«Порнократия, или женщины в настоящее время». Окончание
Проституция.
По мнению Б., она стремится сделаться всеобщей. Нельзя доверять ни одной женщине, ни одной девушке. Те, которые обладают достаточным состоянием, которых нужда не заставляет продаваться, бросаются в разврат от нечего делать, из любопытства, вследствие чувственности и сладострастия.
Мне приходилось слышать рассказы про ночные прогулки молодых девушек в Спа. Дома запирают только на задвижку. Отцы и матери спят, утомившись рулеткой, а дочери выходят на цыпочках из дому и берут себе минутного любовника, прогуливающего их, при лунном свете, в горах; нелишне будет здесь припомнить стих Ювенала:
…Nil in montibus actum?[1]
В. рассказывал мне, что ему предлагали список девушек от четырнадцати до восемнадцатилетнего возраста. Угодно брюнетку или блондинку, большую или маленькую, толстую или худую?.. Можно выбирать. Все богатые холостяки или вдовцы преследуются своднями.
Существует ли тут действительное наслаждение, спрашиваю я.
Нет! Тут дело в глупости, настоятельной потребности, отсутствии наслаждения, нежности, искусства. Чувствуется потребность в сыром мясе, каннибальское тщеславие, желание «de croquer un tendrom». Работница не может существовать одним трудом — это всеми признано; она призывает на помощь проституцию. Женщина терпит лишения, муж падает духом, начинаются долги, обманы ради поддержания мнимой роскоши. Призывается опять проституция.
Встречаются молодые девушки, которые, ради поддержки своих родителей или воспитания маленьких братьев и сестёр, решаются, удручённые неизлечимою нищетою и в надежде облегчения, на продажу самих себя. Это крайнее решение редко угадывается кем–либо, так как они держат его в тайне. Зато они делаются впоследствии ожесточёнными врагами мужчин. Когда первый стыд побеждён, они становятся самыми искусными и самыми неумолимыми эксплуататорами.
Впрочем, проституция составляет главный источник вражды между женщиной и мужчиной; она уничтожает любовь, развращает чувства и делается принципом противоестественных наслаждений.
По словам Б., слышавшего это от полицейского агента, в Брюсселе существует от 1800 до 2000 лиц подобного рода поведения.
Нельзя доверять ни одной женщине, ни одной девушке. Те, которые обладают достаточным состоянием, которых нужда не заставляет продаваться, бросаются в разврат от нечего делать, из любопытства, вследствие чувственности и сладострастия.
Случается, что несколько мужчин составляют между собой складчину и содержат на эти деньги любовницу — факт, доказывающий крайнюю степень развращения. Общность подобного рода в высшей степени подла. Одиночные посещения публичной женщины во сто раз лучше.
Конкубинат, или свободная любовь, который можно было бы назвать свободным браком, делается всё реже и реже. Молодёжь, утрачивая стыд, недолго останавливается на нём. Предпочитаются союзы гораздо более стоящие и возбуждающие. Европа переполнена лоретками.
Знаменитости этого рода, десятки которых пришлось мне видеть в нынешнем году (1859) в Спа, не отличаются, как можно было предполагать, ни молодостью, ни красотой, все они — двадцатипяти- или тридцатилетние женщины, отцветшие, поблёклые и утратившие уже свежесть молодости, утончённые и опытные в разврате, прославившиеся своими скандальными похождениями, разорившие много мужчин и ведущие большую игру… Угасшая любовь и притупившиеся чувства всегда сменяются тщеславием и любопытством. Это понятно. Большинство мужчин, не имея возможности отличиться в чем–либо или приобрести себе состояние трудами, честностью и другими качествами, без которых немыслима жизнь, заявляют себя, как школьники, шумом, криками, игрой, развратом, лошадьми, костюмами и проч….
Это наводит меня на иного рода мысли.
Каждый мужчина может отличиться чем–нибудь, может удовлетворить своё самолюбие и приобрести уважение, если только он пожелает этого. Труд, прилежание, постоянство, ученье, строгая честность, верность в дружбе доступны каждому, при всевозможного рода житейских условиях, даже и в наш век всеобщего разложения. Но, скажут мне, в обществе, состоящем из честных людей, отличиться гораздо труднее. На то я отвечу: сделаемся честными, и нам не нужно будет отличия, мы будем пользоваться тогда всеобщим счастьем, взаимным уважением, преданностью и братством. Мы будет вполне обновлены.
Журналы стали предлагать свои услуги разного рода двусмысленными объявлениями в энигматической форме. Мне указали на “Office de publicité u etoile belge” [2].
В Америке нет обладателя мало–мальски хорошеньких негритянок, который не был бы сводней. Негритянка, зарабатывая полевыми работами 2 доллара в неделю, приносит пятьдесят, если торгует собой.
Дома запирают только на задвижку. Отцы и матери спят, утомившись рулеткой, а дочери выходят на цыпочках из дому и берут себе минутного любовника…
Все пороки цивилизации находят полнейшее удовлетворение в Нью–Йорке.
Во всей Европе существуют кафе–шантаны, игорные дома, снабжённые женщинами.
Всякая роскошь вырождается в сластолюбие; всякое богатство вовлекает в излишество.
Чтение любовного романа и следующее за ним посещение дома терпимости приносит гораздо более вреда, чем целая неделя усидчивого труда.
Отсутствие стыдливости и религии крайне развращает семьи. Спросите женщин. Вы услышите нескончаемые анекдоты, полные бессмыслицы и бесстыдства. Посмотрите на семью рабочего, и вы увидите, что такое сами мужчины.
Строгость полиции, критики, артистов, литераторов, отцов семейств положит предел безнравственности.
Всё развратилось, кончая даже древними пуританами якобинства. Поблекшая молодость; ничто не говорит у ней о совести; отступники веры отцов.
Нужно организовать пропаганду против безнравственности молодых людей и своеволия женщин. Первое условие власти заключается в умении управлять своими чувствами и желаниями.
Лучше обладать деревянной ногой на дому, чем кринолином в опере.
Наше время производит только похабные фотографии, портреты лореток inter duas[3].
Нужно уничтожить дурные натуры и возобновить породу исключением из неё негодных индивидов, по примеру англичан, улучшающих посредством питания породы быков, овец и свиней.
Благовоспитанной девушкой называют женщину, получившую весьма скверное воспитание или же совершенно бесполезную.
Нужно изучать расы, обладающие наилучшими хозяйками. Фламандку, швейцарку, русскую. Любопытны в этом случае результаты скрещиванья.
Нужно безжалостно выживать женщин ленивых и порочных, сотворённых для роскоши, туалета и любви.
Нужно уничтожить дурные натуры и возобновить породу исключением из неё негодных индивидов, по примеру англичан, улучшающих посредством питания породы быков, овец и свиней.
Право силы — Вы говорите о ней, как слепой о красках, по привычке, в силу известных предрассудков, по примеру детей, женщин и всех людей, не умеющих мыслить. Право это древнее и на практике важнее других. Все породы принуждены исповедовать его и заставлять уважать его под страхом собственной гибели.
Только семья способна дать жизнь нашему уму и сердцу, внушить нам любовь, преданность и благоговение, дать нам благочестивое спокойствие и глубокое нравственное чувство.
Я хотел бы водворить среди людей новый патриархат или патрициат.
В них мужчина обретает власть и уважение к самому себе — женщина становится скромною и достойною уважения; в подобного рода союзе есть нечто таинственное, божественное, не противоречащее разуму, но превосходящее его.
В конце концов справедливость, как бы мы и ни объясняли её, остаётся тайною, как сама жизнь; супружеская любовь, любовь, облагороженная правом, лишённая чувствительности и идеала, — тоже тайна; женщина таинственна как воспроизведение или красота.
Построим на этом основании непреклонную справедливость, строгую мораль, неприкосновенность свободы воли, стремление к истине, знанию, равенству и стыдливости; отнесёмся осторожнее к семье: у нас будет религия.
Мы потеряли привычку углубляться в самих себя, — мы не умеем жить сами с собою, быть счастливыми, благодаря своей совести. Мы бежим от самих себя; мы непрестанно ищем сообщества других: наша жизнь — толкотня. У нас нет семейной религии. Отец и мать скоро надоедают друг другу; они скучают вместе, как люди, не обладающие ни совестью, ни нравственностью, в прежнее время они проводили час в церкви — и целый день проходил мирно и спокойно. Теперь же им нужны балы, вечера, театры, опьянение. Они обретают мир только в труде, в усталости.
Думают помочь горю, развенчивая мужчину и эмансипируя женщину, делая из супругов товарищей, членов общины, акционеров воспроизводительного предприятия.
Мужчина пал; женщина сделалась надменна. Что за жизнь?
Уничтожая личную свободу, вы уничтожаете общество.
Нужно безжалостно выживать женщин ленивых и порочных, сотворённых для роскоши, туалета и любви.
Уничтожая брак, отцовскую власть, семью, вы уничтожаете общество, государство, народ. Вы устанавливаете искусственный порядок, санкционируемый силою.
Подрывая уничтожением свободы и уродованием семьи основы общества, вы ослабляете все общественные связи.
В настоящее время мы почти уверены в прогрессе. Мы стремимся к высшему порядку вещей, к вечному миру, к солидарному труду, к более справедливо распределённому благосостоянию, к всеобщей добродетели. Неужели мы думаем достичь всего этого уничтожением уважения к браку?
Или хотят уничтожить человека?
Бывают времена, когда упадок нравственного чувства переходит от лиц к целым массам: мы свидетели подобного рода явления начиная с 1848 года. Велико было разложение во времена Директории, но оно скорее было личное, чем общее. Внезапно произошёл взрыв: масса развратилась и начала воздействовать на остальных. Где остановится это разложение? Не знаем.
Народ в упадке похож на тело, поражённое раком: болезнь начинается в пальце, хирург отрезает ногу. Шесть месяцев спустя болезнь появляется в колене, нужно резать дальше; наконец она доходит до живота — всё кончено!
Народ в упадке похож на тело, поражённое раком: болезнь начинается в пальце, хирург отрезает ногу. Шесть месяцев спустя болезнь появляется в колене, нужно резать дальше; наконец она доходит до живота — всё кончено!
Существует принцип жизни растительной.
Существует принцип жизни животной.
Существует принцип жизни общественной.
Принцип этот проявляется в религии, в справедливости, в политике, в поэзии, в литературе, в труде и в нравах.
Порнократия во Франции. Уничтожение общинной свободы и провинциальной жизни — уничтожение брака и семьи.
Нет более индивидуальностей: этого равно достигают преобразованием брака в конкубинат, свободою любви и всевластием государства. Собственность сильно поражена: проекты закона о наследии; нет более отцов.
Отвращение к семье в женщине; отвращение к труду в мужчине; развитие функциономании.
Отель–гарни[4], рабочие предместья — таково отныне жилище; мужчине нужна должность, рамка.
Наполеоны хвалились уничтожением общественных прав и свободы и истощением вследствие этого страны; порнократия довершит начатое дело истощением и оскоплением мужей, заменив брак конкубинатом.
Наполеон III, глава государства, свободы, собственности, должностей и пр.; Анфантен, со своей конкубинкой, глава семей, исповедник мужей и пр.. император, первосвященник.
Не надо теорий, идей, доктрин, систем! Прочь разум, да здравствует неожиданное! да здравствует произвол? Мнение испытывается; его пробуждают, направляют; и потом vox populi, vox Dei[5].
С одной, как и с другой, стороны организуется война против семьи и индивидуальности.
В самой прелестной и в самой добродетельной женщине есть частица вероломства, т. е. зверства. Она — прирученное животное, возвращающееся по временам к дикому состоянию.
Никто не хочет более ни брака, ни права.
Существует стремление к всеобщей проституции. Это очевидно.
Признания и теории женщин–авторов вполне подтверждают это.
ЛЮБОВЬ РАДИ ЛЮБВИ — таков их девиз….
Подобного рода любовь исключает брак, заботу о детях, она хочет разнообразия, т. е. ПРОСТИТУЦИИ. Вот до чего мы дошли.
Идеи вяжутся между собою.
Кто хочет уничтожения брака, эмансипации женщины, тот хочет также уничтожить право и свободу; тот стремится к мужеложству.
Личность ничтожна в конкубинате, поставленном на равную ногу. В торговом предприятии более сильный компаньон всегда увлекает другого: равенство их неудобно, тогда, чаще всего, происходит разлучение.
Или же власть разделяется, и каждый устраивает себе маленькое государство.
Я беру женщину, какова она от природы, не в усовершенствованном её виде. Воспитание рассеивает пороки и усмиряет её бешенство; при продолжительном приручении совершенно видоизменяет её. Но для того чтобы управлять ею, нужно знать, каковы её природные свойства. Женщина с летами делается всё хуже и хуже.
Настоящий муж PATER FAMILIAS[6] — человек наиболее сильный.
Государство, состоящее из подобного рода глав семьи, не допустит у себя тирании.
Сегодня, oguid? Отцы подали пример трусости сыновьям своим, которые презирают их.
Если твоя личность будет раздроблена, то лучше не жить.
Тот, кто не хочет слышать, хуже глухого.
Я говорил: куртизанка или экономка, между ними нет середины; и ещё: лучше сделать из женщины затворницу, чем эмансипировать её.
Я говорил здесь, очевидно, о женщине распутной. Я говорил, как Бланка Кастильская: пусть лучше сын мой умрёт, нежели провинится.
ПУСТЬ ДОЧЬ МОЯ УМРЕТ, НО НЕ БУДЕТ ОБЕСЧЕЩЕНА.
В самой прелестной и в самой добродетельной женщине есть частица вероломства, т. е. зверства. Она — прирученное животное, возвращающееся по временам к дикому состоянию.
Нельзя сказать того же о мужчине.
Мужчина со всей своею волею, мужеством, умом, погружаясь ежедневно в любовную бездну, никогда не смог бы покорить и овладеть женщиною; ему помогают болезни и недуги, которые осаждают эту львицу: беременность и роды, кормление грудью, все вытекающие отсюда немочи, разлучающие на время мужчину от женщины и позволяющие первому передохнуть; страдающая и униженная женщина принуждена тогда покориться — таков источник семейного мира.
Я беру женщину, какова она от природы, не в усовершенствованном её виде. Воспитание рассеивает пороки и усмиряет её бешенство; при продолжительном приручении совершенно видоизменяет её. Но для того чтобы управлять ею, нужно знать, каковы её природные свойства.
Женщина с летами делается всё хуже и хуже.
Мужчина в своих отношениях к женщине должен ежеминутно давать ей чувствовать, что он не только её любовник, но также и отец, начальник и властелин, в особенности же властелин!
Мужчина в своих отношениях к женщине должен ежеминутно давать ей чувствовать, что он не только её любовник, но также и отец, начальник и властелин, в особенности же властелин!
Мишле не сумел вывести все последствия обыкновенно болезненного состояния женщин: это состояние имеет своей целью покой мужчины и подчинение женщины. Дикари понимали это: из дикого зверя они превратили женщину в вьючное животное; у варваров работает женщина. Женщина пашет, а мужчина отдыхает, скрестив на груди руки. Позднее он также будет работать для неё, но тогда труд всё более будет превышать силы женщины и давать ей чувствовать её подчинение мужу.
Он будет зарабатывать ежедневно по четыре франка, она — один по той причине, что мужчина сделает в четыре раза лучше и скорее.
Помни, молодой человек, что поцелуи, получаемые тобою, сосчитаны; что они — оковы, налагаемые на тебя, и что три дня воздержания способны незаметно для тебя превратить женщину из кроткой и влюбленной в тирана.
Капризы женщины всегда пропорциональны испытываемому ею наслаждению. Любовь с её играми далеко не смягчает её, напротив. Потому–то муж и жена скорее всего готовы поссориться именно в ту минуту, когда они предаются ласкам; подождите до той минуты, когда муж и жена удовлетворятся. Тогда–то между ними возникнет раздор, обнаруживая весь эгоизм, всю грубость и резкость нрава, всю чёрствость сердца, всё зверство женщины.
Женщина раздражает, вызывает мужчину; она отвращает и злит его: ещё, ещё и ещё!
Руссо ошибался, когда советовал замужней женщине быть осторожной и скромной с мужем. Женщина никогда не скажет: довольно! Мужчина сам должен быть настороже. Конечно, стыдливая, скромная, отказывающая из нежности, предвидения, уважения к мужу и самой себе женщина может назваться идеальною; но, к несчастью, таковой не существует, существует наоборот.
Мужчина должен быть воздержанным и строгим; иначе женщина, разгадав его слабость, осмеёт и пожрёт его. Женщина — хорошенькое животное. Она любит поцелуи, как козы любят соль.
Мужчина должен быть воздержанным и строгим; иначе женщина, разгадав его слабость, осмеёт и пожрёт его.
Женщина — хорошенькое животное. Она любит поцелуи, как козы любят соль.
Почему же не сказать правду о том, что мы думаем о женщине и её влиянии? Неужели мы постоянно будем жить воображением? Да и позволительно ли писателю, моралисту давать ложное свидетельство о женщине, вводить молодого человека в заблуждение и тем готовить ему в жизни много разочарования, а в браке много неприятностей? Разве ложь может возвеличить женщину? Разве женщина, ввиду своих немощей, не должна держаться в повиновении? К тому же ей нечего опасаться быть покинутою и нелюбимою, она скорее должна избегать излишней и глупой любви.
Пусть она сознает, даже во время самых страстных ласк мужа или любовника, что она имеет дело не с простаком или глупцом. Сознание силы любимого мужчины всегда доставляет тайную радость женщине, противное было бы ей неприятно.
Женщина любит грубость и даже насилие. Романисты и романистки лицемерят, описывая в свадебный вечер грубость мужчины и невинность отданной ему молодой девы. В девяноста случаях на сто оказывается простаком муж.
Нет ничего сильнее эгоизма женщины: медовый, тонкий, острый, как вымоченное в масле жало; артистический эгоизм.
Часть женской добродетели обусловливается зверством. Женщина — самка, ищущая самца, но боящаяся его силы и выпускающая когти прежде, нежели отдаться ему. Всё это бывает незаметно во времена строгой нравственности и семейных добродетелей. Женщина является тогда хранительницей добродетели.
Они знают и скрывают это; но ищи, и ты найдёшь его.
Всё сказанное мною принадлежит к области естественных наук.
Мне случалось встречать в течение моей жизни добрых существ. Любовь к ним, если они молоды, соединялась с уважением, и я постоянно чувствовал к ним сильную привязанность.
Воспитание, религия, продолжительная культура совершенно переродили их точно так же, как и долгий уход перерождает животное. Подобные переделанные создания способны внушить к себе некоторое доверие; нелишне, однако, быть настороже — дремать одним глазом. Предоставленные сами себе, они скоро возвращаются к первобытному дикому состоянию, как те животные, о которых я только что упоминал.
Часть женской добродетели обусловливается зверством. Женщина — самка, ищущая самца, но боящаяся его силы и выпускающая когти прежде, нежели отдаться ему.
Всё это бывает незаметно во времена строгой нравственности и семейных добродетелей. Женщина является тогда хранительницей добродетели. Подобная критика произвела бы скандал. Поэтому–то понятно негодование, возбуждённое некоторыми сатирами, отцов церкви и моралистов. Во времена же всеобщего разложения, когда женщины, следуя примеру мужчин, обращаются к первобытной животности, каждый может удостовериться в справедливости подобного изображения.
Отцы церкви, гремя против женщин, имели перед глазами точно такие же примеры, как и мы в настоящее время. Возьмите женщину сераля или же свободную — это будет всё равно.
Я сказал слишком много хорошего о женщине, я сожалею об этом, но не отказываюсь от своих слов: я изображал идеальную женщину; женщина всегда идеальна, если только она недурна. Я изображал также женщину нормальную.
Мы же находимся ниже нормы.
Нужно постараться осудить всё, сказанное мною о красоте женщин.
Примечания:
1. Цитата из VI сатиры (стихи 58—59) Ювенала: «…Кто заверит, что с ней ничего не случилось в гротах, в горах?» (Ювенал. Сатиры. Спб., 1994. С. 57).
2. «Рекламное бюро» и «Бельгийская звезда» (фр.).
3. С двумя (лат.).
4. Отель–гарни — гостиница с меблированными комнатами.
5. Глас народа — глас Божий (лат.).
6. Глава семьи (лат.).
Предыдущие главы:
Пьер Жозеф ПРУДОН. Порнократия, или Женщины в настоящее время.
Глава 1. Порнократия в настоящее время
Глава 2. Параллель между мужчиной и женщиной
Глава 3. Отношения двух полов. Возникновение сознания. Основы политического строя
Глава 4. Физиология эмансипированной женщины
Печатается по тексту издания: Порнократия, или Женщины в настоящее время. Посмертное сочинение Прудона. Издание Н. А. Путяты. М., 1876.
Дмитрий ЖВАНИЯ. Прудон — человек полемики, а не баррикад
