Наивность Мизулиной и паранойя феминисток

Дмитрий ЖВАНИЯ, кандидат исторических наук

Патриархат – правые и консерваторы его воспевают, а левые и поклонники феминизма его проклинают. Думский Комитет по делам семьи, женщин и детей, возглавляемый представителем «Справедливой России» Еленой Мизулиной, выработал Концепцию государственной семейной политики до 2025 года, в которой прославляются «многопоколенные семьи». А сторонники феминизма заявляют, что «современная традиционная семья в любом случае порождает чудовищ» и «вся короткая история психоанализа XX века это ярко доказывает».

Либеральный троллинг

Коль скоро речь зашла о Елене Мизулиной, то надо признать, что она стала жертвой либерального троллинга. Либеральные СМИ приписывают ей слова, которые она не произносила. Когда я прочёл статью о концепции государственной семейной политики на сайте «Новый регион», я решил, что Мизулина то ли издевается над всеми нами, то ли в её голове шарики зашли за ролики. «Мизулина определила как абсолютное благо нехватку у наиболее активно плодящегося населения средств на расширение жилплощади, — сообщает «Новый регион». — По её мнению, то, что молодым родителям с детьми часто приходится жить в одной квартире с тёщами-свекровями и другими родственниками, благотворно сказывается на формировании морального облика членов семьи. “Многопоколенная семья” компактного проживания по определению Мизулиной, внушает “сильный авторитет родительской власти”».

«Новый регион» передёргивает слова Мизулиной. В интервью интернет-изданию «Газета. ру», на которое ссылается «Новый регион», Мизулина вовсе не воспевала совместный быт нескольких поколений под одной крышей. «Традиционная семья, суть которой составляет союз мужчины с женщиной, регистрация брака, несколько детей, многопоколенная семья — это было очень распространено в России до 1917 года, — заявила она «Газете. Ру». —  Но и перепись 2010 года тоже подтверждает, что у нас 70% семей — это зарегистрированный брак, два родителя. Число многопоколенных семей в два раза выросло, каждая третья семья теперь — это семья нескольких поколений. В неполных семьях, где один родитель, вообще каждая вторая семья многопоколенная, то есть одинокий родитель стремится жить с родственниками, чтобы минимизировать риски, связанные с воспитанием ребёнка. Так что традиционные ценности сохранились».

Конечно, Мизулина – консерватор, а никакой не социал-демократ (партия «Справедливая Россия», в которой она состоит, называет себя социал-демократической). Однако она не настолько экстравагантна, чтобы объявлять «абсолютным благом» ситуацию, когда молодая семья с детьми живёт в тесной квартире с бабушками, дедушками, сёстрами, братьями, а также с родственниками, которые приехали на заработки из села.

Я не поленился и разыскал в сети оригинальный текст Концепции. Авторы  документа отнюдь не рады тому, что в стране остро стоит проблема с жильём. «Высока нуждаемость семей с детьми в жилье, — сообщают они. — По данным выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств, проведённого Росстатом в 2010 году, размер общей площади жилья, который приходится на одного члена семьи, в семьях с несовершеннолетними детьми почти на 1/3 меньше, чем в семьях без детей. Более половины семей с несовершеннолетними детьми оценивают свои жилищные условия как удовлетворительные, то есть “жить можно”, но качество жилья оставляет желать лучшего. Каждый 5-й ребёнок живёт в семье, имеющей плохие жилищные условия, в том числе каждый 3-й из них — в возрасте до 1 года. Косвенным подтверждением такого вывода является то, как семьи распоряжаются средствами материнского (семейного) капитала. 97% владельцев сертификатов, распорядившихся средствами, направили их на улучшение жилищных условий семьи. В то же время, репродуктивные намерения россиян, согласно результатам выборочного обследования россиян “Семья и рождаемость”, проведённого Росстатом в сентябре — октябре 2009 года, напрямую зависят и от уровня жизни и от жилищных условий семьи. Так, самый высокий показатель ожидаемого числа детей (1,85) оказался у семей, имеющих высокий уровень жизни, и жильё среднего качества». Таким образом, для авторов Концепции не секрет, что, если бы наши женщины имели хорошие жилищные условия, они бы рожали детей гораздо охотней.

«Авторитет родительской власти» авторы Концепции упоминают, перечисляя «традиционные семейные ценности». Ценности эти весьма консервативны. Это — брак, понимаемый «исключительно как союз мужчины и женщины, основанный на регистрации в органах записи актов гражданского состояния или совершаемый в соответствии с религиозными традициями, составляющими неотъемлемую часть исторического наследия народов России». Лишь тот брак имеет ценность с традиционной точки зрения, считает Мизулина и её коллеги,  который заключён «с целью продолжения своего рода, рождения и совместного воспитания трёх и более детей». И он должен быть основан «на уважении к родителям и авторитете родительской власти». Его характеристиками также являются добровольность, совместный быт и «проживание  под общим кровом».

Что касается «многопоколенной семьи», то это — идеал авторов Концепции. «Современные дети воспитываются в однопоколенных семьях в непосредственном взаимодействии только с родителями. Воспитательное влияние бабушек и дедушек в таких семьях значительно снижено», — сетуют они, в то время, как «в традиционной русской культуре основным типом семьи была большая многопоколенная семья, в которой совместно жили несколько поколений родственников, один из которых выполнял роль главы рода. Постоянное и тесное сотрудничество трёх поколений в семье — не  анахронизм, а необходимое условие разрешения духовного кризиса семьи и общества».

Одним из условий достижения этого идеала авторы Концепции называют «улучшение жилищных условий многодетных семей, включая разработку и принятие подпрограммы “Жильё для многодетной семьи” в рамках федеральной целевой программы “Жилище”». Видимо, Мизулина и её партнёры надеются на то, что реализация этой «подпрограммы» позволит людям жить в «семейных фаланстерах». В целом в Концепции предусматривается много мер социально-экономического характера для поддержания семьи.

Конечно, Концепция, подготовленная Комитетом госпожи Мизулиной, — гимн консерватизма и реакционности. Так, Мизулина и её компания заявляют, что «первый сокрушительный удар по традиционным семейным ценностям был нанесён социальными экспериментами 1917-1920 годов». А «выход из сложившейся ситуации» они видят в восстановлении «традиционных семейных ценностей святости брака, уважения родительской власти, прочности многодетной многопоколенной семьи, любви к детям, проявляющейся, в том числе в любви к ребёнку ещё находящемуся в утробе матери, в сближении церкви и государства, особенно в сфере семейных отношений». Было бы странно, если бы в документе не был процитирован прислужник нацистов, адвокат гитлеризма, предатель Родины философ Иван Ильин. Сейчас «в верхах» модно его цитировать. Тренд такой. Вот и Мизулина сотоварищи считают, что «как никогда становятся актуальными слова И. А. Ильина “…человеческая семья, в отличие от «семьи» у животных, есть целый остров духовной жизни, и если она этому не соответствует, то она обречена на разложение и распад”».

Однако Мизулина не заявляла, что жилищный дефицит идёт во благо, способствуя восстановлению «многопоколенных семей» и возрождению «авторитета родительской власти». Зачем «Новый регион» врёт? Даже я сперва поверил… Мифы консерваторов нужно опровергать фактами реальной истории. Ёрничая над ними, а тем более — откровенно перевирая их слова, их не обыграть. Я привёл такие обширные цитаты из их семейной Концепции, чтобы доказать наивность и безграмотность её авторов.

Меня во всей этой ситуации раздражает лишь то, что Мизулина – видный деятель партии, которая называет себя социал-демократической. Если бы она открыто называла себя консерватором или христианским демократом, это было бы, как минимум, честнее. Мизулина – русский Тило Саррацин. Напомню, что о банкире и члене немецкой социал-демократической партии Тило Саррацине весь мир узнал в августе 2010 года, когда вышла его книга «Самоликвидация Германии», где он описывает последствия, которые, по его мнению, ожидают Германию в результате падения рождаемости, мусульманской иммиграции и растущего необеспеченного и малообразованного слоя населения. Приводя статистические данные, Саррацин доказывает, что иммигранты-мусульмане (турки, арабы, боснийцы, выходцы из Чёрной Африки и т. д.) не хотят интегрироваться в немецкое общество. Реакция СДПГ была незамедлительной. Ральф Штегнер, председатель Социал-демократической партии в федеральной земле Шлезвиг-Гольштейн, заявил в интервью газете “Tageszeitung”, что идеям Саррацина нет места в руководимой им партии. «Справедливая Россия» пока молчит. Тогда не исключено, что своё слово скажет Социалистический Интернационал, членством в котором эта партия очень гордится.

Многопоколенная семья

Но вернёмся к Концепции, а точнее – начнём её, наконец, критиковать. Ясно, что её авторы — ярые сторонники патриархата. Того самого патриархата, который не устают обличать поклонники феминизма. Феминистки везде и во всём видят его ядовитые испарения. Женщина надела туфли на высоком каблуке и узкие джинсы? Она  — раба патриархата, так как хочет соответствовать мужским представлениям о «прекрасной даме». Не исключено, что мужчины заставляют её так одеваться, чтобы ублажать свой похотливый взор. Рожает женщина ребёнка? Это трижды клятый патриархат её принуждает. Ведь известно, что мужчины озабочены проблемой продолжения рода. Для них женщина — орудие воспроизводства.

Мизулина и её компания, всякие духовные батюшки и высоконравственные матушки, как и феминистки, тоже видят наличие патриархата, считая, правда, что он недостаточно силён. А вот раньше были времена, когда все жили многопоколенными семьями, детей рожали и воспитывали, слушались родителей, молились. Потом пришли безнравственные большевики и всё поломали. Но каждый, кто знаком с историей русского и шире – восточнославянского – села, знает, что многопоколенная семья в России начала разваливаться ещё до того, как родился Владимир Ильич Ульянов. И разрушали её не нигилисты и прочие бесы из эпилептического бреда Фёдора Достоевского, а нарождающийся капитализм с его рыночными отношениями и товарным производством.

Есть отличная монография этнографа Татьяны Александровны Бернштам «Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX века», в которой показано разложение крестьянского патриархата. Будни крестьянской многопоколенной семьи, о возрождении которой мечтает Мизулина, были такими. «Трудовой распорядок дня определялся с вечера предыдущего: главы семьи задавали утренние задания до обеда, хозяин — мужчинам, хозяйка — женщинам. Утренняя деятельность (первый уповод), от пробуждения до обеда, обычно протекала в пределах дома — двора независимо от сезона, за исключением горячей земледельческой страды. Всякому делу предшествовал начал: троекратное осенение, молитва; младшие члены просили у старших благословения на работу. Обедали (завтрак обычно представлял “сухую” закуску) в один-два стола: в первом случае сначала обедали мужчины, потом женщины, и бывало, что они ели стоя; во втором случае мужчины ели за передним столом, женщины – за задним. Перед едой все крестились и прочитывалась краткая молитва. Женщины всегда обслуживали мужчин, но глава семьи резал хлеб, наделял мясом, начинал трапезу (прямо как старшина в армии – Д. Ж.). Ели чинно, по очереди, разговаривать и смеяться было нельзя. В некоторых областях мыть руки перед едой имели право только мужчины. Во время обеда большак (глава многопоколенной семьи – Д. Ж.) расспрашивал, кто что сделал и давал задания на следующий уповод. Из-за стола выходили в том же порядке, что и садились. В осенне-зимний период женщины, как правило, работали дома (и во дворе), мужчины, в зависимости от рода местных сезонных работ и от возраста (старики всегда оставались дома), распределяли свою деятельность в пределах дома — двора или вне его (оценка конкретной ситуации и возможные изменения решались по ходу дела). В весенне-летний период земледельческие работы требовали ухода в поле всех работоспособных с раннего утра, но соответствие определённых видов работ уповодам и их половозрастное распределение сохранялось, так же как  и перерывы между уповодами, с той разницей, что обед, полдник (а бывало, и ужин) происходили вне дома. Первый выход из дома на улицу сопровождался молитвой “божьему свету”; мужские и женские молитвы различались, так же как и формы нательных крестов. Время перед ужином и после него взрослые, как правило, проводили дома, занимались уже менее значительными домашними работами, в разговорах с семейными подытоживали дневные дела и подготавливались к следующему дню». Бернштам, описывая крестьянский день, использует материалы, собранные одним из корреспондентов Тенишевского бюро, А. Брыловым, который в течение года следил за жизнью и занятиями крестьянской семьи Ефима Привозенцева из деревни Иванцева Пошехонского уезда Ярославской губернии. Свои наблюдения он записал под названием «Ежедневный журнал работ семьи». Комментируя этот «Журнал», член бюро подытоживает: «Перед нами встаёт яркая картина уныло-однообразной жизни… с её бесхитростными радостями и скорбями» (1). Некоторые семьи были очень большими и представляли собой «коллектив в коллективе», замкнутый и экономически независимый. Особой крепостью и многочисленностью отличались семьи старообрядцев. Так, в Курской губернии была известна «семья Сафрона» из 42-х человек.

А вот как протекала домашняя жизнь многопоколенной крестьянской семьи (сведения об этом многочисленны и достаточно единообразны по России): «В пределах дома члены семьи имели свои места для работы, отдыха и сна. Мужчины работали и отдыхали, спали днём и принимали гостей в будни в “мужской” части избы, включавшей передний (красный, большой угол, сторону от него — к порогу, иногда — подполатье. Женщины и дети бодрствовали в “женской” части (куть, печная, середа и др.); их гостьи сидели у печи, порога, на собственно женскую часть заходили только по особому приглашению (как и к столу). Представители противоположного пола (даже в своей семье) не заходили без надобности на “чужую” половину; женщине сесть на конник (мужскую лавку) считалось неприличным. Появление же постороннего человека на женской половине было вообще недопустимым; например, в Вологодской губ. заход мужика на середь воспринимался как оскорбление всей деревне. Взрослые брачные пары обычно имели свои, отдельные от прочих членов семьи места для ночного спанья — либо свои помещения (пунька, камора и т. д.) , либо на нарах, на специальной лавке под полатями, летом на полу; в некоторых среднерусских и южных местностях для них летом делалось во дворе особое помещение – кровать. Старики спали на (около) печи, на голбце, на заднем полу, у порога; дети и холостые – под полатями, на переднем полу. Даже поза во сне должна была быть различной для мужчин и женщин: на Севере, например, мужику полагалось спать навзничь, а бабе – ничком или на левом боку (чтобы можно было перекреститься); девушке ложиться навзничь считалось грехом» (2). Как жилось ЛГБТ-детям в многопоколенной крестьянской семье, этнографы не сообщают.

Живя в такой семье, конечно, не забалуешь. Что говорить, если старшие следили за тем, в какой позе спит девка! Однако девки всё же умудрялись беременеть до брака и приносить в дом в подоле. Грех случался на молодёжных посиделках, которые по сути были брачными играми. Этнографы свидетельствовали: «На посиделке ведут свободно, и пары могут исчезать в клеть»; «Жирятся, потушив огонь»; «Нравы просты и девушки в 16 лет могут потерять невинность»; «Раньше на посиделках устраивали гаски: тушили лучину и начинали свальный грех». Та девка, что потеряла невинность до брака, было, конечно, чувствовала себя не очень комфортно. Община осуждала её поведение: ворота её дома мазали дёгтем, а сама девушка удостаивалась обидного прозвища «покрытка». «Но на внебрачных детей смотрели сквозь пальцы. Известно, что старообрядцы считали забеременевшую до брака девушку достойной с успехом выйти замуж», — пишет Бернштам (3).  Ведь для патриархального крестьянина главное, чтобы женщина выполняла функцию воспроизводства.

Процесс распада

Однако патриархальная многопоколенная семья разрушалась не из-за излишней энергии, проявляемой молодёжью на посиделках, а из-за отходничества крестьян на заработки, которое приобрело массовый характер. Напомню, что «освободительная реформа» 1861 года обложила крестьян непомерными долгами и налогами. И общинники не могли выплатить их, работая лишь на селе. По мере вовлечения мужчин в «отхожие промыслы» вся тяжесть традиционного крестьянского труда ложилась на женщин. Приходя домой с заработков, мужчины часто вообще больше не брались за крестьянский труд. «Бабы пашут, боронят, жнут, косят сено. Мужики говорят: это — бабье дело», — записал один этнограф, наблюдая за жизнью села в Псковской губернии (4).

По мере развала многопоколенной семьи пропадало уважение к старшим, а положение стариков вообще стало незавидным, тягостным. Обратимся к этнографическим материалам: «Бесполезными членами считаются старики. К ним относятся без всякого уважения, особенно, если они слабы умственно и физически». Иногда трудоспособные члены семьи стариков вообще предавали забвению, делая вид, что их не существует. В Вологодской губернии, например, «вышедшие из годов» не имели права просить пищи: «сядут пить чай – пригласят – напьёшься, а нет, так и просидишь»; «К старикам относятся скверно, если те не могут работать: им не стирают, обделяют (сноха может кормить и обстирывать тайком)»; «Ныне, со временем частых разделов семей, многие стали обращать внимание на непочтительность детей к родителям» (5). Вот она – крестьянская «солидарность поколений» при капитализме.

Ленин ещё был отличником в гимназии, а многопоколенная семья, воспетая госпожой Мизулиной и её батюшками, трещала по швам. В 1917-м, когда Россией завладели «проклятые большевики», от этой семьи остались одни ошмётки. В городах «отхожие крестьяне» жили в бараках, а рабочие — либо в бараках, либо в отдельных квартирах (в зависимости от сферы производства и заработка). Вместе с многопоколенной семьёй умер и проклинаемый феминистками патриархат, мечтами о котором живёт госпожа Мизулина. Патриархат — феодальное явление. Капитализм его разрушает, а не воспроизводит, как полагают социалистические феминистки. Патриархальная семья, даже на русском общинном селе, где в конце XIX века семейные разделы приобрели характер эпидемии, распалась на небольшие ячейки, на однопоколенные семьи.

Мечтать о возрождении патриархата при капитализме — наивность (или ханжество); бороться с патриархатом при капитализме — паранойя.

Продолжение следует

Сноски:

1. Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX века. Половозрастной аспект традиционной культуры. Л.: «Наука», 1988. С. 205-206.
2. Там же. С. 207.
3. Там же. С. 243.
4. Там же. С. 128.
5. Там же. С. 125.