Сатирический памфлет Поля Лафарга «Религия капитала» — очень сильное произведение. Просто и ясно французский социалист рассказывает о сути капитализма, разоблачает её. Итак – перед нами четвёртая глава памфлета «Екклезиаст, или Книга капиталиста».
— Книга эта прошла через руки нескольких капиталистов, которые читали её и сделали на ней свои пометки. Вот некоторые из них.
«Нет сомнения, что эти заповеди божественной мудрости будут дурно истолкованы невежественным умом наёмных рабочих. Я того мнения, что их следовало бы перевести на эсперантский или какой-либо иной священный язык».
Подпись: Жюль Симон.
«Следовало бы, по примеру иудейских учёных, запретить непосвященным чтение Екклезиаста Ветхого завета и сообщать “Книгу капиталиста” только посвящённым, обладателям по меньшей мере одного миллиона».
Подпись: Блейхредер.
«Миллион франков или марок мне представляется ничтожной суммой, — я предлагаю миллион долларов».
Подпись: Джэй Гульд.
I. Природа бога-Капитала
1. Соблюди слова Капитала, бога твоего.
2. Я — бог-человекопожиратель; я внедряюсь в мастерские и пожираю наёмных рабочих. Я претворяю в божественный капитал хилую плоть работника. Я — бесконечная тайна: моя извечная субстанция — не что иное, как тленная плоть, моё всемогущество — лишь немощь человеческая. Инертная сила капитала — вот жизненная сила трудящегося.
3. Самое основное правило: от меня исходит всякое производство, ко мне приводит всякий обмен.
4. Я — бог живой, вездесущий: железные дороги, доменные печи, пшеница, суда, виноградники, золотые и серебряные монеты являются составными частями всемирного капитала.
5. Я — неизмеримая душа цивилизованного мира в теле изменчивом и сложном до бесконечности. Я живу в том, что покупается и продаётся; я осуществляю себя в каждом товаре, и ни один из них не существует вне моего живого единства.
6. Я сверкаю в золоте и испускаю зловоние в навозе; я дарю радость в вине и несу отраву в купоросе.
7. Беспрерывно разрастающаяся субстанция моя незримыми потоками пронизывает материю: разделяясь и дробясь на бесконечно многообразные части, она замыкается в особые формы, которые принимает всякий товар, и, не зная устали, переливаюсь я из одного товара в другой: сегодня я — хлеб и мясо, завтра — рабочая сила производителя, послезавтра — глыба железа, кусок коленкора, драматическое произведение, центнер сала или мешок удобрения. Перевоплощение капитала никогда не приостанавливается. Моя субстанция никогда не умирает. Смертны лишь формы её; они конечны и преходящи.
8. Человек видит, осязает, чувствует и вкушает тело моё. Но мой дух, более неуловимый, чем эфир, — недоступен чувственному восприятию. Дух мой — кредит; ему не нужно иметь тела, чтобы проявлять себя.
9. Будучи более учёным химиком, нежели Берцелиус и Жерар, мой дух претворяет обширные поля, колоссальные машины, тяжеловесные металлы и блеющие стада в бумажные акции; и с большей лёгкостью, чем бузинные шарики, заряженные электричеством, каналы и доменные печи, рудники и заводы перебрасываются из рук в руки на бирже — моём священном храме.
10. Ничто не начинается и не кончается без меня в тех странах, в которых правят банки. Я оплодотворяю труд, я покоряю человеку непреодолимые силы природы, и в его руку вкладываю я могучий рычаг накопленных знаний.
11. Я охватываю общества золотой сетью торговли и промышленности.
12. Человек неимущий, не обладающий капиталом, нагой бродит в жизни, окружённый разъярёнными врагами, вооружёнными всеми орудиями пытки и смерти.
13. Если человек, не имеющий капитала, силён, как бык, на его плечи взваливают более тяжкую ношу; если он трудолюбив, как муравей, удваивают возлагаемое на него бремя; если он воздержан, как осёл, сокращают выдаваемую ему пищу.
14. Что представляют собою наука, добродетель и труд без Капитала? Они — суета и томление духа.
15. Вез благодати Капитала наука толкает человека на путь безумия, а труд и добродетель ввергают его в пучину нищеты.
16. Ни наука, ни добродетель, ни труд не удовлетворяют дух человеческий; только я, Капитал, насыщаю его алчные аппетиты и страсти.
17. Я отдаюсь и ускользаю по собственному произволу, не отчитываясь ни перед кем. Я Всемогущий, повелевающий вещами живыми и вещами мёртвыми.
II. Избранник Капитала
1. Наг, как червь, приходит в мир человек, этот смрадный ком материи, и, заколоченный в ящик, как картонный плясун, отправляется он гнить под землёй, и тлен его насыщает соком полевые травы.
2. А между тем этот мешок нечистот и зловония избрал я своим представителем, я — Капитал — самое величественное из всего, что существует под солнцем.
3. Устрицы и улитки ценятся по своим собственным природным качествам; капиталист же имеет значение лишь постольку, поскольку я ставлю его своим избранником, и ценность его определяется капиталом, который он представляет.
4. Я обогащаю негодяя, невзирая на его подлость; я превращаю в нищего праведного, невзирая на его праведность. Я ставлю своим избранником того, кто мне угоден.
5. Я выбираю капиталиста не за его ум, не за честность, не за красоту, не за молодость. Его тупоумие, его пороки, его уродство и его дряхлость — верные свидетели моего неизмеримого могущества.
6. Только потому, что я капиталиста делаю избранником своим, он воплощает в себе добродетель, красоту, гениальность. Люди находят его тупость остроумной и утверждают, что его гению не след наниматься наукой педантов. Поэты черпают у него вдохновение, а артисты на коленях, как приговор, выслушивают его критику; женщины уверяют, что он идеал Дон-Жуана; экономисты открывают, что его праздность — двигательная сила всего общества.
7. Стадо наёмников работает на капиталиста, который пьёт, ест, развратничает и отдыхает после работы своего живота и нижней части туловища.
8. Капиталист не работает ни руками, ни головой.
9. Он владеет скотом мужского и женского пола, который пашет землю, куёт железо, ткёт полотна; у него есть директора и надсмотрщики, — чтобы управлять мастерскими, учёные, — чтобы мыслить. Капиталист посвящает себя труду в уборных; он ест и пьёт для того, чтобы производить навоз.
10. Неизменным благополучием, как жировым пластом, покрываю я избранника своего. Ибо что может быть лучше и реалистичнее на земле, нежели возможность пить, есть, развратничать и наслаждаться? Все остальное суета и томление духа.
11. Я облегчаю горести и оберегаю от всяческих страданий, дабы легко и приятно протекала жизнь избранника моего.
12. У зрения есть свой орган. Обоняние, осязание, вкус, слух и любовь тоже имеют свои органы. Я не отказываю ни в чем, чего бы ни пожелали глаза, рот и остальные органы избранника моего.
13. Добродетель двулика: добродетель капиталиста в том, чтобы удовлетворять свои потребности, добродетель наемного рабочего в том, чтобы их подавлять.
14. Капиталист берёт от земли всё, что ему угодно, ибо он — господин. Когда он пресыщен женщинами, он возбуждает свои чувства невинными девочками.
16. Капиталист — закон. Законодатели составляют уложения законов, сообразуясь с его удобствами, и философы приноравливают свою мораль к его нравам. Его деяния справедливы и хороши. Всякое действие, направленное во вред его интересам, есть преступление и подлежит наказанию.
16. Избранникам СВОИМ предназначаю я единственное счастье, неведомое трудящимся. Получать прибыль — высшая благодать. Если избранник, получающий прибыль, теряет жену, мать, детей, собаку, честь, он переносит это с покорностью. Но перестать получать прибыль — непоправимое горе, от которого капиталист никогда не найдет себе утешения.
III. Обязанности капиталиста
1. Много званых, но мало избранных. С каждым днём я сокращаю число избранников своих.
2. Я отдаюсь капиталистам и распределяюсь между ними; каждый избранник получает во владение частицу единого капитала и сохраняет пользование ею лишь в том случае, если умножает её, если плодит с нею новый капитал. Капитал ускользает из рук того, кто не выполняет его закона.
3. Я избрал капиталиста затем, чтобы он извлекал прибавочную стоимость; назначение его — накопление прибылей.
4. Чтобы чувствовать себя свободно и привольно в погоне за наживой, капиталист порывает узы дружбы и любви. Там, где дело идёт о барыше, нет для него ни друга, ни брата, ни матери, ни жены, ни детей.
5. Он выше суетных разграничений, замыкающих обыкновенных смертных в каком-нибудь отечестве или в какой-нибудь партии. Кто бы он ни был, — русский или поляк, француз или пруссак, англичанин или ирландец, белый или чёрный, — он прежде всего эксплуататор. И уже в придачу он может быть монархистом или республиканцем, консерватором или радикалом, католиком или свободомыслящим. Золото имеет свой цвет, но пред его лицом блекнут цвета всех убеждений капиталистов.
6. Капиталист загребает с одинаковым безразличием деньги, орошённые слезами, деньги, запятнанные кровью, деньги, покрытые грязью.
7. Он не приносит себя в жертву мещанским предрассудкам. Он производит не для того, чтобы выпускать товар высокого качества, а для того, чтобы фабриковать товар, приносящий большой доход. Он учреждает финансовые общества не для того, чтобы распределять дивиденды, а для того, чтобы завладеть капиталами акционеров. Ибо мелкие капиталы принадлежат крупным, а над последними есть ещё более крупные капиталы, которые наблюдают за ними и выжидают удобный момент, чтобы их пожрать. Таков закон Капитала.
8. Возводя человека в достоинство капиталиста, я передаю ему часть своего всемогущества над людьми и над вещами.
9. Капиталист должен говорить: общество, это — я; мораль, это — мои вкусы и мои страсти; закон, это — моя выгода.
10. Если нанесён ущерб интересам хотя бы одного капиталиста, страдает всё общество в целом, ибо невозможность приумножать капитал есть тягчайшее зло, — зло, против которого нет никаких средств.
11. Капиталист заставляет производить, но сам не производит, наставляет работать, но сам не работает. Ему воспрещено всякое физическое или умственное занятие, — оно отвратило бы его от его священной миссии — накопления прибылей.
12. Капиталиста нельзя уподобить идеологической белке, вращающей колесо, приводимое в движение только ветром.
13. Ему весьма мало дела до сказок небесных о славе господней; он не доискивается того, чем производит кузнечик свой звук, — своим задом или крылышками, ни того, является ли муравей капиталистом (автор капиталистического Екклезиаста намекает здесь, очевидно, на скучнейших болтунов-экономистов, утверждающих, что капитал существовал до человека, ибо муравей, накопляя съестные запасы, совершает акт капиталиста).
14. Он не задумывается ни о начале, ни о конце вещей, — для него важно лишь одно, — чтобы они приносили ему доход.
16. Теологам официальной экономии он предоставляет разглагольствовать о монометаллизме и биметаллизме, но он одинаково прикарманивает как золотые, так и серебряные монеты.
16. Он предоставляет учёным, не пригодным на что-либо лучшее, заниматься изучением явлений природы, а изобретателям — применение сил природы к промышленности, но он спешит завладеть их открытиями, как только их можно начать эксплуатировать.
17. Он не утруждает свой мозг над разрешением вопроса о тождестве и единстве понятий добра и красоты; но он наслаждается трюфелями, столь приятными на вкус и более отвратительными на вид, нежели экскременты свиньи.
18. Он рукоплещет докладам о вечных истинах, но он выколачивает деньги при помощи повседневных фальсификаций.
19. Он не размышляет над сущностью добродетели, совести и любви, но он спекулирует на их купле и продаже.
20. Он не задумывается над тем, хороша ли свобода сама по себе, — он завладевает всеми свободами и оставляет наёмным рабочим одни лишь звуки пустые.
21. Он не спорит о том, господствует ли право над силой, ибо он знает, что все права принадлежат ему, так как он владеет капиталом.
22. Он ни за, ни против всеобщего избирательного права, ни за, ни против цензового избирательного права, — он пользуется и тем и другим: он подкупает избирателей цензового права и обманывает избирателей всеобщего права голосования. Если ему предоставляется выбор, он высказывается за последнее, как наиболее экономное, ибо, если при цензовом голосовании он вынужден подкупать и избирателей, и избранников, то при всеобщем голосовании ему достаточно подкупать одних только избранников.
23. Он не вмешивается в болтовню о свободе торговли и протекционизме: он защищает то свободу торговли, то протекционизм, смотря по надобностям своей торговли и промышленности.
24. У него нет никаких принципов — даже принципа не иметь принципов.
26. Капиталист — железный прут в руках моих, которым я подстегиваю непокорное стадо наёмных рабочих.
26. Капиталист заглушает в своём сердце всякое человеческое чувство. Он безжалостен. Он обращается с себе подобными более жестоко, чем с рабочим скотом. Мужчины, женщины и дети представляются ему ни чем иным, как машинами для производства прибыли. Оп покрывает металлической броней своё сердце, чтобы без содрогания взирали глаза его на нищету наёмников и уши внимали рычаниям ненависти и стонам боли.
27. Так гидравлический пресс спускается медленно и неотвратимо, сводя до минимума и совершенно высушивая подверженные его действию свекольные выжимки. Так, калеча и коверкая наёмного рабочего, капиталист выжимает труд из его мышц и нервов. Каждая капля выжатого им пота превращается в капитал. Когда же, выжатый и истощённый, наёмный рабочий не может больше под его нажимом поставлять прибавочный труд, образующий прибавочную стоимость, капиталист выбрасывает его на улицу, точно кухонные отбросы и нечистоты.
28. Капиталист, который щадит наемного рабочего, предаёт меня и предает себя.
29. Капиталист втягивает в торговлю мужчин, женщин и детей, дабы те, у кого нет ни сала, ни шерсти, ни каких-нибудь других товаров, мог хоть что-нибудь продавать — свою мускульную силу, свой разум, свою совесть. Чтобы превратиться в капитал, человек, должен прежде стать товаром.
30. Я — Капитал — властитель вселенной, и капиталист — мой представитель: пред ним все люди равны, все одинаково повержены под иго его эксплуатации. Подёнщик, отдающий внаём свою силу, инженер, предлагающий свои знания, кассир, продающий свою честность, депутат, торгующий своей совестью, проститутка, отдающая своё тело, — все они для капиталиста наёмники, подлежащие эксплуатации.
31. Он совершенствует наёмного рабочего: заставляет его воспроизводить свою рабочую силу при помощи грубой и фальсифицированной пищи, дабы он продавал её возможно дешевле, и принуждает то к аскетизму анахорета, к терпению осла и к воловьей выносливости в работе.
32. Наёмный рабочий принадлежит капиталисту: он — его рабочий скот, его достояние, его вещь. В мастерской, где не должны замечать, ни когда солнце восходит, ни когда наступает ночь, он устремляет на рабочего сотню бдительных глаз, чтобы ни одним словом, ни одним жестом он не отвлекался от своей работы.
33. Время наёмного рабочего — деньги: каждая потерянная им минута, это — совершенная им кража.
34. Гнёт капиталиста, как тень, преследует наёмного рабочего даже до его конуры, ибо не надлежит ему отравлять свой мозг разными социалистическими беседами и чтением и утомлять своё тело забавой. Он должен возвращаться домой прямо с работы, поесть и ложиться спать, чтобы назавтра приносить своему хозяину свежее и гибкое тело и покорный дух.
36. Капиталист не признает за наёмным рабочим никаких прав, даже права на рабство, каковым является право на труд.
36. Он грабит у наёмного рабочего его разум и искусность его физической работы и передаёт их машинам, которые неспособны возмущаться.
IV. Правила божественной мудрости
1. Матрос живёт среди рёва штормов; рудокоп стоит перед опасностью взрыва гремучих газов и обвалов; промышленный рабочий движется среди колёс и передаточных ремней железных машин; увечье и смерть стоят непрестанной угрозой пред занятым своим трудом наёмным рабочим. Один лишь капиталист, не знающий труда, находится вне всякой опасности.
2. Труд надрывает силы, убивает, но не обогащает. Богатства накопляются не тем, что работают, а тем, что заставляют работать других.
3. Собственность — продукт труда и награда за праздность.
4. Нельзя выжать вино из булыжника или прибыль из трупа; эксплуатируют только живых. Палач, гильотинирующий преступника, отнимает у капиталиста животное, пригодное для эксплуатации.
5. Деньги и всё, что приносит доход, не имеют запаха.
6. Деньги искупают свои позорные качества количеством.
7. Деньги заменяют добродетель тому, кто ими обладает.
8. Благодеяние нельзя назвать выгодным и доходным помещением денег.
9. Лучше перед сном сказать себе «я сделал выгодное дело», чем «я сделал доброе дело».
10. Предприниматель, заставляющий своих наёмных рабочих работать четырнадцать часов в сутки, не напрасно прожил свой день.
11. Не щади ни хорошего, ни плохого рабочего, ибо и добрый, и плохой конь нуждаются в пришпоривании.
12. Дерево, не дающее плодов, должно быть вырвано и сожжено. Рабочий, не приносящий больше дохода, должен быть обречён на голод.
13. Бунтующего рабочего накорми свинцом.
14. Больше времени требуется, чтобы шелковичный лист превратился в шёлк, чем труд наёмного рабочего — в капитал.
16. Филантропия — это красть большими количествами и возвращать малыми.
16. Кооперация — это заставлять рабочих принимать участие в созидании богатства капиталиста.
17. Соучастие в прибылях, это — захват львиной доли продуктов труда.
18. Капиталист, этот фанатический сторонник свободы, не даёт милостыни, ибо она лишает безработного свободы умереть от голода.
19. Люди — не больше, чем машины для производства и потребления. Капиталист покупает одних и гонится за другими.
20. Во рту капиталиста — два языка, — один для того, чтобы покупать, другой для того, чтобы продавать.
21. Уста лгущие дают жизнь кошельку.
22. Щепетильность и честность — яд для торговли.
23. Обкрадывать всех — значит никого не обкрадывать.
24. Покажи своей преданностью самому себе, что человек способен быть преданным, как пудель.
25. Остерегайся человека бесчестного, но не доверяйся честному.
26. Обещание свидетельствует о добродушии и любезности, но исполнять обещания, значит —признаваться в умственной скудости.
27. На монетах чеканятся изображения монарха или республики, потому что, подобно птицам небесным, они принадлежат только тому, кто их поймает.
28. Пятифранковые монеты всегда поднимаются после паденья, даже если они падают в помои.
29. Ты о многом беспокоишься, создаёшь себе кучу забот, ты стараешься быть честным, стремишься к знанию, добиваешься должностей, жаждешь почестей, — и всё это лишь суета и томление духа. Необходимо лишь одно: капитал и ещё капитал.
30. Молодость увядает, красота блекнет, разум угасает, одно лишь золото не знает ни морщин, ни старости.
31. Деньги — душа капиталиста и двигатель его поступков.
32. Истинно говорю вам: больше славы в том, чтобы представлять собой портфель, набитый золотом и банковыми билетами, чем быть человеком, более нагруженным талантами и добродетелями, чем осёл, везущий овощи на рынок.
33. Гений, ум, целомудрие, честность, красота существуют только потому, что они имеют рыночную стоимость.
34. Добродетель и труд полезны только тогда, когда они у других.
36. Нет ничего лучшего для капиталиста, чем пить, есть и развратничать. И это же останется наиболее безопасным их занятием, когда они закончат свои дни.
36. Пока капиталист живёт среди людей, которых освещает и согревает солнце, он должен пользоваться жизнью и наслаждаться ею, ибо один час дважды не переживается, и никому не избежать безобразной и отвратительной старости, которая хватает человека за голову и толкает его в могилу.
37. В склеп, куда ты сойдёшь, не последуют за тобой твои добродетели. Там ты найдешь одних только червей.
38. Вне желудка, наполненного и весело переваривающего, и вне сильных удовлетворенных чувств — всё суета и томление духа.
V. Ultima verba
1. Я — Капитал, властелин вселенной.
2. Я шествую в сопровождении лжи, зависти, скупости, клеветы и убийства. Я несу с собой семейные раздоры и гражданские войны. Повсюду, где я прохожу, я сею ненависть, отчаяние, нищету, болезни и смерть.
3. Я — бог неумолимый. Меня радуют раздоры и страдания. Я мучаю наёмных рабочих и не щажу капиталистов, избранников моих.
4. Наёмный рабочий не может ускользнуть из моих рук. Если, пытаясь скрыться от меня, он уходит за горы, он находит меня по ту сторону гор; если он переплывает моря, я встречаю его на том берегу, на котором он высаживается. Наёмный рабочий — мой пленник, и земля — его тюрьма.
5. Я награждаю капиталистов благополучием тяжёлым, бессмысленным, отягчённым болезнями. Я физически и умственно кастрирую моих избранников; в тупости и бессилии вырождаются они.
6. Я осыпаю капиталистов всем, что только можно пожелать, — и я лишаю их всяких желаний. Я уставляю их столы аппетитными яствами — и я лишаю их аппетита. Я украшаю их ложе молодыми, искусными в ласках женщинами — и я притупляю их чувства. Вся вселенная представляется им утомительной, пошлой и скучной, — они зевают всю свою жизнь, вопиют о ничтожестве мира, и мысль о смерти приводит их в содрогание.
7. Когда мне заблагорассудится, по совершенно непонятным для человеческого разума причинам, я наказываю моих избранников, ввергаю их в нищету, ад наёмных рабочих.
8. Капиталисты, это — мои орудия. Я ими пользуюсь как кнутом из тысячи ремней, чтобы стегать тупоголовое стадо наёмных рабочих. Я возвожу своих избранников на высшую ступень общества — и я их презираю.
9. Я — бог, ведущий людей и поражающий их разум.
10. Поэт древности предсказал эру капитализма; он сказал: «В настоящее время добро смешано со злом; но придёт день, когда не будет больше ни семейных уз, ни справедливости, ни добродетели, Аид и Немезида вновь вознесутся на небеса — и со злом уже нельзя будет бороться» (Это предвещание капиталистических времён, более правдивое, чем предсказание пророков, возвещавшее пришествие Иисуса, находится в «Трудах и днях» Гезиода)/ Времена возвещенные пришли: подобно морским чудовищам, подобно хищным лесным зверям, люди в неистовстве пожирают друг друга.
11. Я потешаюсь над человеческой мудростью. «Трудись — и голод бежит от тебя, трудись — и житницы твои наполнятся запасами», — так гласила древняя мудрость.
А я говорю:
«Работай — и пост и нищета будут твоими верными спутниками; трудись — и в ломбарде опустошишь ты дом свой».
12. Я — бог, низвергающий царства. Под моё уравнивающее всех иго я склоняю надменных. В порошок перемалываю я дерзкую и эгоистическую человеческую индивидуальность. Я подготовляю тупое человечество для грядущего равенства. Я соединяю наёмного рабочего и капиталиста и впрягаю их в дело строительства коммунистической формы будущего общества.
13. Люди согнали с небес Браму, Юпитера, Иегову, Иисуса, Аллаха; я же кончаю самоубийством.
14. Когда коммунизм станет законом общества, царству Капитала,— этого бога, воплощающего поколения прошлого и настоящего,— наступит конец. Капитал не будет больше властвовать над миром: он будет в повиновении у трудящихся, которых он ненавидит. Человек не будет больше преклоняться пред творением своего мозга и своих рук. Он встанет на ноги и будет взирать на природу как её властелин.
16. Капитал будет последним богом.
Предыдущие главы:
Поль ЛАФАРГ. Катехизис трудящихся
Поль ЛАФАРГ. Поучение куртизанки
Продолжение следует
