Читая памфлет Поля Лафарга «Религия капитала», я представлял себе китайских рабочих, из которых все соки выжимают капиталисты с билетами коммунистической партии в кармане. Да и в Европе со времён Лафарга положение вещей изменилось лишь по форме, но не по сути. В очередной раз я отдал должное умению Лафарга просто и образно растолковывать сложные вещи. Нынешним социалистам не хватает такого пропагандиста. Было бы здорово, если бы среди левых нашёлся человек, который написал бы «Катехизис офисного служащего», например. Всем левым активистам будет полезно ознакомиться с главой «Катехизис трудящихся» из пропагандистской работы Лафарга «Религия капитала».
Редактор «Нового смысла» Дмитрия Жвания
Вопрос. – Как тебя зовут?
Ответ. – Наёмный рабочий.
В. – Кто твои родители?
О. – Мой отец был наёмным рабочим, равно как мой дед и прадед. Но отцы моих прадедов были крепостными и рабами. Имя моей матери – Бедность.
В. – Откуда пришёл ты и куда идёшь?
О. – Я вышел из бедности и направляюсь к нищете. Путь мой лежит через больницу, где моим телом будут пользоваться для применения новых медикаментов и где я буду объектом изучения для тех врачей, которые лечат привилегированных представителей капитала.
В. – Где ты родился?
О. – В мансарде, под самой крышей дома, которые строили мой отец и его товарищи по работе.
В. – Какую религию ты исповедуешь?
О. – Религию Капитала.
В. – Какие обязанности налагает на тебя религия Капитала?
О. – Два основных долга: долг отречения от своих прав и долг труда. Моя религия повелевает мне отречься от прав собственности на землю – нашу общую кормилицу, на богатства её недр, на плодоносную мощь её почвы, на таинственное плодородие от её тепла и солнечного света. Моя религия повелевает мне отречься от прав собственности на продукты труда моих рук и моего мозга; она повелевает мне ещё отречься от прав собственности на мою собственную личность. Как только я переступаю порог мастерской, я перестаю принадлежать себе, я – вещь моего хозяина.
Моя религия повелевает мне работать с раннего детства до самой смерти, работать при свете солнца и при свете газа, работать днём и ночью, работать на земле, под землёй, на море, работать везде и всегда.
В. – Налагает она тебя ещё другие обязанности?
О. – Да, поститься весь год, жить одними лишениями, утоляя голод лишь на половину, ограничивать все потребности моей плоти, подавлять всякий порыв моей души.
В. – Воспрещает ли она тебе употреблять в пищу какие-нибудь продукты?
О. – Она воспрещает мне дотрагиваться до дичи, птиц, говядины первого, второго и третьего сорта, есть сёмгу, омары и вкусную рыбу; она запрещает мне пить натуральное вино, виноградную водку и молоко в том виде, в каком она выходит из вымени коровы.
В. – Какую же пищу дозволяет она тебе?
О. – Хлеб, картофель, фасоль, треску, копчёные сельди, мясные отбросы, коровье мясо, конину и свинину. Для быстрого восстановления изнурённых сил она разрешает мне пить фальсифицированное вино, картофельную водку и свекловичную сивуху.
В. – Какие обязанности возлагает она на тебя по отношению к себе самому?
О. – Урезывать мои расходы, жить в грязи и мерзости, носить изодранную, поношенную, заплатанную одежду, носить её до тех пор, пока она не превращается в лохмотья, ходить без чулок, в дырявых башмаках, пропускающих грязную и ледяную уличную воду.
В. – Каковы твои обязанности по отношению к твоей семье?
О. – Запрещать моей жене и моим дочерям всякое кокетство, всякое изящество, всякую утончённость: одевать их в самые дешёвые ткани – одевать равно настолько, чтобы не смущать стыдливость городовых; приучать их к тому, чтобы не лязгали зубами зимой под ситцевой одеждой и не задыхались летом на душных чердаках; вдалбливать в головы моих детей священный принцип труда, дабы с раннего детства они могли зарабатывать себе средства к существованию и не были бременем для общества; учить их ложиться спать без ужина и в темноте и приучать их к нищете, которая является их жизненным уделом.
В. – Какие обязанности налагает на тебя твоя религия по отношению к обществу?
О. – Обязанность умножать общественное достояние, — сперва моим трудом, а потом моими сбережениями.
В. – Как велит она тебе распоряжаться своими сбережениями?
О. – Отдавать их в государственные сберегательные кассы, чтобы ими можно было покрывать дефицит в бюджете, либо доверять их обществам, основанным филантропами из финансистов, чтобы они отдавали их взаймы нашим хозяевам. Мы всегда должны отдавать наши сбережения в распоряжение наших хозяев.
В. – Разрешает ли тебе твоя религия брать обратно из сберегательных касс твои сбережения?
О. – По возможности реже. Она предписывает нам не настаивать, когда государство отказывает в обратной выдаче наших вкладов, и не роптать, когда филантропы из финансистов, предупреждая наши требования, заявляют нам, что наши сбережения рассеялись, как дым.
В. – Имеешь ли ты политические права?
О. – Капитал предоставляет мне невинное развлечение – избирать законодателей, которые вырабатывают законы для нашего порабощения; но он запрещает нам заниматься политикой и прислушиваться к голосу социалистов.
В. – Почему?
О. – Потому что политика – привилегия хозяев, потому что социалисты – жулики, обманывающие и грабящие нас. Они говорят, что тот, кто не работает, не должен есть, что всё принадлежит наёмным рабочим, потому что они всё производят, что хозяин – паразит, которого нужно изничтожить. Священная религия капитала, наоборот, учит, что именно мотовство богатых создаёт необходимость работы, дающей нам средства к существованию; что богатые содержат бедных; что если бы не было богатых, бедные погибли бы. Она учит нас также не быть простаками и перестать верить в то, что наши жёны и дочери, не желающие рядиться ни во что иное, кроме дешёвенького ситца, сумели бы носить те шелка и бархат, которые они сами ткут, и что мы, приученные к тухлой пище и фальсифицированным напиткам, оказались бы способными пить натуральное вино и питаться тонкими и вкусными яствами.
В. – Кто твой бог?
О. – Капитал.
В. – Извечен ли он?
О. – Наши мудрейшие жрецы, официальные экономисты, утверждают, что он существует с тех пор, как существует мир. Но так как в ту пору он был ещё очень юн, то вместо него и именем его царствовали Юпитер, Иегова, Иисус и прочие лжебоги. Приблизительно же с 1500 года начинает он расти и всё увеличивается и в размерах, и в могуществе своём. Ныне он господствует над всем миром
В. – Твой бог всесилен?
О. – Да. Обладание им даёт все блага земли. Когда он отворачивает свой лик от какой-нибудь семьи или от народа, они прозябают в нищете и страданиях. Могущество бога-Капитала растёт по мере возрастания его размеров. С каждым днём он овладевает новыми странами, с каждым днём он умножает стадо наёмных рабочих, которые всю свою жизнь отдают на то, чтобы увеличить его размеры.
В. – Кто избранники бога-Капитала?
О. – Хозяева, капиталисты, рантье.
В. – Чем Капитал, твой бог, воздаёт тебе?
О. – Заставляя всегда и постоянно работать меня, мою жену и моих крохотных детей.
В. – И это твоя единственная награда?
О. – Нет. Господь разрешает нам утолять голод, пожирая глазами выставленные напоказ аппетитные яства, которых мы никогда не пробовали, которых мы никогда в жизни не будем касаться и которыми питаются его избранники и жрецы. Благость его разрешает нам обогревать закоченевшие от голода члены созерцанием тёплых мехов и толстого сукна, в которые укутываются его избранники и жрецы. Он дарует нам ещё утончённое наслаждение, радуя наш взор созерцанием того, как прогуливается перед нами в экипажах по бульварам и площадям святое племя жирных, брюхатых, лоснящихся, подагрических капиталистов и рантье, окружённых сворой наряженных в ливреи лакеев и напудренных размалёванных кокоток. И нас преисполняет тогда гордостью сознание, что если эти избранники наслаждаются роскошью, которой мы лишены, то роскошь эта создана нашими руками и нашим мозгом.
В. – Что же, эти избранники не той же породы, что и ты?
О. – Капиталисты созданы из той плоти и крови, что и наёмные рабочие, но они отобраны среди тысячи миллионов себе подобных.
В. – Что сделали они, чтобы заслужить такое возвеличение?
О. – Ничего. Бог являет своё могущество, изливая милость свою на тех, кто её ничем не заслужил.
В. – Капитал, стало быть, несправедлив?
О. – Капитал – сама справедливость, но его справедливость выше нашего разумения. Если бы Капитал вынужден был изливать свою благодать на тех, кто её заслуживает, — он потерял бы свою свободу, и его могущество было бы ограничено. Утверждать своё всемогущество Капитал может, только отбирая избранников из множества бездарностей, лентяев и тунеядцев.
В. – Как карает тебя твой бог?
О. – Обрекая меня на безработицу. Тогда я выброшен из рядов общества, меня лишают хлеба, вина и огня. Мы с женой и детьми обречены на голодную смерть.
В. – Какие поступки ты должен совершить, чтобы заслужить отречение от работы?
О. – Никаких. Капитал по своему произволению объявляет безработицу, и наше слабое разумение не в состоянии постичь причину его желания.
В. – Какие у тебя молитвы?
О. – Я не молюсь словами. Труд – вот моя молитва. Всяка словесная молитва нарушила бы мою действенную молитву, — труд, — единственно угодную, ибо она единственно полезная, единственно прибыльная Капиталу, единственная, которая создаёт прибавочную стоимость.
В. – Где молишься ты?
О. – Повсюду – на море, на земле и под землёй, на полях и на рудниках, в мастерских и в лавках.
Чтобы молитва наша была услышана и удостоена богом, мы должны сложить к стопам Капитала нашу волю, нашу свободу и наше достоинство.
По звону колокола, по гудку машины мы все должны прибегать на места и, приступив к молитве, должны, как автоматы, двигать руками и ногами, пыхтеть и обливаться потом, напрягать мускулы, изнурять нервы.
Мы должны быть смиренны духом, переносить с покорностью нападки и брань хозяина и его надсмотрщиков, ибо они всегда правы, даже когда кажутся нам виноватыми.
Мы должны благодарить хозяина, когда он урезывает нам заработную плату и удлиняет рабочий день, ибо всё, что он делает, справедливо и на благо нам. Мы должны почитать за честь, когда хозяин и его надсмотрщики ласкают наших жён и дочерей, ибо наш бог, Капитал, предоставляет им право на жизнь и смерть их наёмных рабочих, как и право на обладание их работницами.
Все страдания должны мы сносить: есть покрытый плевками хлеб, пить грязную воду, но ни одна жалоба не должна срываться с наших уст, ни одна вспышка гнева не должна закипать в нашей груди, никогда не должны мы дерзать объявлять забастовку, никогда не должны отваживаться на бун, ибо для расправы за нашу дерзость Капитал вооружил хозяев пушками, штыками, тюрьмами, каторгой, гильотиной и солдатами для расстрелов!
В. – Ждёт тебя после смерти награда?
О. – Да, очень большая. После моей смерти Капитал даст мне возможность успокоиться и отдохнуть. Я не буду больше страдать ни от голода, ни от холода. Мне не нужно будет заботиться о куске хлеба ни на сегодня, ни на завтра. Я буду наслаждаться вечным покоем могилы.
Печатается по: ЛАФАРГ Поль. Право на лень. Религия капитала. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012, С. 35-40
