Статья «Тёмное вино» (с сокращениями)
I
В русской политической жизни, в русской государственности скрыто тёмное иррациональное начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма, оно не поддаётся никаким рациональным объяснениям. Действие этого иррационального начала создаёт непредвиденное и неожиданное в нашей политике, превращает нашу историю в фантастику, в неправдоподобный роман. Что в основе нашей государственной политики лежат не государственный разум и смысл, а нечто иррациональное и фантастическое, — это особенно остро чувствуется в последнее время.
Трудно даже сказать, что сейчас происходит планомерная реакция. Это — не реакция, а опьянённое разложение. Даже сколько-нибудь осмысленные реакционеры против того, что происходит.
Иррациональное начало всё перемешивает и создаёт самые фантастические соотношения. <…> Настоящий консерватизм, настоящая церковность содрогаются от власти тёмной стихии над русским государством и русской церковью. <…>
Тяжело было смотреть верующему православному на рабскую зависимость церковной политики от посторонних влияний, чуждых внутренней святыне церкви. <…>
Государство в опасности — это вызывает в нас патриотическую тревогу. Но и церковь в опасности. Это вызывает тревогу религиозную. Положение России небывало трагическое.
Разумный, культурный консерватизм бессилен в России, не им вдохновляется русская власть. И только беспредельная приспособляемость русской бюрократии, её рабья готовность служить чему угодно может ладить с тёмными влияниями.
Она должна одолеть не только внешнего врага, но и внутреннее тёмное начало. Трудно даже сказать, что сейчас происходит планомерная реакция. Это — не реакция, а опьянённое разложение. Даже сколько-нибудь осмысленные реакционеры против того, что происходит. Правые всё-таки могут признавать государственный разум, овладение тёмными стихиями. <…>
Разумный, культурный консерватизм бессилен в России, не им вдохновляется русская власть. И только беспредельная приспособляемость русской бюрократии, её рабья готовность служить чему угодно может ладить с тёмными влияниями. Русская бюрократия есть корректив русской тёмной иррациональности, её рассудочно-деловое дополнение, без которого эта русская стихия окончательно бы погибла. Бюрократия умеряет иррациональное начало и, приспособляясь к тёмной стихии, устраивает для неё дела мира сего. И у нас фактически сочетается сухой, рассудочный петроградский бюрократизм со скрывающейся за властью тёмной, иррациональной, пьяной силой.
II
Самое правое, консервативное направление может защищать известный тип культуры. В самом консервативном типе культуры тёмная стихия проходит через работу и преодоление человеческого духа и сознания. Но в России почти нет такого культурного консерватизма. Русская реакция по существу всегда враждебна всякой культуре, всякому сознанию, всякой духовности, за ней всегда стоит что-то тёмно-стихийное, хаотическое, дикое, пьяное. Реакция всегда у нас есть оргия, лишь внешне прикрытая бюрократией, одетой в европейские сюртуки и фраки.
Русская реакция по существу всегда враждебна всякой культуре, всякому сознанию, всякой духовности, за ней всегда стоит что-то тёмно-стихийное, хаотическое, дикое, пьяное.
В России есть трагическое столкновение культуры с тёмной стихией. В русской земле, в русском народе есть тёмная, в дурном смысле иррациональная, непросветленная и не поддающаяся просветлению стихия. Как бы далеко ни заходило просветление и подчинение культуре русской земли, всегда остаётся осадок, с которым ничего нельзя поделать. <…>
В этой стихии есть тёмное вино, есть что-то пьянящее и оргийное, и кто отведал этого вина, тому трудно уйти из атмосферы, им создаваемой. <…>
В русской земле, в русском народе есть тёмная, в дурном смысле иррациональная, непросветленная и не поддающаяся просветлению стихия.
Эта тёмная русская стихия реакционна в самом глубоком смысле слова. В ней есть вечные мистические реакции против всякой культуры, против личного начала, против прав и достоинства личности, против всяких ценностей. Эта погружённость в стихию русской земли, эта опьянённость стихией, оргийное еёпереживание не совместимы ни с какой культурой ценностей, ни с каким самосознанием личности. Тут антагонизм непримиримый. Всякое идеализирование природно-стихийной народной мистики враждебно культуре и развитию. Это реакционное идеализирование нередко у нас принимает форму упоённости русским бытом, теплом самой русской грязи и сопровождается враждой ко всякому восхождению. <…> Тёмная иррациональность в низах народной жизни соблазняет и засасывает вершину. Старая Россия проваливается в бездну. Но Россия новая, грядущая имеет связь с другими, глубокими началами народной жизни, с душой России, и потому Россия не может погибнуть.
III
Для России представляет большую опасность увлечение органически-народными идеалами, идеализацией старой русской стихийности, старого русского уклада народной жизни, упоённого натуральными свойствами русского характера. Такая идеализация имеет фатальный уклон в сторону реакционного мракобесия. Мистике народной стихии должна быть противопоставлена мистика духа, проходящего через культуру. Пьяной и тёмной дикости в России должна быть противопоставлена воля к культуре, к самодисциплине, к оформлению стихии мужественным сознанием. Мистика должна войти в глубь духа, как то и было у всех великих мистиков. В русской стихии есть вражда к культуре. И вражда эта получила у нас разные формы идеологических оправданий. Эти идеологические оправдания часто бывали фальшивыми. Но одно верно. Подлинно есть в русском духе устремленность к крайнему и предельному. А путь культуры — средний путь. И для судьбы России самый жизненный вопрос — сумеет ли она себя дисциплинировать для культуры, сохранив все своё своеобразие, всю независимость своего духа.
Всякое идеализирование природно-стихийной народной мистики враждебно культуре и развитию. Это реакционное идеализирование нередко у нас принимает форму упоённости русским бытом, теплом самой русской грязи и сопровождается враждой ко всякому восхождению.
Не изойдёт ли Россия в природно-народном дионисическом опьянении, в слишком позднем и потому гибельном для неё язычестве? То, что совершается сейчас в русской реакции, есть пьяное язычество, пьяная оргия, дошедшая до вершины. <…> У русского есть тёмное вино, которого нельзя лишить его никакими внешними мерами и реформами. Чтобы народ русский перестал опьяняться этим вином, необходимо духовное возрождение народа в самых корнях его жизни, нужна духовная трезвость, через которую только и заслуживается новое вино. У нас же продолжают опьянять себя старым вином, перебродившим и перекисшим.
Мистике народной стихии должна быть противопоставлена мистика духа, проходящего через культуру. Пьяной и тёмной дикости в России должна быть противопоставлена воля к культуре, к самодисциплине, к оформлению стихии мужественным сознанием.
Старая Россия и должна опьянять себя в час разложения и исторической кончины. Старая жизнь не легко уступает место жизни новой. Тот мрак душевный, тот ужас, который охватывает силу отходящую и разлагающуюся, но не способную к жертве и отречению, ищет опьянения, дающего иллюзию высшей жизни. Так кончина старой исторической силы застигает её в момент оргии. И история окружает этот конец фантастикой. Вырождается и приходит к концу какое-то тёмное начало в русской стихии, которая вечно грозила погромом ценностей, угашением духа. И была какая-то ниточка, соединяющая тьму на вершине русской жизни с тьмой в её низинах.
Вершина рушится, почва из-под неё уходит, никакая существенная сила уже не поддерживает её. Но внизу всё ещё есть тёмная стихия, упивающаяся тёмным вином, на которую пытается опереться вершина. Стихия эта давно уже не преобладает в народной жизни, но она всё ещё способна выставлять своих самозванцев, которые придают нашей церковной и государственной жизни темно-иррациональный характер, не просветимый никаким светом. На это нужно смотреть глубже и серьёзнее, чем принято смотреть, ибо знаменательно это и не случайно для России. И для борьбы с внутренней тьмой необходима мобилизация всего духа, избравшего путь света.
Читайте также:
Николай БЕРДЯЕВ: «Будущее принадлежит синдикалистскому типу общества»
