Дмитрий ЖВАНИЯ
Если Геннадий Зюганов примет предложение Сергея Миронова, то в России может появиться нечто похожее на настоящий Народный фронт – на тот, который существовал во Франции в середине 30-х, а не на тот, что сколотили под выборы Путина. На пресс-конференции в Санкт-Петербурге, которая состоялась 11 мая в РИА «Новости», лидер «Справедливой России», отвечая на вопрос о готовности его партии сотрудничать с другими левыми, заявил: «Недавно у нас с Зюгановым состоялся личный разговор. Не думаю, что Геннадий Андреевич обидится, если я вам перескажу содержание нашей беседы. Я предложил ему согласовать список кандидатов на выборы глав регионов. Если в каком-то регионе у них есть сильный кандидат, мы снимем своего и будем поддерживать их кандидата. И наоборот. Если мы договоримся, получится реальное левое объединение».
Упражнения в «республиканской дисциплине»
По сути, Миронов предлагает следовать тактике французских левых, которая обозначилась на кантональных выборах осенью 1934-го, а в итоге привела к победе «Народного фронта» на парламентских выборах в мае 1936 года и формированию социалистического кабинета во главе с Леоном Блюмом. Правда, во Франции инициаторами объединения выступили не социалисты, а коммунисты, которые до этого потеряли влияние из-за сектантской линии, проводимой группой Анри Барбе и Пьера Селора. В июле 1934 года ФКП и СФИО (Французская секция рабочего Интернационала), дабы воспрепятствовать укреплению позиций ультраправых («фашистских лиг»), подписали Пакт о единстве действий.
Первым серьёзным испытанием этого Пакта стали кантональные выборы 7-14 октября 1934 года. Пакт предусматривал совместные массовые митинги, манифестации, рабочие собрания социалистов и коммунистов, а также единые действия против фашистов. Однако о выборах в Пакте не было ни слова. Обычно кантональные выборы французских коммунистов интересовали не особенно сильно, но на этот раз они выставили своих кандидатов в большом количестве кантонов. Совершено неожиданно ФКП предложила установить единый фронт во втором туре не только социалистам, но и радикалам (партия радикалов пользовалась популярностью среди крестьян, ремесленников, лавочников, лиц свободных профессий и антиклерикальной интеллигенции). Коммунисты пообещали поддержать тех кандидатов от радикальной партии, которые «выступают против открытых или замаскированных представителей фашизма». Социалисты приняли предложение коммунистов, но радикалы проигнорировали. Лишь исключённая из радикальной партии небольшая группа – «партия Камилла Паллетана» — согласилась вместе с коммунистами и социалистами агитировать за единого антифашистского кандидата во втором туре.
Именно в ходе кантональных выборов 1934 года впервые появился термин «Народный фронт». 12 октября в газете компартии «Юманите» (L’Humanité — «Человечество») был помещён отчёт о речи одного из лидеров партии Мориса Тореза в зале Бюлье под заголовком «Любой ценой разбить фашизм. За широкий антифашистский народный фронт». А 22 октября 1934 года в «Юманите» вышла статья другого лидера ФКП Марселя Кашена «Народный фронт против фашизма». Надо отметить, что на кантональных выборах в октябре 1934 года коммунисты и социалисты выступили весьма удачно. ФКП получила на 15 процентов больше голосов, чем в 1932-м, социалисты тоже увеличили число мандатов. А вот радикалы с треском провалились.
Прогресс Народного фронта особенно убедительно проявился на муниципальных выборах в мае 1935 года. Компартия получила большинство в 297-ми муниципалитетах (по результатам прошлых выборов, она контролировала 150 муниципалитетов). Кроме того, 1044 кандидата от ФКП стали муниципальными советниками в 455-ти коммунах. В первом туре коммунисты выступали самостоятельно, а во втором предложили социалистам и радикалам выдвинуть общих кандидатов. Однако в масштабах всей Франции предвыборное соглашение с ФКП заключила только «партия Камилла Паллетана». А в коммуне Энэн-Лиэтар социалисты сорвали соглашение с коммунистами о едином кандидате, что едва не закончилось массовой дракой между партийцами. Похожие ситуации возникали и в других муниципалитетах. Несмотря на недоверие между социалистами и коммунистами, которое порой проявлялось на местах, 7 мая Координационный комитет ФКП и СФИО выступил с заявлением, что взаимное снятие кандидатов должно стать правилом в отношениях между коммунистами и социалистами во втором туре. В заявлении также допускалось распространение этого правила на «кандидатов, которые являются сторонниками свободы и ведут борьбу против реакции». Фактически это допущение означало, что коммунисты и социалисты готовы поддерживать представителей радикальной партии и других левобуржуазных партий во втором туре выборов. Заявление коммунистов и социалистов от 7 мая 1935 года провозгласило принципы «республиканской дисциплины», которая до сих пор применяется во Франции. Так, когда в апреле 2002 года во второй тур президентских выборов во Франции вышли голлист Жак Ширак и лидер Национального фронта Жан-Мари Лё Пен, левые партии призвали своих сторонников проголосовать во втором туре за Ширака под лозунгами: «За вора, но не за фашиста!», «Голосуй с прищепкой на носу». Лишь троцкистская «Рабочая борьба» (“Lutte Ouvriere”) отказалась следовать «республиканской дисциплине». В результате Ширак, который в первом туре заручился поддержкой всего 20-ти процентов избирателей, получил 82 процента голосов во втором.
А впервые «республиканская дисциплина» ярко проявилась в квартале Сен-Виктор 5-го округа Парижа. Здесь в первом туре вперёд вышел председатель профашистского Национального союза бывших фронтовиков Лебек. Он получил 2311 голосов. Для победы он не добрал всего 26 голосов. Компартия получила 722 голоса, радикалы – 589 и 523, а социалист — 505 голосов. Триумф правого фронтовика во втором туре казался делом времени. Но ФКП предложила выставить во втором туре единого левого кандидата — председателя Комитета бдительности интеллигентов-антифашистов, известного учёного-этнографа, социалиста Поля Риве. Предложение коммунистов поддержали социалисты и радикалы. Солидарность с Риве выразили очень многие учёные и деятели культуры Франции. За оставшиеся дни до второго тура Риве провёл множество митингов, которые собирали толпы желающих послушать единого левого кандидата. «Мне угрожали, — говорил учёный, — но эти угрозы не заставят меня отступить. Я ведь родился на востоке Франции (на границе с Германией – Д. Ж.), и мне нравится опасность». В итоге, во втором туре он получил на 150 голосов больше, чем все левые кандидаты, вместе взятые в первом туре, и победил. Риве стал, как писали французские газеты, «первым кандидатом, избранным от имени Народного фронта». Однако на самом деле на муниципальных выборах в октябре 1935 года единые кандидаты от коммунистов, социалистов и радикалов победили не только в 5-м округе Парижа, но и в 14 и 17-м округах французской столицы, а также в Сент-Этьене.
На парламентские выборы, которые проходили весной 1936 года, коммунисты, социалисты и радикалы шли в рамках Народного фронта. В целом партии Народного фронта в первом туре получили 57 процентов голосов. Но и правые партии не потерпели сокрушительного поражения – они потеряли всего полтора процента. 27 апреля «Юманите» подтвердила приверженность коммунистов «республиканской дисциплине». «Коммунисты во всех округах, где их кандидат потерпел поражение, будут во втором туре вести самую страстную кампанию в пользу социалистических и радикальных кандидатов, чтобы раздавить реакцию и фашизм. Каждый республиканец знает, что он может рассчитывать на абсолютную лояльность коммунистической партии», — заявляла ФКП со страниц своей газеты.
И действительно, ФКП сняла 168 своих кандидатов в пользу социалистической, 107 – в пользу радикальной партии и 38 — в пользу других организаций Народного фронта. В свою очередь, партнёры ФКП по антифашистской коалиции сняли свои кандидатуры в пользу 93-х коммунистических кандидатов, которые в первом туре получили больше голосов, чем представители других партий Народного фронта. И, благодаря «республиканской дисциплине», Народный фронт победил: он завоевал 381 мандат, а правые партии, объединённые в Национальный фронт, получили всего 237 мест. На первое место в палате депутатов вышли социалисты, а фракция коммунистов стала третьей по численности (была 16-й).
Достижения Народного фронта
Нельзя не вспомнить, что появление Народного фронта жёстко критиковал Лев Троцкий, который находился во Франции как раз во время его оформления. «Вожди социалистической партии, самые беззаботные политики Франции, не утруждают себя социологией Народного фронта: из бесконечных монологов Леона Блюма никто ничему не может научиться, — писал Троцкий в статье «Франция на повороте». — Что касается коммунистов, чрезвычайно гордых своей инициативой в деле сотрудничества с буржуазией, то они изображают Народный фронт как союз пролетариата со средними классами. Какая пародия на марксизм! Радикальная партия вовсе не есть партия мелкой буржуазии. Она не есть также «блок средней и мелкой буржуазии», по нелепому определению московской «Правды». Средняя буржуазия не только экономически, но и политически эксплуатирует мелкую, а сама является агентурой финансового капитала. Называть иерархические, основанные на эксплуатации, политические отношения нейтральным именем «блока» значит издеваться над действительностью. Кавалерист не есть блок между человеком и лошадью». Троцкий называл Народный фронт конгломератом «разнородных организаций, длительный союз разных классов, связанных на целый период — и какой период! — общей программой и общей политикой, — политикой парадов, декламации и пускания пыли в глаза». Он считал, что при первом серьёзном испытании Народный фронт распадётся на куски и все его составные части дадут глубокие трещины». По его мнению, «политика Народного фронта есть политика измены».
Да, в главном Троцкий оказался прав. Народный фронт, объединяя слишком разные силы, вскоре дал трещины, а потом и развалился вовсе. Но всё же нельзя отрицать того, что победа Народного фронта не только не дала французским фашистам укрепить свои позиции, но и принесла много пользы простым трудящимся. Правительство Леона Блюма в первые же месяцы своего существования приняло (июнь 1936 года) и ввело в действие законы об оплачиваемых отпусках, 40-часовой рабочей неделе, коллективных договорах. Если в октябре 1936 года, когда началась реализация закона о 40-часовой рабочей неделе, трудящиеся Франции в среднем работали по 46,3 часа в неделю, то уже в июне 1937 года – по 39,7 часа. Если до прихода к власти правительства Народного фронта переговоры о коллективном договоре могли начаться лишь при желании обеих сторон, то новый закон разрешал рабочим принуждать работодателя к разработке колдоговора. Закон о коллективном договоре от 24 июня 1936 года – большая победа рабочего класса, он существует и поныне, и именно на него сейчас нападают неолибералы.
Большое значение имел и закон об оплачиваемых отпусках, который гарантировал рабочим двухнедельный оплачиваемый отпуск за счёт предприятия с мая по сентябрь. Этот закон был настолько популярным, что после развала Народного фронта, когда была фактически отменена 40-часовая рабочая неделя и перестал действовать закон о коллективных договорах, власти побоялись лишить рабочих права на летний отдых. Оплачиваемые летние отпуска были сохранены даже в годы оккупации и режима Виши. Чтобы сделать более доступными для трудящихся курорты и другие достопримечательные места Франции, министр по вопросам отдыха и спорта, социалист Лео Лагранж, которого правая печать называла не иначе, как «организатором лени рабочих», добился для отпускников снижения стоимости проезда в оба конца на 40% (а для специальных поездов – даже на 60%). Только за август 1936 года этими билетами воспользовались более 600 тысяч простых французов. А всего за это время миллионы трудящихся реализовали своё право на летний отдых. Завсегдатаи Лазурного берега, Довиля, Биарицца были шокированы и возмущены, когда в эти прекрасные «аристократические» места в августе 1936 года хлынул поток рабочих и служащих с заводов и фабрик, которые раньше и не мечтали об отдыхе на море. Тема этого буржуазного возмущения тогда часто обыгрывалась в сатире. Так, 12 августа популярное левое издание “Canard enchaîné” («Наплыв уток») вышло с карикатурой, на которой была изображена важная дама в ванной, установленной на пляже, а в море купались люди. Надпись гласила: «Надеюсь, вы не думаете, что я буду купаться в одной воде с этими большевиками!»
Как применить французский рецепт
Российские системные левые находятся в совсем другой исторической реальности, чем деятели французского Народного фронта. Главное, они не имеют такого влияния, как французские коммунисты и социалисты в 30-е годы. Однако от использования опыта французского Народного фронта российские системные левые не только выиграют. Как минимум, соглашение между «Справедливой Россией» и КПРФ о едином кандидате на выборах губернаторов может возродить в России «красный пояс». Скорее всего, его география будет иной, чем в 90-е. Не следует забывать и о том, что на следующих парламентских выборах вновь появятся одномандатные округа, и чтобы в них победил не представитель партии власти, а левый оппозиционер, левой оппозиции надо будет договариваться о едином кандидате.
Во всяком случае, эти соглашения гораздо более эффективны, чем разговоры о создании в будущем единой левой партии. Ни КПРФ, ни «Справедливая Россия» распускаться не собираются. Как сообщил Миронов на пресс-конференции в РИА «Новости», большинство его соратников не хочет даже вносить изменение в название партии путём добавления словосочетания «социал-демократическая», не говоря о большем – о роспуске «Справедливой России» ради формирования более крупной левой партии. КПРФ никогда не откажется от своего названия, поскольку оно – главный её политический капитал.
И при таком раскладе встаёт вопрос о кадрах и о механизмах контроля над кандидатами от левых партий, как со стороны их партий, так и со стороны левой общественности. За время своего существования, как КПРФ, так и «Справедливая Россия» не раз показывали, что имеют большие кадровые проблемы. Лидеры «Справедливой России» любят говорить, что их партия объединяет профессионалов, а лидеры КПРФ – что их партия собрала борцов с антинародным режимом. Однако процент предателей, перебежчиков и политических клоунов в той и другой партии просто зашкаливает. И если вопрос, кто станет единым левым кандидатом, будет решаться кулуарно, где гарантия, что мы не получим нового Амана Тулеева или, прости Господи, очередного Алексея Митрофанова?
Чтобы обеим партиям не было потом мучительно стыдно за «единого левого кандидата», его необходимо определять не с помощью аппаратных переговоров, а с помощью левой общественности. Так поступили французские социалисты, определяя кандидата от соцпартии с помощью примэр (primaire). В России за этой процедурой закрепилось английское название — праймериз. В примэрах по определению социалистического кандидата на пост президента Франции мог принять каждый зарегистрированный на 31 декабря 2010 года французский избиратель. Для этого надо было лишь подписаться под короткой «Хартией левых ценностей», в которой говорится о приверженности гражданина левым ценностям (свободе, равенству, братству, светскости, справедливости и солидарности) и заплатить символический взнос размером в один евро. 9 октября 2011 года прошёл первый тур примэр, а второй — 16 октября. По всей Франции были созданы около 9 500 «избирательных участков». Так что Франсуа Олланд, прежде чем выиграть на выборах президента, вначале победил в социалистических примэрах (его конкуренткой была Мартин Обри – до недавнего времени лидер СП и автор закона о 35-часовой рабочей неделе). Почему бы и в России вопрос о выдвижении единого левого кандидата не решать подобным образом?
