Общество цивилизованных кооператоров

Окончание.

Первая статья цикла «Что такое социализм? Немарксистская версия»;

Вторая статья цикла «Коммунизм – очень хрупкая структура»

Олег КЛИМЕНКО

От части – к целому

«Идея о том, что капитализм в нынешнем виде — это площадка, на которой каждый человек имеет равные экономические права, абсолютно глупа. Римская арена с технической точки зрения была ровной игровой площадкой. Однако с одной её стороны были львы с клыками, а с другой — безоружные христиане. Это не ровная площадка. Это бойня. Противостояние массы людей без капитала маленькой горстке богачей, наделённой колоссальными финансовыми ресурсами, это то же самое».

Луис Келсо

Как мы выяснили, «управляемые трудом» компании¹ разработали свои организационные принципы, позволяющие соединить «малое в большом» – разработать способы координации между достаточно автономными и самоуправляемыми подразделениями (чьи размеры соответствуют «числам Данбара») в рамках всей компании, не ущемляя интересы ни самой компании, ни подразделений. Очень важным здесь оказывается принцип субсидиарности, согласно которому задачи должны решаться на самом низком, малом или удалённом от центра уровне, на котором их решение возможно и эффективно.

Как уже говорилось ранее, характерным оказалось использование внутренних рынков и квази-рынков (“Hewlett-Packard”, “Semco”). Дело в том, что именно рынок способен обеспечить достаточно гибкую координацию. Но для того, чтобы рынок работал на интересы всего общества, необходимо дополнить его более эффективными способами координации между хозяйствующими субъектами, сделав их более взаимозависимыми. Одной «системы цен» недостаточно. Необходимо, чтобы участники рынка становились более прозрачными друг для друга и обменивались качественной информацией.

Исходя из теории игр, подобный способ координации, оставаясь формально рыночным, приобретает уже не конкурентный, а кооперативный характер. Рынок будет поставлен под общественный контроль. Когда Роберт Аксельрод, специалист по теории игр, исследовал «дилемму заключённого» в итерационном, повторяющемся сценарии, он пришёл к парадоксальному выводу о том, что эгоистические индивиды во имя своего эгоистического блага будут стремиться сотрудничать, кооперироваться. В выигрыше окажутся те, кто будут добрыми, прощающими и независтливыми.

Но как перенести саморегулирующиеся принципы малого сообщества, в котором работает «дилемма заключённого», на всё общество? В ситуации с тысячами и миллионами хозяйствующих субъектов без IT-технологий сделать это было бы невозможно. Именно IT-технологии позволяют увидеть, как ведут себя игроки – хозяйствующие субъекты. С помощью современных технологий, создавая прозрачность и эффективный информационный обмен, мы можем перенести регуляторные принципы малых сообществ на весь социум.

Большие надежды в связи с этим связаны с наработками американского экономиста российского происхождения Василия Леонтьева, разработавшего метод «затраты-выпуск» и британского кибернетика Стаффорда Бира, который занимался исследованием операций и выработал для организации управления свою «модель жизнеспособной системы» (VSM – Viable System Model).

Леонтьев предложил отслеживать связи между выпуском продукции в одной отрасли и затратами, расходованием продукции всех участвующих отраслей, необходимым для обеспечения этого выпуска. Это позволяет спрогнозировать развитие экономики, выявить и устранить предполагаемые перекосы, перераспределить ресурсы. Вот как описывал суть своего подхода сам Леонтьев: «Чтобы прогнозировать развитие экономики, нужен системный подход. Экономика каждой страны — это большая система, в которой много разных отраслей и каждая из них что-то производит – промышленную продукцию, услуги и так далее, которые передаются другим отраслям. Каждое звено, компонент системы может существовать только потому, что он получает что-то от других. Это как расписание поездов – откуда, куда, в какое время приезжают». Имея на руках информацию о потоках ресурсов, мы можем рассмотреть разные альтернативы использования ресурсов и составить «правильное расписание».

Бир, в свою очередь, пытался найти оптимальный баланс между самоорганизацией и автономией «на местах» и планированием развития системы «сверху». Он понимал, что ни полная автономия подразделений, ни излишняя централизация в принятии решений «сверху» не оптимальны. Ни то, ни другое не обеспечивает необходимого разнообразия и не позволяет справиться со всё возрастающей сложностью, что делает систему нежизнеспособной. Он понимал, что соотношение автономии и централизации должно динамично меняться, адаптироваться к ситуации.

Применение идей Бира предполагает размывание существующих прав собственности и, фактически, создание новых. Так, в критических случаях, когда сложившаяся ситуация может угрожать жизнеспособности и целостности системы, отдельный элемент системы может быть лишён своей автономии в целях выживания сообщества. Управление ситуацией может передано «наверх», более высокому уровню управления, который обладает большей информацией о состоянии системы «как целого» и способен мобилизовать ресурсы для её сохранения. Однако после выравнивания ситуации автономия должна быть возвращена. Таким образом, предложенные Биром принципы координации и управления позволяют задействовать положительные черты, имеющиеся в традиционных режимах собственности: государственном, коммунальном и частном.

Понимание идей Бира требует отдельного подробного объяснения и не входит в задачи данной статьи,² однако, интересно заметить, что эмпирически созданная структура управления Мондрагонской кооперативной корпорацией прекрасно описывается в рамках созданной Биром «модели жизнеспособной системы».

Итак, мы можем социализировать рынок, сделав «видимыми» потоки материальных и трудовых ресурсов как в натуральных показателях, так и в денежном выражении. Для этого нам придётся отказаться от коммерческой тайны, но не от рынка, не от свободного обмена. Игроки будут сами решать, что им делать, но при этом социум будет видеть, насколько корректно ведут себя отдельные участники и с помощью социального давления, порицания и даже бойкота принуждать их к «социально-приемлемому» поведению, соблюдению общественного интереса, регулируя их поведение.

При этом важно понимать, что «социально-приемлемое» поведение не предполагает принудительного равенства. Игроки, работающие лучше других, получающие выигрыш за счёт своих талантов, должны получать и большее вознаграждение. Однако очень важно, чтобы общество научилось улавливать ренту³ – то есть тот сверхдоход, который образовался за счёт благоприятных условий, в которых один хозяйствующий субъект оказался перед другим, и в котором нет труда данного конкретного субъекта. Такой подход позволяет оптимально использовать свободную волю и мотивацию отдельных игроков и координационные возможности социума, учесть «общественный интерес».

Издержки какого-либо игрока, решившего «потянуть одеяло на себя», получить выигрыш за счёт других, будут «запретительно велики». Они сделают невозможным дальнейшее ведение им бизнеса, что предупредит его и остальных участников от подобных попыток. В связи с этим полезно вспомнить замечательную мысль Василия Леонтьева: «Я увлекаюсь парусным спортом и, когда объясняю студентам, как функционирует экономика страны, сравниваю её с яхтой в море. Чтобы дела шли хорошо, нужен ветер, — это заинтересованность. Руль — государственное регулирование».

Я позволю себе поправить Леонтьева. Формальное принуждение в виде государственного регулирования должно быть заменено общественным регулированием. Когда гарантом выполнения правил, гарантом соблюдения «общественных интересов» будут выступать не отдельные контролирующие чиновники, а всё общество – это приведёт к созданию наиболее устойчивой и наименее коррумпированной системы.

Проблема в том, что само понятие «общественный интерес» – вещь не простая и трудно формализуемая. Никто не знает, к чему приведёт в итоге та или иная технология и инновация, то или иное нововведение. Полезно это обществу или нет. И тут мы снова возвращаемся к мысли Дугласа Норта о «необходимости децентрализовано принимать решения, что позволит обществу рассмотреть и исследовать несколько альтернативных способов решения, и выбрать лучший».

Именно обществу, а не государству! Формальное вмешательство со стороны «оседлого бандита, имеющего сравнительное преимущества на осуществление насилия» необходимо только в ситуации, когда чья-либо деятельность угрожает существованию и выживанию этого общества.

Создавая прозрачность и доступность информации, мы получаем и дополнительный бонус. Ведь, сделав доступным для обработки огромный массив количественной информации, мы можем создать эффективные организации по прогнозированию и планированию развития всей экономики в целом. Но, опять же, планирования не административно-командным способом, а на основе рекомендаций. Общество получит возможность отслеживать тенденции и загодя производить структурные перестройки экономики. Конечно, не всегда можно предсказать все изменения. Ибо скорость изменений в технологиях может опережать наши прогностические способности. Но тут всё зависит от нас. Кстати, современная нейробиология также подтверждает склонность людей к кооперации. Идея Ричарда Докинза об «эгоэстичном гене», оказалась, мягко говоря, несостоятельной.⁴

Эффект дохода

Говоря о социализме как об обществе, функционирующем на принципах самоуправления и самоорганизации, необходимо вспомнить о важнейшей системе институтов, которые, безусловно, необходимо реорганизовать. А именно, системе институтов, определяющих денежное обращение. Ведь деньги – это всего лишь социальная технология, и те правила и механизмы, на основе которых происходит денежная эмиссия, выдача и получение кредитных средств и, в целом, правила, по которым происходят инвестиции, и определяют тип общества. Если основные инвестиции осуществляются частными инвесторами – мы получаем частнособственнический капитализм, если инвестициями занимается наш «оседлый бандит» – мы получаем государственный капитализм. Но, если мы предполагаем организовать социализм как общество, основанное на самоуправлении и самоорганизации, на «добровольном сотрудничестве свободных индивидуальностей», наши денежные институты должны быть социализированы! В принятие решений по ключевым вопросам инвестирования должно быть вовлечено как можно большее число людей, что позволит упразднить коузовский «эффект дохода».⁵

Ведь упоминавшиеся выше компании (“Gore” и “Semco”) – явления не системные. Их возникновение зависело от воли их основателей. Их структура позволяет снять «эффект дохода» внутри компании, но они так и остаются некими анклавами самоорганизации и самоуправления в мире глобального капитала и вынуждены подчиняться правилам капитализма. Какие-то попытки сделать людей экономически равными, наделив их капиталом, предпринимал Луис Келсо, создатель системы ESOP. Более системной попыткой оказалась модель Мондрагона. И именно эти организационные принципы можно и нужно взять за основу при реорганизации денежных институтов.

Абсолютно ясно, что та парадигма, которая сейчас главенствует во всём мире, основанная на идее о центральном независимом банке как кредиторе последней инстанции, на частичном резервировании, etc., не позволяет обществу контролировать деньги – «кровь экономики» — в своих интересах. Ведь современные банки и биржи, будучи “for-profit” организациями, и являются теми “pulse maker”ами (задателями ритма), которые определяют тип общества – будет у нас в итоге капитализм или социализм. Нам необходимы другие денежные институты, другие подходы к осуществлению инвестиций. Институты “for-development” по типу “Caja Laboral Popular” в Мондрагоне или так называемого «кафе венчурных капиталистов» в компании “Hewlett-Packard”.

Собственно, и “Caja Laboral Popular”, и «кафе венчурных капиталистов» в «HP» – очень сложные комплексы институтов. Вот как описывает работу «кафе венчурных капиталистов» профессор Томас Малоун в своей книге «Труд в новом столетии»: «Любой представитель компании «HP», имеющий идею какого-либо проекта, может предложить её совету старших управляющих в так называемом кафе венчурных капиталистов. Этот совет функционирует как своего рода группа венчурного капитала, обеспечивающая финансирование тех проектов, которые она посчитает самыми перспективными. Описание одобренных проектов поступает в интранет, и любой человек, заинтересованный в данной работе, сообщает об этом руководителю проекта. Тот беседует со всеми кандидатами и создаёт специальную команду под проект.

Сочетание комбинаций специалистов может быть самым разным, непрерывно меняясь; реструктурировать же предприятие в целом необходимости нет. Хорошие идеи циркулируют по всей компании. Где бы в ней ни работали люди с нужной для проекта квалификацией, их обнаружат и пригласят. Служащие находят проекты, которые им подходят, даже если руководители не догадываются об интересах своих работников. А менеджеры через постоянную обратную связь получают информацию относительно того, какие проекты их работники считают самыми перспективными. Более того, если совет венчурных капиталистов убедится, что никто не заинтересован в выполнении утверждённого им проекта, придётся отменить принятое решение. В конце концов, если знающие люди не считают работу интересной, может, идея не так уж и хороша!»

Это наглядный пример синтеза компетентностей из разных уровней управления, позволяющий учесть разные горизонты видения.⁶

К вопросу о власти

Говоря о компетентностях, нельзя не затронуть и систему принятия политических решений. Почему-то, говоря о властных полномочиях, большинство «левых» практически единодушно говорят: «Вся власть – Советам!» Но давайте посмотрим на ситуацию критически. Как показала история, институт Советов – крайне нежизнеспособная система. Реальные Советы не существовали в истории сколько-нибудь значимое продолжительное время. Они либо гибли, либо вырождались.

Проблема Советов, как и демократии в целом – найти баланс между представительностью и компетентностью. Если посмотреть на современные устойчивые демократии (как бы хороши или плохи и даже лицемерны они ни были), все они прошли через стадию цензовой демократии – по имущественному, половому, расовому или образовательному признаку. Собственно, половое созревание того или иного индивидуума никак не гарантирует обретение им достаточных навыков для принятия политических решений. Да и болезнь Альцгеймера пока никто не отменял. Так почему для того, чтобы сесть за руль автомобиля, необходимо пройти медкомиссию и сдать «на права», а право голоса мы получаем автоматически?

Возможно, интересным механизмом, позволяющим оптимизировать проблему представительности и компетентности, будет механизм, использующий сочетание преимуществ демократии и меритократии. Посредством демократических процедур можно устанавливать компетентностный барьер, некий образовательный ценз, посредством которого можно «отфильтровывать» людей, которые и будут принимать властные решения, элиту. Таким образом, элита не избирается, а отбирается. Количество людей, которые будут принимать решения, не будет жёстко ограниченным. В элиту смогут попасть не избранные, а все, кто пройдёт установленный демократическим путём компетентностный ценз.

Кроме того, такая система не позволит этой меритократической элите «оторваться от народа». Ведь у народа в любом случае будет некий аварийный клапан – население, почувствовав, что власть от него «оторвалась», в любой момент может уменьшить компетентностный ценз до нуля. Собственно, для решения разных задач сам ценз может быть разным.

Образование и воспитание

Одним из важнейших институтов, определяющих тип общества, является школа. Ещё Отто фон Бисмарк, канцлер Германии, высказывал мысль о том, что войны выигрывает школьный учитель. Действительно, именно школа во многом формирует многие паттерны и поведенческие стереотипы, которым мы следуем всю жизнь, создаёт нашу идеологию. И для организации общества на началах самоорганизации и самоуправления насущно необходима смена образовательной парадигмы. Ведь нам нужны самостоятельные и, что немаловажно, договоропригодные люди.⁷

В этом направлении есть множество интересных, но фактически не востребованных наработок. Это и коммуны Антона Макаренко, и «коллективный способ обучения» Виталия Дьяченко, и школа “Luminar” Рикардо Семлера из ранее упоминавшейся бразильской компании “Semco”.⁸

Заключение

Итак, процесс перехода к социализму как обществу, основанному на самоуправлении и самоорганизации – процесс сложный, требующий изменения множества институтов. Для перехода к этой модели требуется реформа денежного обращения, налоговой системы,⁹ изменение отношения к интеллектуальной собственности, смена образовательной парадигмы, изменение структуры политической власти и ряду других вопросов, не затронутых в данной статье. Но «путь в тысячу ли начинается с первого шага». И на этом пути «нет ничего более практичного, чем хорошая теория».

Сведения об авторе:

Олег КЛИМЕНКО, научный сотрудник Института Биофизики Клетки РАН (городе Пущино Московской области)

Примечания

1. Дополнительную информацию по компаниям «Gore», «Hewlett-Packard», Мондрагонской кооперативной корпорации и др., а также разбор проблем, связанных с вопросами децентрализации и самоуправлением, можно найти в книге Томаса Малоуна «Труд в новом столетии».
2. Аналитический обзор, посвящённый предложениям по изменению процедур и принципов обмена информацией для создания саморегулируемой экономики на основе идей Бира, можно прочитать в статье Евгения Парфенова «Коммуникации в кооперативных системах».
3. Одной из центральных задач в процессе реорганизации общества на социалистических началах должно быть изменение налоговых принципов. Общество должно научиться улавливать ренту. Кроме того, полезно задействовать опыт ряда европейских стран, когда сами налогоплательщики администрируют налоги и частично определяют, куда они должны направляться.
4. Для получения дополнительной информации по этой теме можно посмотреть, например, «Принцип человечности. Почему мы по своей природе склонны к кооперации» Иоахима Бауэра.
5. Кстати, бесплатное доступное образование – это тоже часть преодоления «эффекта дохода».
6. Говоря о власти, нельзя не вспомнить о системе социальных лифтов. Многие люди, ностальгирующие по СССР, говорят о том, что в СССР они прекрасно работали. Да, это так. Но проблема – не в этом. Сама постановка вопроса – неправильная и неверная. Если мы говорим о социализме как об обществе, где свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех, то это общество должно быть неиерархичным, децентрализованным, горизонтальным. Выражаясь образно, это малоэтажная конструкция. В ней человек должен быть важен на своём месте. Ему не нужно подниматься «наверх». Так что, при социализме можно обойтись и без лифтов – в двух- или трёхэтажной постройке по этажам можно путешествовать и пешком.
7. Проблема договоропригодности интересно рассмотрена в книге Александра Долгина «Как нам стать договоропригодными, или Практическое руководство по коллективным действиям». Хотя и в ней есть много необоснованных и сырых вещей. Но будем считать её «первой ласточкой».
8. С дополнительной информацией по вопросу образования можно ознакомиться в статье Евгения Парфёнова «Образование 2.0». Хотя, стоит признать, что не со всеми выводам Парфёнова, особенно в практической части, можно согласиться.
9. Одной из центральных задач в процессе реформирования, нацеленного на создание общества, где свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех, является изменение налоговых принципов. Для создания эффективной экономики необходим переход к рентоориентированной модели налогообложения. Кроме того, полезно задействовать опыт ряда европейских стран, когда сами налогоплательщики администрируют налоги и частично определяют, куда они должны направляться.