Дмитрий ЖВАНИЯ
Ровно через 80 лет после «великой забастовки» 1936 года Франция бурлит вновь. Движение против неолиберальной реформы трудового законодательства, охватывая разные слои населения, набирает обороты, приобретая всё более радикальный характер. Застрельщики этого движения — профсоюзы.
Бодрствующие профсоюзы
«Ещё вчера о движении “Неспящих” можно было иронично говорить, что это пёстрая тусовка студентов, богемы, имеющего привилегии и свободное время среднего класса, обеспокоенного кризисом и т.п. Сегодня в их борьбу включилось большинство французских рабочих союзов, т.е. произошла политическая мобилизация пролетариата», — записал на своей странице в социальной сети левый публицист Алексей Цветков. Видимо, он следил только за тем, что происходило на парижской Площади Республики, где левая молодёжь организовала протестный лагерь. Французский рабочий класс «включился» не сегодня. Он то и начал кампанию протеста против закона «О труде», а не неспящая молодёжь.
Судя по информации, которая приходит из Франции, реальность далека от маркузеанской схемы, где молодёжь играет роль «малого мотора» революции, приводящего в движение массы. Изначально за акциями протеста против закона «О труде», как в Париже, так и в провинции, стояли семь профсоюзов: Всеобщая конфедерация труда (CGT), «Рабочая сила» (FO), Единая федерация профсоюзов (FSU), «Взаимопомощь», Национальный союз студентов Франции (UNEF), Национальный союз лицеистов (UNL) и Независимая демократическая организация лицеистов (FIDL).
Первая манифестация против трудовой реформы прошла во Франции 9 марта. Она собрала, по самым скромным подсчётам, более двухсот тысяч человек. А вот уже 24 марта, когда проект реформы трудового законодательства рассматривал Совет министров, около пяти тысяч лицеистов вышли на улицы Парижа, чтобы выразить протест против этой реформы, неся транспаранты с надписями: «Ночь для того чтобы целоваться, а не работать». К шествию присоединились рабочие. Всё было мирно, пока анархисты не начали швырять в полицию различные предметы и громить витрины банков.
Вчера было рано, а завтра будет поздно выдвигать реального кандидата, который бы дал бой как либеральным левым, правым либералам, так и крайне правым популистам.
«Демонстрация школьников и студентов против законопроекта “О труде”, начавшаяся во второй половине дня в Париже, вылилась в массовые беспорядки и столкновения демонстрантов с полицией. Сожжены два автомобиля. Полиция задержала 15 участников шествия. Полиция специального назначения (CRS) применила слезоточивый газ, чтобы разогнать молодых людей, некоторые из которых были в масках », — сообщал сайт правой газеты «Фигаро» 24 марта.
Похожие акции проходили в Нанте, собирая каждый раз от восьми до шести тысяч человек. Но сообщений о стычках демонстрантов с полицией не было.
31 марта парижская демонстрация от площади Италии до площади Нации собрала под проливным дождём, по данным префектуры, 26-28 тысяч человек. В Бордо на улицы вышло от 10 до 30 тысяч человек, в Тулузе — от 20 до 100 тысяч, в Лионе — от 15 000 до 30 000, в Марселе разброс оценок — от 11 до 120 тысяч человек.
Кто ночью стоит на ногах
Движение Nuit debout («Ночь на ногах» или «Ночное стояние») родилось в Париже 31 марта. Его участники разбили лагерь на Площади Республики, где по традиции проходят все крупные митинги и манифестации. Нечто подобное мы видели в мае и июне 2011 года в Мадриде и Барселоне (indignados — рассерженные, возмущённые), летом 2011 года в Израиле, в сентябре-октябре 2011 года в Нью-Йорке (Occupy Wall Street) и даже в Москве летом 2012 года («Оккупай Абай»).
«Неспящие стоя» на площади Республики воспроизвели практики испанских возмущённых и нью-йоркских «оккупантов». «Люди собираются каждый день, меньше пары сотен днём на площади не остаётся, хотя ночью, да, народа меньше. В шесть часов каждого вечера у нас начинается большое собрание, к этому времени подтягиваются люди, объединяются в маленькие группы и дискутируют, — рассказывала одна из участниц Nuit Debout. — Они посылают представителей в комитеты. Их много — комитет по социальным сетям, комитет прямого действия, комитет сельского хозяйства и так далее. Все комитеты обладают одинаковой властью, и внутри них выбираются каждый раз заново делегаты, которые затем участвуют в межкомитетском совете. Каждый раз это разные люди. Идея в том, чтобы организация сохраняла горизонтальную структуру».
«Самая важная вещь — это то, что люди приходят сюда без партийных идеологий, без партбилета. Большинство из нас не имеет никакого отношения к традиционной французской политической борьбе. Но даже те, кто приходят к нам из политических партий, соглашаются с тем, что здесь об этом не говорят, здесь это не афишируют. Такое правило установлено, чтобы не допустить использования нашего движения в чьих-либо политических интересах, — поведал другой участник «Ночного стояния». — Сейчас для нас наступает новый этап. После всеобщего протеста мы начинаем что-то предлагать сами, что-то созидать. На первый взгляд, это очень впечатляет, это напоминает всеобщий хаос, какой-то базар. Но это “организованный базар”, если так можно выразиться. Мы начинаем создавать комиссии, назначать ответственных за организацию, которые регулярно меняются, чтобы не допустить никакого лидерства. Они помогают распространять информацию. Есть Народная ассамблея, в ходе которой каждый может высказаться, и Генеральная ассамблея, на которой все голосуют».
Что касается социального состава Nuit Debout, то его, как и все движения такого толка, наполняет молодёжь из среднего класса.
«Когда мы согласны, мы аплодируем вот так: поднимаем руки и трясем ими, чтобы не производить шума. Когда мы не согласны, то мы скрещиваем руки над головой, кисти сжаты в кулак. Если кто-то говорит слишком долго, то мы начинаем делать круги руками, типа, закругляйся», — объясняет один из активистов Nuit debout. Словом, всё это мы уже видели в Мадриде, Нью-Йорке, Москве.
«Ночь на ногах» заявляет о себе как о внепартийном движении, однако, судя по тем практикам, которые оно применяет, понятно, заправляют им крайне левые. На площади Республики можно выступать только с левыми речами. Правым, националистам и католикам слова не дают. «С нашей открытой трибуны иногда пытаются толкать довольно националистические речи, и с этим приходится бороться, потому что мы занимаем левую, социалистическую позицию, — признаёт участница «Ночного стояния», которая отвечает за коммуникацию движения с прессой. — И, даже несмотря на то, что мы не партия и у нас нет своей внятной программы, это всё равно очень важно — мы все от совсем юных участников до публичных интеллектуалов разделяем левые идеи». По её словам, «Ночь на ногах» хочет наладить диалог с иммигрантскими пригородами, считая, что у участников протеста против закона «О труде» и иммигрантов общие интересы.
Что касается социального состава Nuit Debout, то его, как и все движения такого толка, наполняет молодёжь из среднего класса. «В Париже на Площади Республики собралось много людей, в отношении которых можно использовать слово “привилегированный”. Да, тут не самые бедные люди, у большинства есть образование. Но мы активно стараемся привлекать самых разных людей — беженцев, бездомных, пенсионеров, — и всем им даётся возможность высказаться», — сообщила участница Nuit Debout. О рабочих — ни слова. Что странно, учитывая, что реформа трудового законодательства касается прежде всего их. Интересно также было бы узнать, какие планы вынашивает сельскохозяйственная комиссия Nuit Debout.
Лагеря, подобные тому, что появился на парижской Площади Республики, есть и в других городах Франции. Они шумны. В них весело и молодёжно. Они привлекают внимание прессы и левых интеллектуалов, которые приходят в большое возбуждение, когда в воздухе появляются бодрящие ароматы 1968 года.
Однако не «Ночное стояние» разбудило французский рабочий класс. Скорее наоборот: именно мобилизация профсоюзов способствовала политизации молодёжи. Не будем забывать, что 31 марта не только появился лагерь на площади Республики, но и прошла общенациональная забастовка.
«В день общенациональной забастовки 31 марта во Франции наблюдались значительные перебои в работе общественного транспорта. По данным дирекции Национального общества железных дорог SNCF, забастовку объявили почти 25% сотрудников. В парижском регионе и в провинции движение поездов обеспечено лишь наполовину. В столичном метро — на три четверти. В парижском аэропорту Орли отменено 20% рейсов, в Марселе — треть вылетов», — сообщает «Международное французское радио» (RFI). И это была вторая общенациональная забастовка во Франции в марте.
По различным данным, в мартовских стачках участвовало от 500 тысяч до 1,2 миллиона французов. В апреле забастовочное движение продолжило нарастать, а в мае стачки Францию просто парализовали. Дело доходит до стычек рабочих с полицией.
Радикальная обыденность
Активисты самого крупного французского профсоюза «Всеобщая конфедерация труда» (CGT), придя к мысли, что мирные шествия нужно подкреплять «прямым действием», воспетым в своё время романскими синдикалистами, заблокировали шесть из восьми французских нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). 24 мая после двух часов противостояния полиции удалось разблокировать НПЗ в Фос-сюр-Мер на юго-востоке Франции.
«В ходе операции по разблокированию НПЗ в Фос-сюр-Мер протестующие кидали в полицейских различные предметы и жгли шины, сообщили в местной префектуре, — сообщает RFI. — В ответ полиция применила слезоточивый газ и водяные пушки. По данным префектуры, были ранены семь полицейских. Со своей стороны, представители CGT также сообщили о “нескольких пострадавших” в результате ударов полицейскими дубинками.
Действия забастовщиков возымели эффект. Из-за них более трети из 12 тысяч автозаправочных станций во Франции испытывают нехватку бензина. И правительство вынуждено восполнять потребность в топливе из стратегического запаса нефтепродуктов.
Активисты самого крупного французского профсоюза «Всеобщая конфедерация труда» (CGT), придя к мысли, что мирные шествия нужно подкреплять «прямым действием», воспетым в своё время романскими синдикалистами.
Тем временем к стачке подключились рабочие транспорта и сотрудники аэропортов. Энергетики тоже бастуют: 16 из 19 атомных станций Франции не работают. А 26 мая к забастовке присоединилась ежедневная пресса.
«Противостояние выливается в неудобства для рядового француза. Во многих районах страны бензоколонки просто закрыты, и чтобы наполнить бак бензином, французам приходится проезжать десятки километров, а затем стоять в длинных очередях. И всё это потому, что профсоюзы призвали служащих нефтеперерабатывающих предприятий бастовать против трудового законодательства. На призыв профсоюзов ответили и представители других профессий, так что страну ожидает очередной “паралич”», — сетует правая французская газета «Фигаро», которая не ставит под сомнение необходимость реформирования трудового законодательства. Она лишь задаётся вопросом: если закон «О труде», предложенный социалистами, вызывает бурю негодования, что будет, когда в Елисейском дворце обоснуется правый президент? То, что Франсуа Олланд проиграет следующие выборы, во Франции всем ясно.
Как свойственно правым либералам, автор статьи в «Фигаро» обвиняет забастовщиков в нежелании «ничего менять ни в своей жизни, ни в жизни страны». Странно обвинение в адрес людей, которые взбудоражили жизнь Франции.
Однако не следует думать, что рабочие прибегли к радикальным действиям под давлением «неспящей» молодёжи. Во Франции давно существует традиция радикального, порой насильственного, рабочего действия.
Вспомним, например, как в сентябре 2009 года 300 работников разорившегося французского предприятия New Fabris, занимавшегося производством автомобильных запчастей, ворвались в пустующее здание завода, забаррикадировали двери и поставили жёсткое условие: или им возместят задолженности по заработной плате — по 30 тысяч евро на человека, или предприятие будет взорвано. «В здании полно баллонов с газом, и их будет вполне достаточно, чтобы всё здесь взлетело на воздух. У нас тут детонатор, и если в назначенный срок мы не получим денег, то легко тут всё взорвём», – сказал один из рабочих в эфире телеканала Euronews.
В разгар финансового кризиса доказал эффективность такой метод рабочей борьбы, как взятие рабочими в заложники топ-менеджеров. Во Франции даже термин появился — «босснеппинг» (похищение боссов). Так, 13 марта 2009 года в заложниках оказался директор французского филиала Sony Серж Фушер. «Ночь в плену прошла спокойно», — заявил он на утро. В итоге дирекция филиала “Sony” подписала с профсоюзами новое соглашение, и уволенные рабочие получили дополнительные выплаты.
Чтобы найти похожие сообщения, необходимо в любой поисковой системе набрать ключевые слова: «Франция, рабочая борьба, профсоюзы, забастовки». Радикальные формы профсоюзной борьбы для Франции — обыденность.
Насилие без размышлений
Но есть во французском движении против реформы трудового законодательства сила, которая лишь косвенно связана как с «Ночью на ногах», так и профсоюзами. Это — радикальные анархисты, которые пытаются любое шествие превратить в побоище с полицией.
«В Париже у Аустерлицкого вокзала митингующие бросали в полицию камни, бутылки, дымовые шашки и даже огнетушители. Полиция применила слезоточивый газ», — передавала France-Presse.
«В Ренне (Бретань), помимо забрасывания полиции камнями и бутылками, митингующие развлекались поджиганием мусорных баков. По состоянию на 16 часов по местному времени было известно о том, что один из митингующих, 20-летний парень, получил ранение в голову», — информировало то же агентство. Затем стало известно, что этот парень потерял глаз.
А митинг против закона «О труде», который прошёл в Париже 17 мая, вылился не только в стычки молодых анархистов с полицией, но и анархистов с участниками профсоюзной части манифестации. «В Париже полицейские проявляли нечеловеческую выдержку и терпеливо смотрели, как в них летят камни, бутылки, дымовые шашки… Полиция отвечала слезоточивым газом и шумовыми гранатами и сдвигалась с места, только если митингующие в масках приближались слишком близко, — сообщает сайт «Международного французского радио». — Атак было несколько, и после каждой бульвары седьмого округа Парижа заволакивало плотной завесой дыма».
Для правой печати акции анархистов — просто подарок. Они дают ей повод критиковать как «социалистический кабинет», так и кампанию против реформы трудового законодательства.
Когда анархисты числом около 300 человек пошли на штурм Матиньонского дворца, являющегося резиденцией премьер-министра, над ними завис вертолёт, а полиция вытеснила их на бульвар Монпарнас, где проходила мирная профсоюзная манифестация.
«Атаковать дальше агрессивных подростков полиция не стала: может быть, ещё и потому, что с обеих сторон они были окружены тысячами мирных профсоюзных деятелей предпенсионного возраста и другими леваками, видевшими если не Ленина, то революцию 1968 года, — не без иронии рассказывает RFI. — Мирных пенсионеров “анархисты” тоже атаковали. Людям с красными повязками из “служб безопасности” профсоюзов “прилетело” в виде камней и бутылок, а также в виде обвинений в “предательстве”. Запуганные “коллаборационисты” вынуждены были держаться поближе к “живым заграждениям”, выстроенным из полицейских и щитов».
Авторы этой статьи чересчур увлеклись иронией. Ветераны мая-1968 года предпочитают обсуждать глобальные проблемы на Площади Республики, а не ходить на профсоюзные шествия.
Президент Франсуа Олланд вновь оказался в двояком положении. С одной стороны, он понимает, что полиция не может не пресекать попытки штурмов государственных учреждений и уличные беспорядки; с другой — будучи левым президентом, он настаивает на законности применения полицейского насилия. «Полиция должна быть максимально осторожна!», — заявил он после того, как в Ренне анархист остался без глаза. В итоге правые оппоненты Олланда обвиняют его в бессилии, а полиция жалуется на то, что власти связали ей руки.
Французские полицейские 18 мая провели даже митинг протеста «против бездействия властей». На той же самой площади Республики. «Наши коллеги больше не могут, они разрываются между множеством задач, это и урегулирование ситуации с мигрантами в Кале, и борьба с терроризмом, а завтра их ждёт чемпионат Европы по футболу. Ко всему этому, добавляются манифестации с погромщиками в главе», — заявил представитель профсоюза полицейских Alliance Фредерик Лагаш. Полицейским, по словам Лагаша, надоело, что их обвиняют в применении насилия по отношению к протестующим и что сами они постоянно становятся мишенью: за последние три месяца в ходе манифестаций были ранены более 350 полицейских.
На митинге полицейских не обошлось без инцидента, который затем горячо обсуждала французская пресса. Два человека в масках бросили бутылки с зажигательной смесью в автомобиль, в котором находились двое полицейских. Стражам порядка удалось выскочить из загоревшейся машины, к которой был прикреплен плакат с надписью: «Жареные курицы по сходной цене».
Даже левая газета «Либерасьон» осудила действия «хулиганов». Выступая против применения водомётов для разгона протестующих, она согласилась с тем, что «для острастки хулиганов что-то делать надо».
Зато для правой печати акции анархистов — просто подарок. Они дают ей повод критиковать как «социалистический кабинет», так и кампанию против реформы трудового законодательства. «Глядя на продолжающиеся уже несколько недель погромы, силы правопорядка ждут от властей указаний, но их нет. Уже и сами полицейские начинают задумываться, что исполнительная власть специально позволяет погромщикам делать всё, что им хочется, для того, чтобы дискредитировать движение противников реформы труда. Если это так, то такой расчёт плох, достаточно посмотреть на его чудовищные результаты: городские пространства превратились в поля сражений, сотни магазинов разгромлены, огромное количество полицейских пострадали», — возмущается «Фигаро».
Анархистская «пропаганда делом» отличается от стычек рабочих с полицией. Если рабочие защищают от полиции свои пикеты, то задача анархистов, похоже, спровоцировать полицию на применение насилия с тем, чтобы столкнуть движение протеста с легальной дороги. Кто от этого выигрывает? Пока правые, которые играют на страхе обывателя перед беспорядками. Так, лидер Национального фронта Марин Лё Пен предложила запретить митинги и манифестации на время, пока действует режим чрезвычайного положения, введённый в стране после ноябрьских терактов.
Однако Лё Пен, выступая за порядок, а значит — против забастовок, рискует потерять часть своей электоральной базы. Ведь 55% рабочих на региональных выборах в декабре 2015 года проголосовали за Национальный фронт. «Нужно отказаться от этой идеи, что рабочие по определению — люди левых взглядов, — сказал политолог Жоель Гомбен в интервью RFI, комментируя итоги региональных выборов. — Никогда такого не было».
Самый непопулярный президент
Когда Франсуа Олланд победил на выборах президента, политолог, профессор Лондонского Университетского колледжа Филипп Марльер предостерегал «левый народ» (так во Франции называют людей с левыми убеждениями), от завышенных ожиданий, утверждая, что «социал-демократия сегодня — объективный союзник неолиберальных правых». Он был прав. Но правление Олланда и «социалистического кабинета» Мануэля Вальса — лишнее доказательство его правоты. Олланд не просто разочаровал «левый народ», он провалился.
Французские левые избиратели надеялись, что социалисты, придя к власти, изменят вектор развития страны. Тем более, что социалисты шли на выборы с интересной программой, которая включала в частности пункт о необходимости новой индустриализации Франции. А что такое — новая индустриализация? Это новые рабочие места в реальном секторе экономики. В первом «социалистическом кабинете» было Министерство возрождения производства, которое возглавлял левый социалист Арно Монтебур.
Монтебур попытался возродить традиционные отрасли французской индустрии и одновременно создать промышленность XXI века. Он добился того, что государство выделило около 600 миллионов евро на развитие нанотехнологий. Кроме того, Монтебур заявлял, что Франция больше не собирается следовать экономической политике ЕС, поддерживаемой Германией, которая предполагает сокращение бюджетных расходов в связи с кризисом еврозоны. Однако Монтебура не включили во второй кабинет Вальса, а его министерство расформировали.
Франсуа Олланд не просто разочаровал «левый народ», он провалился.
По сути, социалисты, придя к власти, не считая введение прогрессивного налога, провели всего две реформы: узаконили однополые браки и предоставили однополым парам право усыновлять и удочерять детей; и реформировали на неолиберальный лад трудовое законодательство: система найма будет более гибкой, а процедура увольнения — более лёгкой. Так, проект закона предусматривает, что можно увольнять любого сотрудника безо всяких объяснений, если экономический оборот предприятия (это даже не доходы, а количество, например, заказов) снижается в течение одного года. «Либерализация трудового законодательства», по мнению министров-социалистов, должна привести к убыстрению роста медленно выздоравливающей после кризиса французской экономики, что, в свою очередь, в отдаленном будущем должно привести к увеличению рабочих мест и снижению безработицы. Старая либеральная песня.
Обе реформы встретили противодействия. Против закона «О брачном равенстве» протестовали правые и католики, они создали движение «Французская весна», чьи манифестации часто заканчивались стычками с полицией. Закон «О труде» не устраивает не только левых и профсоюзы, но и всех простых французов. Полностью закон «О труде» поддерживает лишь Союз предпринимателей Франции (MEDEF).
Олланд обанкротился. Он стал самым непопулярным президентом Пятой республики. А это значит, что в 2017-м он выборы проиграет. Он даже не пройдёт во второй тур, в котором, по всем замерам общественного мнения, представитель республиканской партии, может быть, Николя Саркози, будет соревноваться с Марин Лё Пен, поддерживаемой Кремлём как морально, так и финансово, за что она отвечает обещанием признать Крым частью России в случае своей победы. С этим раскладом согласен и сам Олланд. «Если левые не останутся у власти, то победу одержат правые или крайне правые», — говорит он. Но продолжает буквально навязывать себя левым избирателям, утверждая, что «вне действующего правительства альтернативы слева сегодня не существует». А она как раз существует. И дело не только в «альтернативном проекте — 2017», предложенном недавно Арно Монтебуром с намёком на то, что он собирается стать кандидатом в президенты «слева от социалистов».
Так или иначе, сейчас самое время для антикапиталистической консолидации и мобилизации во Франции. Вчера было рано, а завтра будет поздно выдвигать реального кандидата, который бы дал бой как либеральным левым, правым либералам, так и крайне правым популистам.
Текст опубликован на сайте Межрегионального профсоюза «Рабочая ассоциация»
