Ника ДУБРОВСКАЯ. Жижек в Берлине

Берлинский институт Культурных программ провёл семинар с участием «словенской тройки»:  Славоя Жижека (Slavoj Žižek), Алёнки Жупанчич (Alenka Zupančič) и Младена Долара (Mladen Dolar). После окончания семинара Славой Жижек в рамках программы Гегелевских чтений прочёл отдельную лекцию в Берлинском свободном университете. Несмотря на довольно специальную тему семинара, касающуюся определённых аспектов философии Гегеля, мест в зале не хватало. Слушатели начали заполнять аудиторию за 2 часа до лекции, а многие так и не смогли попасть. На лекцию в Свободном университете нужно было записываться за несколько недель.

Славой Жижек — абсолютная звезда социальных наук, его книги продаются огромными тиражами, и, кажется, что он способен собрать аудиторию почти любого размера. К нему предъявляют много претензий: некоторые считают его радикалом, призывающим к сталинским репрессиям и восстановлению ГУЛАГа, другие — поверхностным клоуном, не способным заниматься серьёзной философией и развлекающим слушателей шутками и историями из массовой культуры, а кто-то видит в Жижеке идеологического лидера, способного изменить общественное мнение.

Арон Берг, американский поэт, готовящий курс для Берлинского открытого университета с аналогичной лекции Жижека темой «Прочитать Маркса через Гегеля», с которым мы ходили на лекцию, сказал: «Я думаю, что это замечательно! Благодаря Жижеку философией интересуются очень много людей. Ведь всё началось с Сократа, который и ввёл принцип логики, доступный всем гражданам полиса, в отличие от поэтики, которой наделены только избранные граждане – поэты».

Хороший преподаватель

Лекции посещала очень разношёрстная публика — художники, философы, политические активисты, хипстеры, интересующиеся новостями культуры пожилые дамы, профессиональная академическая элита. Большинство подтягивалось к окончанию дня на завершающую лекцию Жижека. Я ходила на все лекции, и мне было очень сложно. Это очень сложно — слушать лекции о философии Гегеля! Особенно непросто было слушать лекции двух товарищей Жижека — Алёнки Жупанчич и Младена Долара. Последний не только говорит по-английски с акцентом, читает по бумажке, но и забывает придвинуть к себе микрофон и, главное, создаётся ощущение, что он разговаривает сам с собой. Почти на все вопросы, которые ему задавали после лекции, Долар отвечал: «Это слишком сложная тема. Нам потребуется целая лекция, чтобы рассмотреть этот вопрос в деталях».

Главное отличие Славоя Жижека в том, что он — хороший педагог и, как следствие, прекрасный оратор. Жижек способен вживую разговаривать с залом, реагировать на смешки, вздохи, гнев или одобрение. Энергии у Жижека — как у модного диджея. Он постоянно сам себя перебивает, так много он хочет сказать, размахивает руками, предупреждает: «Вот-вот, сейчас скажу самое главное!», «Подхожу к важнейшему месту!», «Ну, вы думаете, что это сложно? А я вам сейчас такой пример приведу, что вы, конечно, всё поймете!», «Да-да, я знаю, что долго говорю. Но это же просто невероятной красоты проблема. Нам необходимо это прочувствовать». Мне показалось, что  в институте, куда его пригласили, академическая часть аудитории относилась к Жижеку, если не враждебно, то насмешливо.

Первый вопрос после его лекции, ему задал директор института. Он спросил Жижека об использованным им в лекции примере из квантовой физики. Вопрос директора не касался сути лекции Жижека, но указывал на неточность в физической терминологии, мол, заловили Жижека на месте преступления, теперь-то все увидят какой он троечник, как он говорит о том, о чём не имеет ни малейшего понятия! Претензии одетый с иголочки профессор высказал с ядовитой вежливостью немецкого аристократа, обращаясь к потному словенскому мужику в обвислой майке.

Засопев и шумно вытерев нос, Жижек поправил майку и ответил: «Вероятно, Вы, профессор, понимаете значительно больше меня в квантовой физике, но мне этот конкретный пример кажется увлекательнейшим, хорошо иллюстрирующим очень важную философскую проблему». Очень часто возникало ощущение, что Жижек оправдывается. Он мне напомнил американского детского автора — Доктора Сьюза.

Сьюз стал классиком детской литературы не благодаря, а вопреки консенсусу среди знатоков и профессионалов. Его книги продавались миллионными тиражами.  Дети обожали Доктора Сьюза. В то же время довольно долго американские библиотеки отказывались ставить на полки «Кота в Шляпе» как книгу двусмысленную и даже неприличную («кот — нахал, хам» и «куда ушла эта мама, почему оставила детей одних?»). Если бы не рыночный (в данном случае слово «рыночный» следует понимать как «народный») успех, у американской литературы не было бы своего Корнея Чуковского.

Абстракция и конкретика

Постоянно снабжая абстрактные философские построения конкретными примерами, Жижек на ходу переводил суть разговора с языка доступного пониманию профессионалов на язык доступный неподготовленной аудитории. Он тщательно следил за тем, чтобы все мы, сидящие в зале, чувствовали себя включёнными, не теряли нить разговора.

Объясняя закон отрицания отрицания, он привёл пример, как с помощью диалектики Гегеля понимать классовую борьбу: «Пролетариат против буржуазии — это когда победил пролетариат и уничтожил буржуазию? Грубейшая ошибка и полное отсутствие диалектики! Пролетариат, в случае реальной победы, должен исчезнуть вместе с буржуазией согласно диалектической логике».

Критикует Жижек и самого Гегеля, объявляя, что Гегель и сам-то был недостаточно гегельянцем.

На лекциях Жижека появляется ощущение, которое описывал Борхес, когда объяснял, почему он любит читать: «это ощущение, что на каждой странице тебя ожидают невероятные новости». Каждый может быть задет, представления о чём угодно могут быть опровергнуты. Я видела, как кто-то в зале по-настоящему сердится, кто-то «ржёт-не-может», кто-то расстроился, а кто-то затаил злобу.

Жижек способен перекидывать мостик между сложными абстрактными теоретическими вопросами и реальной жизнью. В качестве примеров гегелевской тотальности были взяты революции в Ливии и в Бахрейне, и сразу же зал оживился. Я видела, что многие не согласились с его мнением, но большинство просто почувствовали себя в контексте событий, сумели зацепиться и прожить абстрактные философские проблемы, как собственные, которые могут повлиять на их отношения к событиям, которые разворачиваются прямо сейчас.

Зачем заниматься философией

После лекции Жижека обступили слушатели. При том, что Жижек был явно усталым, он доброжелательно и на равных общался с аудиторией. Внимательно выслушивал вопросы, в том числе от экзальтированных старушек и модных хипстеров, и старался отвечать максимально серьёзно. Среди прочих к Жижеку подошла строгая японская девушка невероятной красоты и с довольно суровым выражением лица спросила: «А почему вы считаете, что философия должна быть популярной? Зачем нужны все эти примеры из поп-культуры? Не лучше ли, чтобы философия оставалась в руках экспертов, которые реально понимают, зачем и что нужно?». Жижек так же серьёзно ей ответил, что образование — это не способность квалифицированно отвечать на поставленные другими вопросы, а умение самостоятельно формулировать собственные вопросы. Он сказал, что образование — это не специальность, не зона экспертизы, в рамках которой ты можешь быть полезным и применимым.

«Вот нам сейчас говорят: «Ой, случилась революция в Египте, ну давайте позовём экспертов, пусть они там всё пофиксят!». Нам говорят: «Мы слишком много денег и времени тратим на абстрактные вопросы и никому не нужные профессии. Давайте заменим все эти бессмысленные департаменты философии, искусства и гуманитарных наук на образование нужное и полезное — от инженерного до бухгалтерского учёта».

И ведь закрывают, закрывают факультеты. В Англии закрыли в прошлом году.

Или нам кричат: «Зачем вы тут сидите, лясы точите? В Африке дети голодают! Давайте все вместе соберёмся и пойдем их спасать, а потом уже, когда дети будут сыты, мы разберёмся со всеми этими теориями про социализм и коммунизм!». Нет, так не бывает! Не бывает так: сначала сделаем, а потом подумаем! Именно события в арабском мире сейчас доказывают, что нам нужна теория. Вот скинули диктатора? А что дальше делать? Нет никакой работающей, принятой массами теории».