Владимир СОЛОВЕЙЧИК
Оценивая современную российскую власть, зачастую, помимо проверенных марксистских критериев классового анализа, приходят на ум и аналогии с прежними эпохами нашей общественной жизни. В частности, с памятным мне периодом брежневского застоя, когда семидесятилетние и восьмидесятилетние старики определяли развитие огромной страны. Уже тогда в ходу, разумеется, не в печати и не на собраниях, а в частных беседах отдельных граждан, был термин «геронтократия».
Согласно Википедии, «Геронтокра́тия (от древне-греческого γέρων (geron), родительный падеж γέροντος) — старик и κράτος (kratos) — власть, государство, могущество) — принцип управления, при котором власть принадлежит старейшим». Понятие это было введено в научный оборот в начале прошлого века английским этнографом У. Риверсом применительно к способам управления, господствовавшим у аборигенов Австралии и Полинезии. «В настоящее время термин широко используется в публицистике: под “геронтократией” нередко понимают такой способ управления, при котором процветают косность, консерватизм, несменяемость кадров, ведущие к отсталости и упадку».
Пришла же мне в голову подобная аналогия в связи со свежайшей инициативой президента РФ Владимира Путина. Он внёс в Государственную Думу законопроект о повышении предельного возраста службы высокопоставленных чиновников с 65 до 70 лет. Изменения планируется внести в ФЗ «О государственной гражданской службе». По информации пресс-службы Кремля, в целях сохранения на гражданской службе высококвалифицированного руководящего кадрового состава законопроектом предусматривается, что федеральному государственному гражданскому служащему, замещающему должность категории «руководители», относящуюся к высшей группе должностей, срок гражданской службы может быть продлён по решению главы государства до достижения возраста 70 лет. В пояснительной записке к законопроекту поясняется, что реализация данного подхода соответствовала бы общей тенденции, закреплённой законодательством РФ в отношении судей, прокурорских работников и сотрудников Следственного комитета РФ, предельный возраст пребывания которых в занимаемых должностях и так уже ныне составляет 70 лет. Изменить предполагается статью 25.1 вышеупомянутого Федерального закона.
Похоже, старый-новый президент РФ решил таким образом подкорректировать намерения своего предшественника Дмитрия Медведева. В своё время, в июне 2010 года, тот гордо заявлял о необходимости «омоложения бюрократии для успешной модернизации» и добился фиксации предельного возраста для государственных служащих в 60 лет, разрешив в порядке исключения продлевать их контракты до 65 лет и ни годом более. Соответствующие изменения ФЗ «О государственной гражданской службе» г-н Медведев подписал 3 декабря 2010 года, хотя и тогда уже было ясно, что вовсе не он хозяин положения в стране. Как показала правоприменительная практика, в нарушение данной законодательной нормы коллега сегодняшнего главы государства по прежней службе во внешней разведке Григорий Рапота несколько лет сохранял за собой должность полномочного представителя президента РФ в Приволжском федеральном округе. Г-н Рапота покинул должность полпреда лишь незадолго до своего 68-летия, в ноябре 2011 года. Но не ради заслуженного отдыха на весьма и весьма неплохой пенсии отставного чиновника, а ради поста госсекретаря Союзного государства России и Белоруссии. Вернувшись этой весной в Кремль, Владимир Путин сразу добился отмены предельного возраста для председателя Верховного Суда РФ и его заместителей.
Впрочем, дело не только в карьере г-на Рапоты, председателя Верховного Суда РФ Вячеслава Лебедева и его заместителей. Как совершенно справедливо отмечает «Независимая газета», «изменение возрастных ограничений для высших чиновников является не только полноценной реформой системы госслужбы, но и вносит важные акценты в расстановку сил внутри политического класса страны. Позиции во власти так называемых питерских, среди которых численный перевес на стороне соратников Путина, явно укрепляются. Ведь среди тех, кто сегодня выстроился вслед за Путиным у 60-летнего возрастного рубежа (президент перейдёт границу уже через месяц, 7 октября)», его давние и верные ближайшие сотрудники. Полагаю, их перечень будет интересен читателям и говорит сам за себя. Это, во-первых, высокопоставленные «силовики». В их числе: 59-летний руководитель администрации президента РФ Сергей Иванов, директор ФСБ Александр Бортников (1951 года рождения), директор Федеральной службы охраны Евгений Муров (1945 года рождения). Входят в «ближний круг президента» генеральный прокурор РФ Юрий Чайка (1951 года рождения), руководитель Службы внешней разведки Михаил Фрадков (1950 года рождения), глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов (1950 года рождения), секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев (1951 года рождения). Во-вторых, близки к предельному возрасту пребывания на государственной службе многие крупные «гражданские» чиновники. Например, председатель Счётной палаты РФ Сергей Степашин (1952 года рождения) и министр иностранных дел РФ Сергей Лавров (1950 года рождения). Отдельного упоминания заслуживают в этой связи президент контролируемого государством ОАО «РЖД» Владимир Якунин (1948 года рождения) и председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко (1949 года рождения), президентские полпреды Виктор Ишаев (1948 года рождения) и Владимир Устинов (1953 года рождения).
Учитывая подобный состав лиц, подпадающих – в случае принятия — под действие поправок в законодательство, новая путинская инициатива не осталась незамеченной политологами и аналитиками. Комментаторы, как правило, солидарны между собой в оценках причин и последствий данного шага. Так, член Общественной палаты РФ и член-корреспондент РАН Глеб Фетисов считает, что «в стране, в которой сигналы сверху чиновничья вертикаль понимает буквально и способна выхолостить до неузнаваемости, такие посылы и населением воспринимаются однозначно — старая гвардия и дальше борозды не испортит». Как человек, не один год проработавший в Совете Федерации, Глеб Геннадьевич знает, о чём говорит: «Геронтократия означает не власть самых мудрых, а косность и несменяемость кадров, ведущие к общей инертности системы. Как правило, старение управленческих элит — аккомпанемент кумовства и семейной наследственности власти. Старый анекдот на новый лад: «почему сын мэра не может стать губернатором? Потому что у губернатора есть свой сын»».
Похоже воспринимает президентскую новацию и бывший долголетний консультант Кремля Глеб Павловский: «Это простой сигнал и стране, и элитам – он, Путин, может работать и в 70 лет». Кроме того, президент в очередной раз демонстрирует недоверие к Дмитрию Медведеву, считает эксперт: «Эта линия поразительным образом сочетается с сохранением его на посту премьера. Это один из главных мотивов Путина – стало понятно, как недоволен он был в своё время медведевским «омоложением кадров». Кадровый подход президента, считает Павловский, затормозит социальный лифт: «Высшие чиновники хотят оставаться на своих постах всю жизнь, никого не пропуская вперёд. Это откровенный, но противоречивый сигнал молодым кадрам, которые совершенно не интересуются, будут ли они чиновниками в 70 лет. Их волнует, удастся ли им реализовать себя в свои 30 и 40. Сейчас им такой путь перекрыт».
Член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров отмечает два важных момента в инициативе президента. Во-первых, происходит усиление номенклатурной системы, когда «каждый винтик, каждый чиновник не столько защищён законом, сколько зависит от своего начальника и от главного начальника страны». Чиновник знает, что завтра президент может отправить его на пенсию, и, если его попросят закрыть на что-то глаза, решить вопрос так, как хочется Кремлю, он это сделает. Потому что понимает – платой за несговорчивость будет уход в отставку. Вместе с тем Петров отмечает риски, заложенные в проекте Путина: «Система стареет, а нормальных способов воспроизводства кадров, с реальной конкуренцией, в стране нет. И поэтому приходится продлевать возраст чиновников».
Со словами экспертов трудно спорить. В заключение напомню лишь об одной тенденции времён заката царского самодержавия. Председателями Совета Министров Российской Империи становились, как правило, старики. Иван Горемыкин оставил этот пост в возрасте 76 лет, его преемник Борис Штюрмер покинул премьерское кресло в 68 лет, а последний царский премьер Николай Голицын, сброшенный с должности вместе с династией Романовых Февральской революцией, через месяц после своего ухода в политическое небытие отметил 67 день рождения. Не зря высшая царская бюрократия для тогдашнего образованного общества выглядела как «геронтократия». Неспроста распад управления и беспомощность власти накануне Февраля достигли своего апогея. Похоже, современные наследники Голицыных и Штюрмеров встали на «проверенный» отечественной историей всё тот же, «горемычный» для правящих имущих классов, путь…
