Забавно наблюдать за тем, как наши либералы старой школы пытаются подвизаться в роли моралистов, вынося политическим оппонентам приговоры, выдержанные в категориях этики. В их подаче есть приличные политические позиции, а есть неприличные. Причём приличные позиции — исключительно те, которые занимают они — либералы old school: нельзя восхищаться мощью Российской империи, победами СССР, считать, что «Крым наш», поддерживать российское присутствие в Сирии и т.д.
И людей они делят на приличных и неприличных. «Неприличные» — это «ватники», зомбированные официальной пропагандой о величии России, и «рашисты» – агрессивные патриотические активисты. Все эти «неприличные» категории чохом, по либеральной версии, — ограниченные, озлобленные люди, которые не знают, да и знать не хотят, как и чем живёт «цивилизованный мир».
А ещё в «неприличной» среде есть такая немногочисленная категория, как «подлецы». Ведь надо же как-то охарактеризовать агрессивных и озлобленных, но не тупых – например, покойного философа Константина Крылова, бодрствующего публициста Егора Холмогорова или писателя Захара Прилепина? Подлецы — ибо они могли бы раскрывать людям глаза на подлость окружающей российской действительности, да не хотят этого делать, а, наоборот, подлость преподносят едва ли не как святость. Особенно злы либералы на Захара Прилепина, который вроде был их человеком, подписывал вместе с ними письма с требованием отставки Путина, работал редактором «Новой газеты» (одного из лучей света в тёмном царстве) в Нижнем Новгороде — и вдруг такой поворот в правдивое ватничество, причём агрессивное.
Наши либералы старой школы пытаются подвизаться в роли моралистов, вынося политическим оппонентам приговоры, выдержанные в категориях этики. В их подаче есть приличные политические позиции, а есть неприличные.
Во всей этой либеральной моралистской пошлости больше всего раздражают высокомерие и непримиримость. Почему человек должен принимать тот или иной политический набор completement? Ведь можно гордиться славными страницами истории Российской империи и при этом не быть монархистом, гордиться победами Советского Союза и не быть сталинистом, сомневаться в правильности реализации российской политики на Украине и одновременно поддерживать ввод российского контингента в Сирию (есть другой рецепт победить исламистов, кроме военного?)
Раньше либералы пытались побеждать с помощью иронии, высмеивая оппонента. Старый приём, не слишком оригинальный, но действенный. Быть высмеянным гораздо неприятней, чем облитым словесными помоями. Ибо человек, который помои извергает, ничего, кроме брезгливости, не вызывает. Так, недавно один известный специалист по общению между полами на своей странице в одной из социальных сетей назвал «унылыми гадкими слизнями», а заодно — «козлами-идиотами», представителей питерской богемы, которые, распивая с ним спиртные напитки, посмели заявить, что «Русь — святая, весь мир — скоты, а Навального отравил Госдеп». «Тоска!» — вопиет специалист в одной из самых важных сфер человеческой жизни (без всякой иронии). Но на самом деле тоскливо читать такие вот заметки. По логике её автора, чтобы не сойти за козла-идиота, нужно не видеть ничего хорошего на Руси — ни в прошлом, ни в настоящем, стенать, что мы «отстали от цивилизованного мира навсегда» и не сомневаться в отравлении Навального лично Путиным. На оспаривание всего этого даже не хочется тратить время.
Кто не с ними, тот против них. Непримиримость. Абсолютная уверенность в собственной правоте.
Процветает какой-то либерал-большевизм! Кто не с ними, тот против них. Непримиримость. Абсолютная уверенность в собственной правоте. И помимо прочего, у этой «этики» нет никакой эстетики. Точнее — они взяли на вооружение стиль строй и недоброй «демшизы», кухонной «диссиды». Плесенью несёт от всего этого.
Раньше среди либералов находились люди действительно либеральные, то есть те, которые допускали наличие других точек зрения. Именно благодаря либералам в 90-е годы я — тогда нацбол, стал работать в прессе. Они меня, молодого историка, пригласили. И я приносил в редакции отнюдь не либеральные тексты, например, интервью с Сергеем Курёхиным, Александром Лебедевым-Фронтовым, Эдуардом Лимоновым, и их печатали. «Главное, чтобы в тексте была мысля!» — так, намеренно коверкая последнее слово шутки ради, говорил один тогдашний главный редактор ведущей городской газеты, которая прекратила своё существование.
И этот подход давал хороший эффект. Шла дискуссия. А сейчас ругань стоит. Как на коммунальной кухне.
