Сергей ГЛЕЗЕРОВ, кандидат филологических наук
98 лет назад русская армия разгромила немцев на латышской земле
Победа русской армии на рижском взморье в декабре 1916 года стала одной из блестящих побед России в ходе Первой мировой войны, которую ее современники называли «Второй Отечественной войной», а также «Великой Отечественной». Сегодня эта страница истории той войны известна лишь узкому кругу военных историков.
Русское оружие и латышские стрелки
Несколько раз на протяжении почти полутора лет русские войска пытались выбить немцев с Тирельских высот — ближайшей к Риге точки, несли при этом огромные потери, но всё безрезультатно. Это давало повод немцам назвать безвестные лифляндские высоты «Северным Верденом» и объявить их несокрушимыми, а мы называли их «рижским орехом».
27 декабря 1916 года (по старому стилю) все петроградские и московские газеты вышли в праздничном оформлении: долгожданная победа русского оружия! «Блестящий натиск», «Наши войска наступают на Рижском фронте» — такими заголовками пестрела пресса обеих столиц. Взяты тысячи пленных, десятки орудий, сотни пулемётов…
И именно в ночь на 27 декабря в Петроград пришёл военно-санитарный поезд имени погибшего смертью храбрых великого князя Олега Константиновича. С этим поездом были доставлены раненые офицеры и солдаты — участники боев на Рижском фронте. В столице они были встречены как герои.
Наступление русских частей началось 23 декабря. Ему не предшествовала артподготовка. Семнадцать рядов проволочных заграждений с десятками тысяч «колоколов тревоги» пришлось преодолеть русским солдатам. Группа смельчаков в 30-градусный мороз, при обжигающем северном ветре и сильной вьюге, временами переходившей в буран, снимала с себя шинели и застилала ими колючую проволоку, чтобы через неё смогла пройти пехота. Отличились латышские бригады и Сибирский стрелковый корпус. «Особенной стремительностью отличались латышские стрелки, — отмечала одна из газет. — Видя убегавшую значительную часть неприятелей, они бросились им наперерез и преградили немцам дорогу».
Забегая далеко вперёд, скажем, что это были те самые латышские стрелки, подвиги которых на Восточном фронте восхищали самого Уинстона Черчилля, и те самые, многие из которых потом стали ленинской гвардией, охранявшей Кремль и подавлявшей мятеж левых эсеров в августе 1918-го. Памятник Красным латышским стрелкам, воздвигнутый в 1971 году, долгие годы был визитной карточкой советской Риги. Новые власти независимой Латвии не тронули его, только изменили надпись на постаменте: вместо «Латышские красные стрелки» сделали просто «Латышские стрелки». Теперь это памятник латышским воинам Первой мировой войны и первой Латвийской Республики. Правда, многие рижане и сегодня называют его по-прежнему «памятником стрелкам». А в бывшем Музее Красных латышских стрелков, что находился сразу за памятником, теперь расположен Музей оккупации…
О потерях в столице не говорили
Впрочем, вернемся к штурму «Северного Вердена». Немцы были захвачены врасплох. Взятые пленные говорили, что наше наступление стало для них полной неожиданностью — они никак не ждали его накануне Рождества. Однако вскоре немцы оправились от удара, и бои приняли ожесточённый характер. Немецкие войска всеми силами пытались вернуть утраченное положение.
«Теснимые нами германцы везде переходили в ожесточённые контратаки, но наши молодецкие штыковые удары были столь стремительны, что германцы не могли удержаться и вынуждены были отойти в свои блокгаузы и блиндажи, — сообщала «Петроградская газета». — Сопротивление, оказываемое неприятелем, делается исключительно упорным. Германцы стреляют разрывными пулями, открывают адский шрапнельный огонь».
Артиллерийская канонада все дни беспрестанно потрясала фронт и Ригу. На её улицах царило большое оживление. Улицы были запружены народом, а по мостовой всё время мчались санитарные машины и гонцы. Толпа с любопытством наблюдала молча идущих с понуренными головами пленных, среди которых было много турок и болгар.
Корреспондентов газет, фоторепортёров и писателей на фронт не пускали, и тогда они кинулись в переполненные ранеными госпитали и лазареты Риги и её окрестностей. В газетах стали появляться интервью с ранеными солдатами и офицерами. Не выезжая из Риги, журналисты на страницах газет подробнейшим образом описывали едва ли не каждую сопку: сколько там было пулемётов, редутов, блокгаузов и ходов сообщений. Писали о больших потерях немцев и о беспримерности нашего натиска. Только об одном не сообщали — сколько русских бойцов пало в боях за Тирельские высоты, в районе озера Бабит, реки Аа и у деревни Калнцема. А погибло их там несколько десятков тысяч. Кто сейчас уже помнит жертвы той далёкой войны…
Генерал Радко-Дмитриев обратился к вверенной ему армии, отличившейся в боях на Рижском фронте, с приказом, в котором говорил, что счастлив стоять «во главе таких богатырей». «Ни ошеломляющая вьюга, ни метель, — говорилось в приказе, — ни сильные морозы, ни непроходимость болота — ничто не смогло остановить наш порыв. Вы грудью прорвали бесчисленное множество проволочных заграждений. Вы пробили себе путь штыком, сберегши десятки тысяч снарядов для лучших целей».
Оперная сцена на передовой
Общество ликовало и ждало новых побед славного русского оружия. Патриотические чувства, вызванные победой на Рижском фронте, переполняли сердца и выплескивались на улицы. 29 декабря в Петербурге, на углу Садовой и Гороховой, возникла спонтанная манифестация, привлекшая большое число публики. Она началась, когда по улице проходил маршевый эшелон. Из толпы стали кричать «ура» и махать шапками. Солдаты отвечали, а оркестр, провожавший маршевую роту, по настойчивым просьбам публики играл гимн.
Впрочем, свои патриотические чувства столица выражала по-разному. Например, труппа Мариинского театра организовывала концертные поездки на фронт, причём каждый раз по очереди отправлялись артисты, не занятые в текущем репертуаре. Некоторые из артистов успевали за полгода дать несколько десятков таких спектаклей в полевых условиях.
На Рождество 1916 года артисты из Мариинки вновь отправились на фронт, в действующую армию. По словам артистки Императорских театров Збруевой, особенно торжественный характер носил рождественский оперный спектакль 25 декабря для офицеров и солдат на передовых позициях. Были поставлены три сцены из «Демона», одна из «Гугенотов», а также сцены из «Русалки», «Аиды» и «Черевичек». Солдатами была приспособлена сцена для оперного спектакля и написаны декорации.
«Приём, который мы встретили у наших серых героев, не поддается передаче, — рассказывала Збруева. — Нам пришлось также присутствовать и принимать участие на позиционной рождественской ёлке. На редкость хорошо был организован стройный “позиционный” хор, состоявший из солдат. После спектакля я выехала в окопы для раздачи привезённых с собой рождественских подарков».
…Победы под Ригой воодушевили и правительственные круги. И, как это часто бывает, военную победу спешили использовать как политический капитал. Только что назначенный председателем совета министров князь Голицын заявил во всеуслышание тем деятелям либерального толка, кто ещё недавно высказывал недовольство правительством: «Сначала дружными усилиями правительства и народа надо победить врага. Сначала — победа, потом — реформы!».
Впервые текст опубликован в газете «Смена» 23 декабря 2002 года. В Сети статья выложена впервые.
