Наши ведущие чиновники из экономического блока правительства, так называемые системные либералы, на Петербургском международном экономическом форуме разразились заявлениями, которые вызывают желание задать им вопрос: а где вы раньше были?
Глава Центрального банка Эльвира Набиуллина неожиданно для неё заявила, что нельзя воспринимать экспорт как самоценность. По её словам, если на деньги, вырученные от экспорта, нельзя приобрести необходимый импорт, то, следует переориентироваться на внутреннего потребителя. Руководитель Минфина Антон Силуанов пришёл к мысли, что в мировой глобальной системе «чётко проявился принцип свой-чужой», а сама глобализация «получилась политически ангажированной».
Печально, что эти здравые, но банальные для нелибералов идеи пришли в головы Силуанова, Набиуллинной и иже с ними только сейчас, когда Запад в ответ на проведение Россией СВО на Украине ввёл против нашей страны небывалые в истории санкции.
Эксперты давно отмечали, что наши высшие должностные лица, которые отвечают за экономическое развитие и финансы, привержены рецептам англо-саксонской школы экономики. Их применение привело к тому, что Россия утратила экономический суверенитет. Наши системные либералы не скрывали, что России не нужно развивать своё собственное производство, так как она, продавая развитым странам сырьё, будет покупать у них технологии.
Сырьё в обмен на технологии – под этот немудрящий курс провластные пиарщики в своё время даже придумали «концепцию» о России как «энергетической сверхдержаве». В «тучные годы», в первое десятилетие ХХI века, деньги, извлекаемые от продажи нефти и газа, наши экономические власти вкладывали не в развитие реального производства, а в «ценные бумаги», то есть – в финансовые спекуляции.
Хорошо, что нашим неолибералам не дали разрушить наш военно-промышленный комплекс, хотя некоторые связанные с ним отрасли и производства – станкостроение, машиностроение, тракторостроение – сильно пострадали в ходе деиндустриализации.
В 2014-м, когда против России ввели первые санкции за возвращение Крыма, власти провозгласили курс на импортозамещение. Но, как это часто бывает в нашей стране, импортозамещение большей частью свелось к красивым презентациям и отчётам. Это признают и официальные лица. Так, месяц назад глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас в своём telegram-канале написал, что программа импортозамещения в России провалена полностью. «Кроме бравурных отчётов отраслевых ведомств нет ничего. Наши люди это видят и по товарам народного потребления, и во многих других сферах», – отметил сенатор.
Для людей, которые поклонялись теориям экономистов-либералов Фридриха Хайека и Милтона Фридмана, тот факт, что капиталистическая глобализация политически ангажирована – большая новость. Но если бы наши «системные либералы» были знакомы с идеями русских экономистов-консерваторов, они бы не удивлялись.
Глобализация началась не сегодня и не вчера, а больше сотни лет назад, когда расправил плечи такой атлант, как финансовый капитал, то есть, когда произошло сращивание банковского капитала с промышленным.
«Биржевое царство разрослось до необъятных размеров и совершенно подчинило себе, задавило собой общества, государства и народы», – отмечал русский консервативный экономист Сергей Шарапов на рубеже XIX и ХХ веков. По его наблюдениям, Европа, допустив развитие международной биржевой спекуляции и «взрастив неведомых истории ранее биржевых царей и первосвященников, изображающих в данную эпоху силу неизмеримо более грозную и могущественную, чем любое из европейских правительств», в «полном составе» попала в кабалу к этим финансовым спекулянтам.
«Общий дух всего движения: устранение мирского соборного начала (выделено автором – Д.Ж.), выражающегося в государстве, от экономического творчества, устранение нравственного начала доверия, торжество хищного человеческого я, возведённого в догмат, полная потеря всякого нравственного критерия, борьба заведомо безнадёжная, во имя нравственности условной. В конце неизбежная анархия, разрушение и одичание, ибо с другой стороны, в том отвергнутом наполовину мире, откуда могла бы явиться западному (латино-германскому) человечеству спасение, царит тот же Ротшильд в тиаре, исповедующий всё то же я и всё то же миродержавство, ненавистное сердцу ещё больше, ибо деспотизм духовный неизмеримо тяжелее даже деспотизма экономического», – писал Сергей Шарапов.
Естественно, процесс этой финансовой глобализации был политически ангажированным. «Буржуазный строй не повалит и не захочет никогда повалить биржу и отлично помирится и с подкупными газетами, и с подкупным парламентом, и с подкупными министрами», – отмечал русский экономист, многие рецепты которого были негласно реализованы в Советском Союзе в годы индустриального рывка и послевоенного восстановления.
Сегодня, кстати, по инициативе главы российского государства явочным порядком применяется концепция другого русского экономиста начала ХХ века – Александра Фролова. Только если Фролов предлагал внедрить «хлеборубль», зерно в те годы было самой важной статьёй российского экспорта, то сейчас Россия, по инициативе Путина, ввела аналог «хлеборубля» – «газорубль». Наши системные либералы до этого не додумались и вкладывали деньги, выручаемые от продажи нашего сырья в западные банки, и сейчас эти гигантские средства Запад нагло экспроприировал.
Я уверен, что многие из тех, кто сегодня отвечает за наше экономическое развитие, не знают не то что концепции русских экономистов, но даже их фамилии. Речь не только о Сергее Шарапове и Александре Фролове, но и о Сергее Булгакове, Георгии Бутми, Александре Нечволодове и многих других. А их мысли сейчас весьма востребованы. В конце концов давно пора понять, что применение концепций Хайека и Фридмана подчиняет страны международным финансовым структурам, закабаляет страны, обедняет их население. Это доказано на практике много раз. Но нет! Всё равно они, Хайек, Фридман и прочие либеральные экономисты-теоретики, в чести тех, от кого зависит экономическое развитие нашей страны.
О политике глобализации (именно о политике) много писали исследователи и левой ориентации. В начале ХХ века австро-немецкий экономист-марксист Рудольф Гильфердинг дал определение финансового капитала. «Всё возрастающая часть промышленного капитала, – доказывал он, – не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала». То есть финансовый капитал – это когда капитал, применяемый промышленниками, находится в распоряжении банков.
В конце ХХ и начале ХХI веков глобализм критиковали Ноам Хомский, Наоми Кляйн, Самир Амин и другие. Я считаю, что исследование Наоми Кляйн «Экономика катастроф», в котором на фактах показано, чем оборачивается применение идей Фридмана, должно серьёзно изучаться в университетах. Но наши чиновники, наверное, тоже не знают о таком авторе. Не будем забывать и книги Бориса Юльевича Кагарлицкого, предложения Сергея Юрьевича Глазьева.
Наши правительственные либералы, хоть и признали очевидное, но всё же не удержались от привычного либерального воспевания частной инициативы. Частные инициативы, без всякого сомнения важны и нужны. Их надо изучать и те, что полезны для общества, одобрять. Но мы проиграем в войне со всем западным миром, если вся наша страна и её экономика в том числе не перейдёт в мобилизационный режим. А мобилизационный режим подразумевает возвышение роли государства во всех сферах.
Опять вспоминаем мысли Сергея Шарапова. Они просты, но правильны: «Биржевой режим совершенно последовательно противится всякой государственной собственности».
«Государству важно оживить и улучшить народный труд и создать новое имущество, которое может давать доход хотя бы лишь в отдалённом будущем: государству есть время ждать, – объяснял Шарапов. – Частному капиталу важно заработать немедленно, то есть получить больше, чем ему платят на вкладе. Ясно, что первые капиталы экономическая политика направит хотя и на малодоходные, но государственно-полезные дела, вторые пойдут на дела государству безразличные, но более доходные». Государство, по мнению русского экономиста, если оно печётся о благе народном и своей мощи, «ограничит у капитала всякую возможность хищной, спекулятивной наживы, не даст возможности возникнуть Ротшильду».
А ещё госпожа Набиуллина на ПМЭФ заявила о необходимости постепенного ослабления валютных ограничений по мере стабилизации финансовой системы России. По её мнению, нужно снять «большинство» рестрикций. А что это значит? Как верно заметил обозреватель «Царьграда» Константин Двинский, в переводе на русский язык это значит, что «к нам вернётся офшорная экономика со всеми её прелестями», то есть продолжится вывоз капитала. Они неисправимы! За 30 лет, по оценкам академика Сергея Глазьева и Bloomberg, из России вывели более одного триллиона долларов. Но им, видимо, всё мало. Где логика? Как связать предложения по снятию рестрикций с признанием того, что глобализация делит участников рынка на своих и чужих, а экспорт не должен быть самоцелью? Наверное, они, системные либералы, надеются на то, что со временем их опять признают своими.
Дмитрий Жвания
Текст опубликован на сайте «Родина на Неве» 17 июня 2022 года
