Руслан КОСТЮК, доктор исторических наук, профессор факультета международных отношений СПбГУ
Что знает обычный россиянин о Нидерландах? Наверное, наслышан о мельницах, тюльпанах, свободных нравах, высококлассном уровне местного футбола и либеральном режиме продажи марихуаны (последние два тезиса, правда, сегодня не выглядят бесспорными…). Но помимо сказанного, маленькое по территории и населению королевство имеет, действительно, немало козырей, о которых стоит непременно упомянуть.
Преуспевающее королевство
Нидерланды представляют на сегодня 17-ю по размеру экономику в мире и пятую в Европейском Союзе. Если взять все страны-члены ЕС, то лишь в малюсеньком Люксембурге уровень ВВП на душу населения выше, чем в Голландии. Средний голландец зарабатывает в месяц (правда, с учётом высоких налогов) сумму, эквивалентную 110 тысячам рублей. В западноевропейском королевстве – один из самых небольших уровней безработицы в рамках Евросоюза; он составляет всего 5,3% трудоспособного населения. Ещё в 2010-2011 годах годовая инфляция составляла там всего процент.
По индексу человеческого развития страна входит в десятку самых процветающих стран планеты. В Нидерландах действует одна из самых развитых систем социального обеспечения. Нидерланды известны во всём мире своей газовой и нефтеперерабатывающей промышленностью, чёрной и цветной металлургией, электронной и химической отраслями. Голландия снискала авторитет продукции своего сельского хозяйства, судостроения и автомобилестроения, электроники. По уровню инженерии Нидерланды – в числе признанных лидеров. Имена таких брендов, как «Шелл», «Хайнекен», «Филипс» известны далеко за пределами Королевства Нидерланды.
В общем, если подходить с точки зрения рыночной логики – живи и радуйся. И ведь действительно, нидерландская экономика вполне конкурентоспособна по европейским меркам, нынешний финансовый кризис не поставил под вопрос её жизнеспособность, даже с учётом вполне высокого (62,2%) уровня общественного долга в ВВП королевства. Но всё же со стороны социальное и экономическое развитие Голландии не дают возможности сделать вывод о недовольстве населения политикой властей. А вот состоявшиеся 12 сентября выборы в нижнюю (Вторую) палату голландского парламента – Генеральных Штатов – как раз и показали, что степень недовольства нидерландцев политикой либерально-консервативной коалиции весьма высока.
Мутация справа
И дело не только в проявляющемся в странах ЕС все последние годы настрое электората наказать правящие партии. Да, и такой мотив, вероятно, имел место применительно к состоявшимся на днях законодательных выборам. Но он всё же не был основным. Без сомнения, Нидерланды не относятся к той группе стран, которые всерьёз страдают от нынешней фазы кризиса. Но и голландцы несут, в той или иной степени, социальные потери. При правоцентристском кабинете Марка Рютте в чести была политика «строгой экономии». Во имя обуздания дефицита общественного бюджета и инфляции (впрочем, она всё же поднялась, и в текущем году достигает уже отметки в 2,5%) правительство последовательно сокращало расходы на здравоохранение, образование и социальные услуги. В несколько раз были повышены расценки на социальное (государственное) жильё, а им в Голландии пользуется добрая половина населения. Не встретило энтузиазма в обществе и решение правительства о повышении пенсионного возраста. Работать до 65-67 лет далеко не все жители протестантского королевства сильно стремятся. Как на грех для властей, в прошлом году обанкротился крупнейший пенсионный фонд, в результате чего не менее ста тысяч человек почти потеряли свои накопления. Конечно, правящие партии в данном случае не виноваты, но как говорят: одно к одному; для них, разумеется, этот конфуз оказался не на руку.
Но даже с учётом того, что голландцев обычно причисляют к нации европеистов и либертарианцев, постоянные социальные сокращения «во имя Европы» должны были когда-то надоесть хотя бы части общества. Даже в правом лагере политика строгости была принята не всеми. Поэтому весной либерал-консервативный кабинет М. Рютте утратил доверие в парламенте – правопопулистская Партия свободы отказалась поддерживать экономический курс правительства меньшинства, и в стране были объявлены досрочные выборы. Итоги голосования 12 сентября противоречивы. Безусловно, в Нидерландах имеется солидная буржуазная прослойка, вполне довольная тем, как идут дела. Но если во второй половине ХХ века голландская буржуазия прежде всего отдавала голоса христианским демократам, которые на протяжении многих десятилетий были первой по влиянию политической силой королевства, то сегодня ситуация поменялась.
Партия «Христианско-демократический призыв» (ХДП), до настоящего времени входившая в правительственную коалицию, продолжила своё электоральное падение, лишившись восемь мандатов и превратившись лишь в пятую по влиянию парламентскую фракцию. Понесла существенные потери и Партия свободы, сократив своё присутствие во Второй палате парламента с 24 до 15 депутатов. Зато праволиберальная Народная партия за свободу и демократию (НПСД), ведомая М. Рютте, заняла первое место с 41-м мандатом в 150-местной нижней палате Генеральных штатов. Именно НПСД стоит за реализацией курса «жёсткой экономии», выступает за новые сокращения госраходов на 24 млрд евро и следование курсу на сотрудничество с Германией в вопросах вывода ЕС из кризиса. Как видим, сторонников подобного праволиберального подхода в современной Голландии не так уж мало. М. Рютте после голосования поспешил заявить о том, что «итоги выборов – это высшее поощрение по повестке дня, которую мы защищали, чтобы вывести эту страну из кризиса». Но всё же, при этом в целом правый фланг нидерландской политики потерял и в голосах, и в мандатах, а значит – чисто правое правительство большинства уже не возможно.
Успех левого Самсона
Эксперты, в частности голландский политолог Пауль Шеффер, считают, что после 12 сентября «наиболее вероятным выглядит вариант создания правительства из либералов и лейбористов». Дело в том, что социал-демократическая Партия труда (ПТ) неожиданно стала вторым победителем парламентских выборов, сумев увеличить своё представительство во Второй палате законодательного органа с 30 до 38 мандатов. О неожиданности здесь уместно сказать потому, что ещё несколько месяцев назад рейтинг ПТ был гораздо ниже отметки в 20%. Лейбористам пришлось приложить максимальные усилия в период кампании, мобилизовать группы поддержки и профсоюзных активистов. Отчасти спасло ПТ и то обстоятельство, что в марте новым лидером партии был избран руководитель парламентской фракции трудовиков 40-летний Дидерик Самсон, специалист в области ядерной физики. Он известен в Голландии как убеждённый сторонник защиты окружающей среды, и в итоге ему удалось добиться перетягивания большей части электората партии «Зелёные левые» в сторону ПТ. «Зелёные левые» вообще провели лишь четырёх депутатов (на выборах в 2010 года у них было 10 парламентариев), а ПТ не только сохранила прежние позиции, но и расширила парламентское представительство.
Но, конечно же, электоральному успеху ПТ способствовала и атакующая манера ведения предвыборной кампании. Помимо личной харизмы партийного лидера, ПТ достаточно жёстко обличала социальную политику действующего кабинета, требовала в ходе предвыборной кампании поднять до 60% ставку налогов для наиболее богатой страты общества и отказаться от одиозных решений по закрытию ряда медицинских объектов и сокращению субсидирования учебных заведений. Правда, если ПТ всё-таки войдёт в правительство с правыми либералами и, возможно, с социал-либеральной партией «Демократы-66», получившей в среду 12 депутатских мандатов (а сам Д. Самсон после оглашения результатов сказал, что «мы готовы участвовать в создании дееспособного правительства»), о многих социальных лозунгах придётся забыть. И достигнутое увеличение популярности лейбористов может весьма быстро улетучиться. В конце концов, недавний опыт как раз об этом и говорит. На выборах 2010 г. лейбористы понесли существенные потери после того, как в течение нескольких лет поработали в правительстве в качестве младшего партнёра ХДП. Но ведь и в нынешних условиях трудовикам не быть старшим партнёром!
В ходе предвыборной кампании ПТ пришлось весьма отчаянно бороться с левопопулистской Социалистической партией (СП). С весны и вплоть до начала сентября опросы показывали, что по уровню популярности СП стоит выше ПТ и, более того, претендует на общее первое место. Вероятно, в конечном счёте прагматичные голландцы испугались возможной победы «помидоров» (так в Нидерландах нередко называют социалистов: красный помидор – один из символов партии), и за считанные дни лейбористы заметно перегнали своих основных соперников на левом фланге. Тем не менее, СП утвердилась в качестве второй по влиянию левой партии Голландии с 15-ю мандатами и отныне делит третье место на «политической лестнице» с Партией свободы. Разумеется, социалисты гораздо более жёстко в ходе кампании критиковали ход европейской интеграции, осуждали социально-экономическую политику властей, чем ПТ. Соцпартия ставила вопрос об общественном контроле над банковской системой. Лидер СП Эмиль Рёмер, в прошлом учитель, заявлял о том, что главный вопрос выборов состоит в том, будут ли Нидерланды после 12 сентября по-прежнему либеральным государством, или же итоги выборов приведут к его социальной переориентации. Надо полагать, Нидерланды останутся в либеральной парадигме. Но как правильно отметил Э. Рёмер сразу после оглашения итогов выборов, «продолжение прежней политики строгости, при том с соучастием Партии труда, лишь откладывает на будущее прорыв социалистов…. Чем дальше, тем больше голландцев будут разочаровываться в политике традиционных партий». Выборы 12 сентября не привели к радикальному изменению в соотношении сил между левой и правой частями политического спектра в королевстве, но они показали, что в условиях кризиса может происходить серьёзнейшая мутация и перераспределение предпочтений внутри ведущих политических лагерей.
