Правда о войне не убивает нашу гордость

МихаэльДОРФМАН

Окончание

Ужасы англо-американских бомбёжек городов Германии никогда не были секретом. «Бойня номер пять» Курта Воннегута, содержащая его воспоминания о кошмаре бомбёжки в Дрездене, остаётся одной из самых популярных американских книг о войне. Но несмотря на это, дискуссии о моральности бомбёжек почему-то традиционно сосредоточены на ядерных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. А как насчёт насилия, творимого западными союзниками в Европе?

Одно и то же?

Новая волна публикаций о жестокостях союзников по антигитлеровской коалиции отличается тем, что, наконец, слово предоставлено самим жертвам. Массовые изнасилования, творимые военнослужащими Советской Армии на освобождённых территориях, были хорошо задокументированы. Имеются донесения Лаврентия Берии Иосифу Сталину, приказы по армиям, воспоминания очевидцев, военных корреспондентов Василия Гроссмана и Натальи Гессе. В 1975 году в эмиграции вышла книга Льва Копелева «Хранить вечно», где он рассказывает об увиденном в Восточной Пруссии. Однако фильм «Безымянная. Одна женщина в Берлине» (Макс Фёрбербёк, 2008), основанный на дневниках жертвы, показал ужас происходившего. Понадобилось пять лет, пока фильм нашёл свою дорогу на американские экраны. Дискуссия о том, были ли изнасилования стихийными, или командование умышленно допускало их в качестве психологического оружия, как это происходит в современных войнах в Африке, выходит за рамки данной статьи. Эти факты прямо не касались самооценки западной публики.

Очень нелегко доходили до англоязычной публики немецкие публикации об «Огненном холокосте» (холокост здесь следует понимать в буквальном значении как всесожжение). Книга Йорга Фридриха «Огонь: Бомбёжки Германии, 1940-1945» вызвала шквал критики. Автора обвиняли в злоупотреблении терминологией Холокоста в описании происходящего (например, крематорий в описании пожаров в Гамбурге), о стирании моральной разницы между нацистами и союзниками. Однако, если взглянуть на происходящее с точки зрения жертв, гражданского населения, то разницы действительно нет, как нет разницы между Сталиным и Гитлером с точки зрения моего деда, погибшего в 1942 году в Степлаге за то, что он был «буржуазным элементом» или с точки зрения моего прадеда, убитого нацистами за то, что он был евреем. Английский перевод долго искал издателя. Книга Йорга Фри­дри­ха спор­ная. И в Гер­ма­нии, и в ан­гло­языч­ных стра­нах, нелег­ко при­нять ана­ло­гии между стра­те­ги­ей со­юз­ни­ков и на­цист­ски­ми во­ен­ны­ми пре­ступ­ле­ни­я­ми. Од­на­ко с его вы­во­дом вряд ли кто-ни­будь возь­мёт­ся спорить: «Гражданские люди не выказывают милосердия к гражданскому населению… Тотальная война пожирает людей тотально, и чувство человечности – это первое, с чем расстаются».

Немецкий писатель В.Г. Зебалд опубликовал знаковую работу — эссе «Воздушная война и литература» (2001). Зебалд родился сразу после войны. Его беременная мать пережила огневую ковровую бомбёжку Бамберга. Эссе вошло по-английски в его сборник «Про естественную историю разрушения». Зебалд за­да­ёт­ся во­про­сом, а по­че­му мас­си­ро­ван­ные бом­бар­ди­ров­ки со­юз­ни­ков, унёс­шие более по­лу­мил­ли­о­на жиз­ней, раз­ру­шив­шие ос­нов­ные немец­кие го­ро­да, оста­ви­ли столь малый след в об­ще­ствен­ном со­зна­нии. За де­сять лет, про­шед­ших со вре­ме­ни пуб­ли­ка­ции эссе, эта тема мед­лен­но под­ни­ма­ет­ся из глу­бин кол­лек­тив­но­го бес­со­зна­тель­но­го нем­цев и в англо-аме­ри­кан­ской па­мя­ти войны.

Книга британского философа Энтони Грейлинга «Среди мёртвых городов: Историческое и моральное наследие бомбёжек гражданского населения Германии и Японии» ставит простой вопрос: «Что мы, потомки союзников, победивших во Второй мировой войне можем ответить на моральный вызов потомков тех, кто были мишенью бомбёжек союзников?». Грейлинг не ставит под сомнения цели войны. Сегодня в Англии и Америке (и современной Германии тоже) рассматривают Вторую мировую войну как «войну против врага с преступной моралью». Ковровые бомбёжки, без разбору сознательно проводились командованием Королевских ВВС с целью разбить мораль немцев и нанести ущерб их экономике. Являлись ли они аморальными?  «Какая моральная разница между бомбёжкой женщин и детей и расстрелом их из пистолета?» — вопрос, который со всей актуальностью стоит и сегодня. «Только то, что убийство совершается анонимно и с расстояния в 6 000 метров?». Ответ философа: «Очевидно, что есть очень маленькая разница между «Операцией Гоморра», проведённой Королевскими ВВС Великобритании, ядерной бомбёжкой Хиросимы и Нагасаки ВВС США и разрушением террористами Всемирного торгового центра в Нью-Йорке … Всё это террористические нападениям и зверства….»

Постепенно сходит завеса и с последних больших умолчаний и моральных компромиссов Второй мировой войны – выдачи союзниками Сталину на верную тюрьму и смерть советских невозвращенцев, в частности казаков, эмигрантов и граждан других стран и массовая депортация гражданского населения в послевоенной Европе. Книга Николая Толстого «Жертвы Ялты» (а также подобно упоминавшаяся ранее «Хранить вечно» Копелева) всё ещё считаются крайне спорными. По ряду лич­ных об­сто­я­тельств я по­зна­ко­мил­ся в Аме­ри­ке с до­воль­но боль­шим ко­ли­че­ством рус­ских людей, чудом из­бе­жав­ших вы­да­чи в СССР. Они од­но­знач­но не были пре­да­те­ля­ми, их непро­стая ис­то­рия неиз­беж­но ста­нет ко­гда-ни­будь ча­стью непро­стой ис­то­рии Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны.

Наверняка, найдутся и такие, кто, подобно Грейлингу, зададут очень неприятный вопрос о том, какая разница между людьми, депортированными нацистами, и депортированными после Второй мировой войны 14-ю миллионами немцев из Силезии, Чехии, Восточной Пруссии, пятью миллионами итальянцев из Хорватии, сотнями тысяч венгров, румын, поляков, украинцев, чеченцев, ингушей, черноморских греков, крымских татар и других изгнанных народов. Не это ли дало начало этническим чисткам на Балканах, Кавказе и Ближнем Востоке. То, что осознание проблемы беженцев приближается, говорят многие факты, в том числе Нобелевская премия Кристе Вольф, представительнице изгнанных со своей родины банаитских швабов – немецкого меньшинства, веками жившего в Сербии и на Дунае.

Всё ради победы

Разумеется, есть и другое мнение. Если деяния союзников равны практике Аль-Кайды, то куда может завести нас переосмысление итогов Второй мировой войны? Самим заголовком книги Майкл Барлей «Битва за мораль: Добро и зло во Второй мировой войне» заявляет о моральности войны. Его книга богата подробностями о неморальном, а часто преступном поведении союзников по антигитлеровской коалиции. Всякого рода скептики и ревизионисты истории могут лишь позавидовать объёму материала в книге. Тем не менее, Майкл Барлей приходит к однозначному выводу о том, что Вторая мировая была справедливой войной со стороны союзников. Он пишет в предисловии, что не ищет оправдания для них. Он не скрывает, например, нездоровой озабоченности командующего бомбардировочной авиацией сэра Артура Харриса задачей уничтожения немецких городов. Даже внутри британских ВВС Харрис заслужил прозвище Мясника. Барлей не стесняется в выражениях в защите своего тезиса: «Войны не выигрываются путём изнуряющих философских дебатов на семинарах, полных старых дев с губками трубочкой». Это грубо, однако, если мы потеряем способность гордиться победой над Гитлером, то потеряем один из наших самых главных моральных компасов. Наши патриотизм, гордость за самоотверженность и храбрость не должны быть поколеблены, если мы узнаем о войне больше фактов. Однако не надо осуждать и историков, пытающихся дать нам более полную, сложную и комплексную картину прошедшей войны, чем могли те, кто воевал.

Собственно, для участников Второй мировой войны ковровые бомбёжки, массовые изнасилования, депортации и убийства гражданского населения не являлись секретом. Никто не заблуждался насчёт того, что Черчилль и Рузвельт, Сталин и Де Голль воевали не только за освобождение народов от немецко-фашисткой оккупации, но и за империалистические интересы, за новый передел мира.

Лишь впоследствии, нам понадобилось упростить суровую правду, чтобы она годилась для обслуживания мифа. Страшная и необходимая война превратилась в нашем сознании в «справедливую войну», и мы стали стесняться и испытывать вину за те компромиссы, неправды и предательства, на которые приходилось идти ради победы. Хотя они неотделимы от любой войны. Осознание уроков Второй мировой войны не ведёт к параличу и изоляционизму в стиле Бейкера и Бьюкенена. Наоборот, чем больше мы узнаём, тем больше понимаем, что лишь нерешительность и военная слабость демократического мира позволила нацистской Германии развязать Вторую мировую войну, со всеми её ужасами и аморальностью, о которых говорят упомянутые выше книги. Несмотря на всё это, мы ещё способны вдохновляться опытом той войны, гордиться подвигом наших отцов и дедов, и испытывать боль за их грехи. И это значит, что Вторая мировая война будет продолжать жить в наших сердцах и тогда, когда не станет на земле последнего ветерана.