О трагедии и фарсе написано очень много. И тем не менее — вот опять…
В Нижнем Новгороде 47-летняя Ирина Славина поджигает себя среди белого дня, её пытается спасти паренёк, случайный прохожий, делая всё, что в его силах — но она отталкивает его, посылая, судя по движению губ, на три буквы, и сгорает в лютом пламени… Трагедия? Для кого как. Мне жаль, что женщина лишила себя жизни. А вот сторонников тезиса «моё тело — моё дело» поступок нижегородской журналистки шокировать не должен. Захотела сгореть — и подожгла себя. Её же тело!
Я не психиатр: ставить диагноз нижегородской самоубийце не в моей компетенции. Хотя её запись в «Фейсбуке» годичной давности, в которой она задаётся вопросом, не устроить ли ей «акт самосожжения» возле УФСБ или прокуратуры, чтобы приблизить «наше государство к светлому будущему», расставляет всё на свои места — суицидальный синдром, истероидный тип личности. До 2 октября об Ирине Славиной знала только политизированная общественность Нижнего Новгорода. Но после смерти она получила свои несколько дней славы. Её фотографии, а она любила фотосессии, появились на страницах в социальных сетях почти всех «приличных людей».
До 2 октября об Ирине Славиной знала только политизированная общественность Нижнего Новгорода. Но после смерти она получила свои несколько дней славы.
Славина хотела находиться в центре внимания. И она добилась своего, даже обретя подражателей: 7 октября, через пять дней после Славиной, на Лиговском проспекте в Санкт-Петербурге себя поджёг какой-то пенсионер. «Перед тем как поджечь себя, он кричал что-то о дне рождении Путина и подарке», — рассказывают очевидцы.
Сухая полицейская сводка сообщает: «7 октября в 16:57 на Лиговском проспекте 30 мужчина 1949 года рождения предпринял попытку совершить самоподжог. Сотрудники полиции, оперативно прибывшие на место происшествия передали пожилого мужчину врачам. По предварительным данным, мужчина состоит на учёте в ПНД».
А за несколько дней до самосожжения Славиной, 19 сентября, тоже самое произошло в белорусском городе Смолевичи у крыльца здания местного РОВД. По сообщению телеграм-канала «Нехта» (Nexta), который с упоением читают многие наши либералы, некий мужчина сделал это в знак протеста против произвола белорусской милиции при разгоне шествий оппозиции.
Вскоре стало известно, что мужчина страдал алкоголизмом, состоял на учёте в ПНД. Через неделю он умер в реанимации. Врачи боролись за его жизнь, но спасти не смогли. Жалко врачей, они могли бы помочь тем, кто нуждался в их помощи больше, чем этот самоубийца, но они тратили свои силы на него. Но белорусская оппозиция, как и следовало ожидать, поспешила превратить его в мученика. «От чего бы там этот человек ни лечился (если вообще лечился); какие бы суицидальные настроения у него ни были (если были) — в стране, в которой люди жгут себя на крыльце здания правоохранительных органов, а эти органы вместо разбирательства заявляют “Сам виноват”, нужно менять приблизительно всё», — заявил, например, местный либеральный журналист Пётр Кузнецов.
Простите, а кто виноват в смерти первого министра обороны США Джеймса Форрестола, который 22 мая 1949 года выбросился из окна госпиталя с криком «Русские идут! Я видел русских солдат! Они везде!» Русские? Маккартизм? Посттравматический военный синдром? Или всё же тяжёлая психическая болезнь — паранойя?
Психика — очень тонкая материя. В среде нашей либеральной общественности есть психиатры и психологи. Немного честности с их стороны, и всё встанет на свои места.
Либеральная общественность доказывает, что Славина сожгла себя из-за то того, что её довели наши церберы: задерживали, штрафовали, а перед тем, как она совершала самосожжение, ранним утром силовики вломились в её жилище, чтобы провести обыск. По словам несчастной Славиной, силовики вели себя по-хамски. Скорее всего так и было.
Что собой представляют наши силовики, я знаю не понаслышке. В первый раз меня оштрафовали в апреле 1987 года за то, что я якобы глумился над изображением Ленина. А я не глумился, а просто пытался защитить своего товарища, на плечи которого был накинут советский флаг ЦСКА с орденом Ленина. Это знамя пытались сорвать с него какие-то «сознательные советские граждане». Мы дали отпор. Нас задержала милиция, затем состоялся суд, который оштрафовал меня на 100 рублей. На 100 рублей весной 1987 года! Почти столько я зарабатывал в месяц, будучи матросом теплохода типа «Метеор»! Я заплатил… Потом меня постоянно штрафовали за «торговлю с рук» газетами «Голос Анархии», «Чёрное знамя» и «Рабочая борьба». Приходилось платить. Последний раз я заплатил штраф несколько месяцев назад. Бдительный «Роскомнадзор» обнаружил, что в статье, размещённой на сайте «Родина на Неве», где я работаю редактором, «Правый сектор»* не был помечен как запрещённая в России организация. А статью написал ополченец ДНР, и, ясно дело, он «Правый сектор» не хвалил. И всё же — штраф.
С обыском ко мне приходили тоже, и тоже рано утром — в 5 утра. Сколько раз я сидел в «обезьянниках», иногда сутками — не сосчитать. Да, люди разные, конечно. А психика — очень тонкая материя. В среде нашей либеральной общественности есть психиатры и психологи. Немного честности с их стороны, и всё встанет на свои места. Но либералы — ханжи. С их подачи Славина — едва ли не святая. Мученица.
В историях, которые происходят с нашими либералами, часто замешаны какие-то фарсовые мотивы, даже комические. Вот Славина, например, проходила как свидетель в рамках уголовного дела, заведённого в отношении руководителя Нижегородского храма Летающего макаронного монстра, создателя Нижегородской пастафарианской епархии Михаила Иосилевича.
Михаил Иосилевич — нижегородский «фейсблогер», местный либеральный активист: он то с уточкой на голове прогуливается, то с дуршлагом. Минюст зачем-то зарегистрировал в Нижнем Новгороде «Церковь летающего макаронного монстра» ещё в октябре 2016 года. Причём «с указанием места проведения богослужений и религиозных обрядов». «Мы ждали этого решения властей полгода. Но для нас оно особого значения не имеет. Мы вообще против госрегулирования религий. А вот по закону, чтобы вести миссионерскую деятельность, нужно пройти эту процедуру», — ёрничал тогда Михаил Иосилевич. В помещения его «храма» «проходили тренинги для наблюдателей от партии “Яблоко”», а «следствие предполагает, что лекции организовало движение “Открытая Россия”, которое признано в России нежелательной организацией». Через три дня после самоубийства Славиной Иоселевич «передал следователю заявление, в котором указал, что добровольно отказался сотрудничать с этим движением», а «согласно примечанию к статье 284.1 УК РФ, человек может быть освобождён от уголовной ответственности, если добровольно отказался от сотрудничества с нежелательной организацией». Обо всём этом сообщает сайт Славиной «Коза-пресс».
Контраст: самосожжение женщины и дело «макаронного монстра»…
Известно, что «Церковь летающего макаронного монстра» — пародийная религия, созданная с целью обезьянничанья христианских ритуалов. Но когда на Иосилевича завели уголовное дело, он, видимо, решил не смеяться. Известно, что дьявол — обезьяна Бога. И нельзя не обратить внимание на то, что пантеон российского либерализма пополняется одними «обезьянами»: предателями, истероидами, наркоманами, растлителями, педофилами. «Именем Дмитриева, конечно, будут называть улицы российские… Он серьёзный, он огромный нравственный авторитет… Юрий Дмитриев символизирует нравственное человеческое сопротивление режиму», — заявил Виктор Шендерович в эфире «Эха Москвы». Юморист обезьянничает. Причём намерено. Чтобы позлить оппонентов. Как писал Фёдор Тютчев, «их не вразумишь: чем либеральней, тем они пошлее».
Известно, что дьявол – обезьяна Бога. И нельзя не обратить внимание на то, что пантеон российского либерализма пополняется одними «обезьянами»: предателями, истероидами, наркоманами, растлителями, педофилами.
Ища в лесах Карелии останки расстрелянных во время «большого террора», Дмитриев, без всякого сомнения, делал благое дело. Страна должна знать, кого она потеряла в те годы. Как и должна знать имена палачей: Якова Вейнштока, Михаила Матвеева, Георгия Алафера, Ивана Бондаренко, Александра Шондыша и других «чекистов». Но когда Дмитриев вёл «дневник здоровья» своей падчерицы, он растлевал ребёнка (детали этого «дневника» известны всем). И это так же однозначно, как и то, что он делал благое дело, ища останки расстрелянных. И если бы наши либералы не были «обезьянами», а были честными людьми, они бы признали это, признали, скрепя сердце. Но они, либералы наши, — типичные «обезьяны», они намеренно выдают Дмитриева за образец нравственности. За святого.
Я прекрасно понимаю, что, если самозваное «приличное общество» прочтёт этот текст, оно заклеймит меня — пробил дно. Дмитриев, а теперь — Славина – «священные коровы» этой нашей как бы «приличной публики». «Священные коровы» на какой-то период. Кто сейчас в этой среде вспоминает о псковской журналистке Светлане Прокопьевой, которая действительно пострадала лишь за то, что высказала своё мнение? А ведь её дело рассматривали в суде не так давно — в июле этого года.
Нынешние российские либералы, так или иначе, выросли из шинели Валерии Ильиничны Новодворской. Недавно в электричке я стал невольным свидетелем разговора дамы среднего возраста с девушкой. Дама средних лет сказала, что где-то она обнаружила газеты 90-х годов со статьями Новодворской. «Я бы под каждым словом подписалась! — заявила дама. — Надо цифровать и выложить в сеть её тексты». Похоже, девушка, которой она это говорила, не знала, кто такая Новодворская. Затем дама углубилась в чтение книги «Современный патриархат»…
Интересно, подписалась бы она под каждым словом статьи Новодворской «На той единственной гражданской», опубликованной январе 1994 года журнале «Огонёк» (№ 2-3, стр.26-27)? «Если бы ночью нам, демократам и гуманистам, дали танки, хотя бы самые завалящие, и какие-нибудь уценённые самолёты и прочие ширли-мырли типа пулемётов, гранатомётов и автоматов, никто не поколебался бы: “Белый дом” не дожил бы до утра и от него остались бы одни развалины, — захлёбывалась в истерике Валерия Ильинична, рассуждая о событиях 3 октября 1993 года в Москве. — Я желала тем, кто собрался в “Белом доме”, одного — смерти. Я жалела и жалею только о том, что кто-то из “Белого дома” ушёл живым. Чтобы справиться с ними, нам понадобятся пули. Нас бы не остановила и большая кровь… Я вполне готова к тому, что придётся избавляться от каждого пятого. А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь отстирывается хорошо».
Когда Дмитриев вёл «дневник здоровья» своей падчерицы, он растлевал ребёнка (детали этого «дневника» известны всем). И это так же однозначно, как и то, что он делал благое дело, ища останки расстрелянных.
Когда президент Ельцин ещё только издал указ о роспуске Верховного Совета, в газете «Известия» было напечатано обращение «приличных людей» того времени. Стиль его напоминает обращения трудящихся с требованием сурово наказать «врагов народа», которые публиковали советские газеты в 1937-1938 годах.
«Мы “жалостливо” умоляли после августовского путча не “мстить”, не “наказывать”, не “запрещать”, не “закрывать”, не “заниматься поисками ведьм”. Нам очень хотелось быть добрыми, великодушным, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?
И “ведьмы”, а вернее — красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить?
Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли её продемонстрировать нашей юной, но достаточно окрепшей демократии?»
Под обращением подписи Алеся Адамовича, Александра Гельмана, Льва Разгона, Риммы Казаковой и, конечно же, Булата Окуджавы. Ельцин выполнил их пожелание. В московском Белом доме, обстреливаемом из танков, горели люди. Не по своей воле. Сколько погибло защитников Верховного Совета РСФСР, мы точно не знаем. По данным Генпрокуратуры, в Белом доме погибли 148 человек. Газета «Аргументы и факты» со ссылкой на солдат внутренних войск писала, что они собрали останки почти 800 защитников, были в том числе «обугленные и разорванные танковыми снарядами», захлебнувшиеся в затопленных подвалах Белого дома. Бывший депутат Верховного Совета от Челябинской области Анатолий Бароненко говорил о 900 погибших. «Независимая газета» напечатала откровения сотрудника МВД, пожелавшего, чтобы его не называли по имени: «Всего в Белом доме было обнаружено около 1500 трупов. Все они были тайно вывезены оттуда через подземный тоннель, ведущий от Белого дома к станции метро “Краснопресненская”, и далее за город, где были сожжены».
Но либералам было не жаль защитников Верховного Совета — они же «коммунофашисты», «красно-коричневые», «тупые негодяи», которые мешали внедрению в России демократии. Либералы 90-х вообще были очень кровожадны. «Для меня это был финал детектива, — после расстрела Верховного Совета откровенничал куплетист Окуджава. — Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним совершенно не было». Сегодня «надежды маленький оркестрик» всё чаще играет похоронный марш. Тогда наслаждались они, сегодня — другие, а завтра будут наслаждаться третьи. (О третьей силе никогда не надо забывать.)
Я надеюсь, что российские улицы будут называть не именем Дмитриева, а в честь лётчика Романа Филиппова. Напомню, в феврале 2018 года пилотируемый им СУ-25 сбили ракетой исламисты, он катапультировался, но приземлился на территории, занятой боевиками. Филиппов принял неравный бой, отстреливался до конца, а когда в его пистолете кончились патроны, он подорвал себя гранатой, чтобы избежать плена, из которого он вряд ли бы выбрался. Откровенно говоря, я не ожидал, что кто-то усомнится в геройстве Филиппова. Тем не менее среди либералов такие нашлись. «За что воевал этот лётчик?», «В чём суть его подвига?» — вопрошали они. Они глумились над гибелью нашего авиатора. Я терпел. А теперь пусть потерпят они.
Примечание:
*«Правый сектор» – запрещённая в России организация
