзно.

Но давайте обратимся к фактам. Разумеется, коснёмся примеров истории русского централизованного государства, хотя таких примеров, что и говорить, очень немного. Это и понятно: большая часть отечественной истории падает на монархию, при этом львиная доля этой эпохи связана с правлением двух династий – Рюриковичей и Романовых. Сами понимаете, что в условиях наследственного характера передачи власти говорить о «чередовании лагерей» как-то нелепо. Безусловно, без интриг не обходилось, вспомним хотя бы эпоху дворцовых переворотов, но ведь в тех случаях речь шла сугубо о борьбе представителей одной и той же фамилии, опиравшихся на разные «фракции» военно-служилого сословия. Не назовёшь и чередованием в западном смысле слова смену внутриполитических ориентиров русских императоров XIX века. Опять же все их действия отвечали прежде всего интересам российского дворянства.

Но был всё же в нашей истории на стыке окончания властвования Рюриковичей и воцарения Романовых период, когда, пусть и в средневековом смысле этого слова, можно говорить об элементах политического чередования. Но период этот вошёл в русскую историю и в народную память как, мягко говоря, скверная эпоха – Смутное время. Да, тут была борьба, были цари из иных фамилий, Годуновы, Шуйский, был Лжедмитрий I, печально известная Семибоярщина, своё веское  слово говорил Земский Собор и т. д. Причём упомянутые персонажи опирались зачастую на разные сословия, и политические схватки носили вполне реальный характер. Но Смутным временем ту эпоху нарекли вовсе не случайно. На фоне социально-политической активности конца XVI – начала XVII веков современники увидели ещё много чего малоприятного: развал хозяйства, разорение Русского государства (помню, нам на истфаке Университета преподаватели-специалисты по русской истории XVII столетия рассказывали, что многие среднерусские уезды так обезлюдели в годы Смутного времени, что прежняя численность населения и площадь обрабатываемых земель была восстановлена лишь во второй половине XVII века), усиление закабаления крестьян, страшный кризис городского ремесла, иностранную интервенцию, потерю территорий. Да уж, не с доброй стороны запомнил народ те чередования власти.

Больше подобного в истории монархической России не было. Зато в 1917-м ухнуло два раза подряд, что было, конечно же, в тех исторических условиях объективно. Вот уж тогда были и чередования, и альтернативы. Я абсолютно не ставлю перед собой задачу показать, было это полезно или вредно для российского общества. Революции 1917 года открыли новую страницу в отечественной истории, они привели к созданию совершенно нового общества, в котором героическое совмещалось с трагическим. Речь не об этом. А о том, что опять же события грозного 1917 года совсем скоро переросли в гражданскую войну со всеми присущими ей элементами: развалом экономики, разрухой, голодом, холодом, потерей миллионов человеческих жизней, страшным расколом общества, распадом (пусть и временным) единого государства. К слову, говоря о 1917 годе, не следует забывать и о том, что в отечественной истории это был единственный раз, когда левые силы пришли к власти. Второго опыта взятия власти в России у левых просто не было…

Ну а после, как я уже отмечал, было много всякого, но всё-таки власть находилась в руках одной и той же партии, и все политические баталии носили, так скажем, «внутрисистемный» характер. Возможно, именно во многом ввиду отсутствия соревновательного начала, в 1991 году пришёл конец и тому, что вошло в историю под названием советского общества. И вновь всё развивалось вовсе не «как в Европе». Если и не было прямой гражданской войны в России, то всё равно потеря власти КПСС и приобретение её «демократами» происходило на фоне катастрофических процессов – распада союзного государства, заметного ухудшения социального и экономического положения основной части населения, потери внешнеполитического престижа и поражения в «холодной войне». Опять была кровь (Закавказье, Средняя Азия, Молдавия), опять было огромное число беженцев.

Итак, к чему все эти мысли? Когда участники московских антиправительственных манифестаций, сторонники «честных выборов», выходили на мероприятия с лозунгами «Россия без Путина», они, в своём большинстве, надеялись именно на «чередование» по западным лекалам. Незадолго до Нового года «Независимая газета» дала социологический портрет новых «недовольных». На 60% это либералы, не менее четверти из них имеют своё дело или занимают статусные посты в частных фирмах. Ясное дело, им не нужна революция и смена общественного строя. Им нужно чередование, но рискуют-то они получить именно альтернативу! Да ещё такую, какой отродясь не желали. Об этом, собственно, и говорит наша история. Плохо, когда забываются и не анализируются уроки. Неолиберальные «властители дум» типа Касьянова, Навального, Кудрина и  компании имеют собственные вполне определённые цели и задачи. Но эти задачи, уж во всяком случае, серьёзно расходятся с тем, чего хотят люди левых убеждений.

Нам настойчиво пытаются внушить мысль, что мы – «обычная европейская страна», но этим материалом я как раз и пытаюсь показать: нет, не обычная. Никогда ещё в отечественной истории не происходило плавного, бесконфликтного и мирного перехода власти от одного политического лагеря к другому, который бы не повлёк за собой катастрофических последствий для страны и общества. Увы, такова горькая реальность, которую нужно всё время держать в уме. Я бы не хотел быть неправильно понятым. Мне, как и другим моим товарищам по левому движению, власть правых за два минувших десятилетия надоела. Хочется честных выборов, парламентской демократии, некоррумпированной экономики, социальной справедливости, иной внешней политики. И я бы искренне хотел, чтобы те, кто сейчас держат власть, лишились бы её. Но я историк и прекрасно осознаю, чем всё может закончиться, если мирного перехода не произойдёт. А так, скорее всего, и будет: мирный переход — не в наших традициях. Как в песне: а потом всё опять повторится сначала… Но готовы ли мы к таким жертвам?