Сегодня всё чаще российские патриотические публицисты заявляют о необходимости проведения в России «национальной революции», подразумевая под этим процессом не слом государственной системы, а, наоборот, радикальные реформы сверху, осуществляемые с целью преобразования России в мощное социальное государство с крепкой вертикалью власти и суверенной экономикой. Реформы эти означают окончательный отказ от либерализма как в политике, так и в экономике.
82 года назад во Франции были проведены реформы, названные «национальной революцией». Не дай Бог, конечно, чтобы в России национальная революция проводилась в тех же обстоятельствах, что тогда во Франции. Но сами реформы, предпринятые маршалом Петэном для того, чтобы вывести французское общество из депрессии, в которой оно пребывало во многом по вине либерализма, управлявшего им в межвоенные годы, представляет большой интерес.
Недавно петербургское издательство «Владимир Даль» выпустило монографию историка Александра Бурлакова «Петэн. Последний великий француз». Даже по названию книги понятно, что Бурлаков оценивает Маршала иначе, чем большинство историков – не как «капитулянта» и «коллаборациониста», который и раньше был «пораженцем», а в преклонном возрасте вообще утратил волю к борьбе. Анализ Бурлакова национальной революции Петэна тоже отличается от общепринятого. Так или иначе, тема французской «национальной революции» возвращается в дискуссионное поле. Мы, советуя всем, кто интересуется новейшей историей Франции, приобрести и прочесть монографию Бурлакова, предлагаем ознакомиться той её главой, где речь идёт о национальной революции.
Редакция «Новых смыслов»
«Национальная революция» Петэна
Труд, Семья, Отечество.
Девиз французского государства
Временный, переходный характер режима Виши определяет и особенности его идеологической базы, воплотившейся в концепцию Национальной революции.
Одни историки видят в ней манифест французского фашизма, другие – возврат к идеям консерватизма конца XVIII – первой половины XIX века; третьи, напротив, улавливают её связь с либерализмом XIX века. Такой разброс мнений, на мой взгляд, говорит о системной ошибке в подходе к проблеме: многие историки пытаются увидеть в «Национальной революции» некую цельную идеологическую концепцию. Па деле же перед нами, как и в случае с природой режима Виши, живая эклектичная политика, призванная сплотить французов и вселить в них надежду на освобождение и возрождение.
Неудивительно, что Петэн обращается к базовым ценностям французской цивилизации, к национальным традициям, разделяемым всеми французами – от коммунистов до кагуляров. Девиз Виши «Труд, Семья, Отечество» заменил знаменитую революционную триаду «Свобода, Равенство, Братство».
Культ семьи, матери и ребёнка, спорта, здорового образа жизни был продиктован вовсе не подражанием идеологии тоталитарных режимов, а практической заботой о восстановлении физических, демографических и нравственных сил нации, необходимых для возрождения страны. Правительство Виши создало Генеральный секретариат по делам семьи, установило семейные пособия и налоговые льготы для многодетных семей, запретило аборты, затруднило процедуру развода, установило праздник матери, позже переименованный в День матери и существующий по сей день.
Казалось бы, эти меры по охране семьи хорошо вписываются в консервативную идеологию. Но были и другие меры либерального характера: женщины получили право на анонимные роды и на отказ от ребёнка в пользу государства; были узаконены право замужних женщин на труд (закон от 22 сентября 1942 года) и их право иметь чековую книжку.
Много было сделано во времена Виши для детей и школы. В школьных программах появились уроки музыки и рисования, созданы детские хоры, введена обязательная диспансеризация школьников. Предметом особой заботы государства при Петэне впервые стали дети-инвалиды и дети с ограниченными возможностями: для них создавались специальные коррекционные учреждения и готовились кадры воспитателей и преподавателей. Политика петэновской Франции в этом вопросе разительно отличалось от той, которую проводила нацистская Германия в отношении людей с ограниченными возможностями.
Режим Виши заботился и о здоровье нации. В 1940 году был создан Генеральный комиссариат (позже переименованный в Национальный центр) по делам общего образования и спорта во главе с выдающимся теннисистом Жаном Боротра, стали развиваться новые для Франции виды спорта (регби, гандбол, альпинизм, лыжи), введён бакалавриат по физической культуре.
Фактически Петэн продолжил семейную и молодёжную политику, начатую ещё Народным фронтом (Семейный кодекс 1939 года). Многое из семейного и молодёжного законодательства Виши действует и по сей день: это не только День матери, но и анонимные роды с правом женщины отказаться от ребёнка в пользу государства, школьная диспансеризация, трудовое законодательство по охране прав женщин, бакалавриат по физической культуре и многое другое. Позитивный эффект семейной политики Петэна даст себя знать в полной мере в 1950-1960-е годы. Парадоксально, по молодые бунтари «красного мая» 1968 года – это «дети» Петэна.
В области культуры и науки правительство Петэна также оставило свой след: был создан Институт кинематографии, впервые было опробовано дистанционное обучение, введены конкурсные экзамены по присвоению учёного звания агреже по истории и географии (Агреже — звание специалиста высокой квалификации, дающее право на замещение штатной должности учителя средней школы), создано Объединение национальных музеев.
Во времена режима Виши наблюдался расцвет народных промыслов, фольклорных ансамблей и других форм народной культуры с учётом региональных особенностей. В области культурной автономии наблюдался настоящий прорыв. «Национальная революция» маршала Петэна с её лозунгом «Назад, к земле» и воспеванием традиций «малой родины» взывала к региональному патриотизму. К восприятию культурного богатства Франции маршалом Петэном лучше всего подходит цицероновское выражение «Е pluribus uniim» («Из многих – единое»). Впервые в школах регионов, населённых национальными меньшинствами, стали изучать бретонский и провансальский языки. В 1941 году был опубликован первый современный роман па бретонском языке. Появились и газеты на бретонском и на провансальском языках. Радиостанция «Ренн-Бретань» стала выпускать региональные программы на бретонском языке.
Особенно тепло приветствовали децентрализаторские инициативы режима Виши на Юге, и это неудивительно, так как свободная зона находилась под его защитой. 8 сентября 1940 года маршал Петэн отправил поздравительное письмо обществу фелибров в связи со 110-й годовщиной со дня рождения выдающегося поэта-фелибра, лауреата Нобелевской премии по литературе Фредерика Мистраля. «Мистраль олицетворяет для меня новую Францию и в то же время традиционную Францию, которую мы хотим возродить, – писал Петэн. – И пусть наше французское возрождение найдёт в Мистрале своего вдохновителя, путеводителя и наставника».
Мысли, высказанные Петэном в данном письме, – ещё одно подтверждение того, что идейный арсенал режима Виши состоял не из старых отживших догм – идеологи Французского государства стремились сохранить преемственность в общественном развитии страны, соединяя унаследованное от прошлого с требованиями нового времени, сочетая традиции и новаторство.
Общества по изучению культурного наследия Юга из Арля, Экс-ан-Прованса, Тулона, Авиньона одно за другим выражали своё почтение маршалу Петэну. 1 июня 1941 года во время празднования дня св. Эвстеллы Сентской (святая покровительница фелибров, воспетая Мистралем. – А. Б.) общество фелибров провозгласило маршала Петэна своим почётным членом «в знак благодарности и признательности за живой интерес к изучению творчества Мистраля и языка “ок”». В своём ответном письме Петэн отметил: «…защита и прославление ваших диалектов и этнической идентичности наконец-то дождались своего часа». По мнению маршала, деятельность фелибров «имеет значение не только для их законных устремлений, но и для всей Франции». Во времена режима Виши с благословения властей именами Мистраля называются улицы южных городов, ему устанавливаются памятники (например, в 1942 году в Арле). Таким образом, режим, который часто называют фашистским, сумел сохранить духовный суверенитет и верность национальным традициям вопреки навязываемому оккупантами новому порядку в Европе.
Курс на расширение культурной автономии национальных меньшинств был частью петэновской политики децентрализации, которая будет забыта на целых 40 лет и реанимирована правительством социалистов лишь в 1982 году.
Режим Виши уделял много внимания здоровью французов. Согласно закону от 21 декабря 1941 года о больничной реформе, во Франции создавались современные больницы для всех граждан, в то время как раньше существовали только государственные больницы для бедных. Законом от 31 ноября 1941 года Французское государство создало Национальный институт гигиены (с 1964 года – Национальный институт здравоохранения и медицинских исследований) по примеру американских институтов здравоохранения, сочетающих лечебную и научно-исследовательскую деятельность. Развивая идеи довоенного правительства Поля Рейно, режим Виши создал на производстве институт медицинских инспекторов в рамках политики по охране труда. В эти же годы были введены медицинские карты и книжки вакцинации.
Итак, в области семейных отношений, образования и здравоохранения мы видим преемственность, связь с прошлым (Народный фронт) и с будущим (политика соцпартии по децентрализации власти в 1980-е годы).
Режим Виши пытался достичь классового мира. С точки зрения многих историков, эта попытка выглядит консервативной и утопичной, однако на деле она оказалась весьма практичной с точки зрения единения народа в тяжёлую годину. А опасность раскола нации существовала: достаточно вспомнить взаимные заигрывания оккупационных властей и компартии в 1940 году, ненависть простых французов к спекулянтам-нуворишам, противостояние голлистов и их противников, милиции и Сопротивления.
В речах Петэна постоянно звучало осуждение буржуазного индивидуализма и капиталистической погони за наживой как противоречащих интересам нации. Именно при Петэне закон ввёл существующую и ныне должность президента-генерального директора (P-DG) и усилил его персональную ответственность за дела своей компании.
Правительством маршала были запрещены и профсоюзы наёмных работников, и локауты предпринимателей. Идея объединения усилий социальных партнёров ради спасения и возрождения страны оказалась не такой уж нереалистичной, как это могло показаться: мы увидим это временное единение нации в период восстановления страны в 1944-1946 годы. Правительство Виши создало профессиональные корпорации медиков, дантистов, архитекторов, ветеринаров, бухгалтеров (они существуют и поныне). Трудно переоценить сплочённость людей, связанных общими профессиональными интересами.
Французское государство проводило активную социальную политику по защите интересов трудящихся. Социальное страхование, существовавшее с 1930-го года для работников промышленности и торговли, чья зарплата не превышала определённого потолка, в 1942 году было распространено на всех трудящихся, вне зависимости от их заработка. Семейные пособия, ранее предоставлявшиеся только работающим французам, стали доступны для безработных, получателей страховки по болезни, вдов и жён военнопленных из числа сельского населения. Хартия труда от 2 октября 1941 года впервые в истории французского трудового законодательства установила минимальную гарантированную зарплату, которая под другим названием и по другим расчётам существует и сегодня. Государственные служащие получили семейные надбавки. Наконец, в 1941 году государство установило пособие престарелым лицам наёмного труда старше 65 лет, которые не смогли заработать себе достаточную пенсию: это пособие во времена Виши получали 1,5 миллиона человек. На предприятиях были узаконены социальные комитеты и комитеты по безопасности труда, которые после войны будут преобразованы в комитеты по санитарии, безопасности и условиям труда.
Неудивительно, что католическая церковь поддержала социальную политику Виши. «В социальной и гражданской областях мы проявляем политическую лояльность к существующему правительству Франции и призываем верующих поступать таким же образом», – говорилось в послании ассамблеи кардиналов и архиепископов, адресованном Папе. В другом послании от 24 июля 1941 года духовенство высказалось в том же духе: «Мы почитаем главу государства и призываем всех французов объединиться вокруг него. Мы рекомендуем всем верующим стать на его сторону в деле национального освобождения и без страха сотрудничать с ним». В апреле 1944 года архиепископ Парижский Сюар (Эммануэль-Селестен – прим. НС) приветствовал маршала в столице «с волнением и благодарностью».
Казалось бы, все вышеперечисленные установки и контакты с церковью вполне вписываются в рамки консервативной политики. Однако консервативный характер этих установок в арсенале Виши весьма условен: они были взяты на вооружение лишь потому, что могли принести практическую пользу делу возрождения страны. Об этой условности свидетельствует и образовательная политика Виши. Наличие среди вишистов прокатолических политиков и хорошие отношения режима с церковью привели первоначально к усилению религиозного влияния во французской школе при министре образования Жаке Шевалье. Однако светские и республиканские принципы, носителями которых являлась огромная масса учителей, были сильны во французской школе с начала XX века. Усиление позиций католицизма в системе образования могло бы спровоцировать раскол в обществе, поэтому новый министр образования, известный историк Жером Каркопино, восстановил в полном объёме светские принципы государственной школы. Но одновременно частные школы, в подавляющем большинстве католические, стали получать от государства финансирование. К этой практике субсидирования частных школ, прерванной после войны, французское государство вернётся в 1980-е годы.
Таким образом, действия правительства Петэна были продиктованы не идеологическими соображениями консервативного характера, а необходимостью обеспечить единство французов. «Я думал только о единстве французов, – заявит маршал на судебном процессе. – Моя власть, как никакая другая, возвеличивала семью, противодействовала разжиганию классовой борьбы, стремилась гарантировать приемлемые условия для труда на заводах и в полях».
Точно так же, как режим Виши использовал традиционные ценности, он брал на вооружение идеи, которые мы бы сейчас назвали передовыми и модернистскими. Это идеи регионализма и децентрализации, которые в полной мере реализуются правительствами социалистов в 1980-e годы. В условиях оккупации, когда власть центра оказалась ограничена и страна распалась на несколько зон, большое значение приобрела самостоятельность местных властей в принятии решений. Речь идёт прежде всего о префектах, которые эту самостоятельность получили от центральных властей. Именно в правление Петэна французские регионы начинают приобретать современные границы на основе социально-экономических характеристик. К этому времени относятся первые меры по обустройству территории в рамках 10-летнего плана развития, создание первых региональных административных структур, начало государственной политики в области урбанизации (закон июня 1943), первые проекты новых городов (так называемых городов-спутников). При Петэне была проведена реорганизация столичного транспорта и создано Независимое управление парижским транспортом, появилась рабочая карточка, позже преобразованная в оранжевую карточку (оранжевая карточка – проездной билет, дающий право пользования городским и пригородным транспортом Парижа в пределах одной зоны).
Новшеством явилось и активное привлечение режимом Виши к государственному управлению технократов – людей, далёких от политики и связанных с миром бизнеса и корпоративного управления. Полагаю, что в глазах маршала специалисты-технократы выгодно отличались от профессиональных политиков, раздувавших в обществе разногласия ради своих корыстных интересов и абстрактных идеологических построений. Именно эти политиканы, по мнению маршала, довели страну до позорного поражения. Напротив, далёкие от политических дрязг специалисты-технократы, прекрасно разбиравшиеся в экономике и социальной проблематике, могли вытянуть страну из пропасти, в которую её ввергли прежние правители. Присутствие технократов было особенно заметно в правительстве адмирала Дарлана (Ж. Барно, Ф. Леидо, П. Пюшо, Ж. Бишелон, Ж. Кутро). Эти специалисты были нацелены на внедрение новых методов управления, новаций в промышленную политику и социальную инженерию. Многое было взято режимом Виши из арсенала довоенных модернистских технократических групп Икс-Криз (Жан Кутро) и «Новых тетрадей» (Огюст Детёф, Жак Барно). В частности, речь идёт об идеях «планизма» (доктрина контролируемого капитализма), которые нашли своё выражение в принятом в 1941 году 10-летнем плане по развитию промышленного производства, предвосхитившем пятилетки Пятой республики. Дирижизм в той или иной степени до сих пор присутствует в экономической политике французского государства. Хотя сам маршал Петэн был противником излишнего присутствия государства в экономике страны, суровая реальность военных лет требовала обратного.
Режим Виши не только использовал опыт специалистов-технократов, по и добился впечатляющих успехов в подготовке новых управленческих кадров. Маршал Петэн небезосновательно считал, что одной из главных причин гибели Третьей республики и позорного поражения в 1940 году, положившего ей конец, была слабость некомпетентных, коррумпированных элит, не способных эффективно руководить страной. Поэтому одной из своих главных задач Петэн считал подготовку новой элиты – молодой, энергичной, компетентной, способной возродить страну, предложив французам новые духовные ориентиры, новые формы организации производства и администрирования. В эту короткую и нелёгкую эпоху было создано около 6о (!) школ подготовки кадров, в том числе Национальная женская школа кадров в Экюлли.
Однако главным детищем правительства Виши стала Национальная школа молодых кадров в Урьяже (она размещалась в замке Урьяж в 12 километрах от Гренобля), просуществовавшая с сентября 1940 по 1 января 1943 года. Маршал Петэн поддержал идею создания школы в Урьяже и лично посетил её 20 октября 1940 года. Через Урьяж прошло более одной тысячи человек (стажировка в среднем равнялась 6 месяцам). Более половины из них были люди от 21 до 30 лет и только 9% – старше 40 лет. В профессиональном плане это были студенты, предприниматели, офицеры, инженеры, то есть специалисты, в которых особенно нуждалась страна.
Урьяжцы выпускали свою газету, которая стала центром дискуссий и обмена мнениями. Здесь изучали философию, культуру, историю рабочего движения, социальную проблематику, экономику. Очень скоро в Урьяже стали открыто звучать призывы к изгнанию оккупантов. Урьяжцы укрывали у себя евреев, отказывались проводить совместные мероприятия с коллаборационистами вроде Жозефа Дарнана. Эта оппозиционность и стала причиной закрытия школы по инициативе IIьера Лаваля, при помощи немцев вернувшегося во власть после своего отстранения по распоряжению Петэна. После закрытия школы многие урьяжцы ушли в Сопротивление.
Несомненно, школа в Урьяже повлияла на духовное развитие послевоенного поколения. Среди выпускников Урьяжа – основатель газеты «Монд» Юбер Бёв-Мери, видные представители персонализма основатель журнала «Эепри» Э. Мунье и Ж.-М. Доменак, публицист Симон Нора, режиссёр, актёр и сценарист Ив Робер, один из разработчиков договора о создании Европейского объединения угля и стали П.-Ж. М. Рейтер. Урьяж стал прообразом знаменитой Национальной школы администрации (ЭНА) и других послевоенных школ подготовки кадров. Урьяжцы (С. Нора, историк литературы Жильбер Годоффр) принимали активное участие в разработке принципов ЭНА, а С. Нора стал её первым руководителем.
В области внешней политики Петэн, предвосхищая де Голля, нащупывает для страны «третий путь» – путь своеобразного посредника, буфера между двумя враждующими блоками. Эту политическую стратегию в 1960-е годы позаимствует у маршала его антагонист де Голль. В те времена «третий путь» означал сохранение нейтралитета между союзниками и странами гитлеровской коалиции. Любопытно, что в разговоре со своим сотрудником Дюмуленом де Лабартетом маршал предсказал раскол послевоенного мира на два блока – советский и американский.
Интерес представляет вопрос, как сам Петэн определял место своей «Национальной революции» в ряду тогдашних идеологий и как он относился к тоталитарным доктринам тех времён. Петэн не был сторонником тоталитаризма и диктатуры. «Я представляю традицию, воплощающую французскую и христианскую цивилизацию перед лицом крайностей любой тирании», – заявит на судебном процессе маршал. Петэн не был сторонником фашизма, нацизма и франкизма. Однако он не скрывал своих симпатий к португальскому диктатору Салазару и его Estado Novo (Новому государству). «Отсылка к Салазару объяснима, – пишет М. Ферро. – Отсылка к Eslado Novo объясняется тем, что Салазар смог предложить христианам приемлемую для них модель государства. Франко, которым Петэн восхищался, не служил для него примером, потому что в основе его власти лежала гражданская война. Открыто взывая к Салазару, Петэн хотел продемонстрировать, что он не подражает ни Риму, ни Берлину, а афиширует свои симпатии к стране, традиционно ориентировавшейся на Англию. Муссолини и Гитлер также не были для него примером по вполне понятным причинам. Петэн не испытывал никакой особой симпатии ни к тысячелетнему Рейху, ни к большой средиземноморской Италии».
Таким образом, «Национальная революция» – это не манифест французского фашизма или консерватизма, а эклектичная политика, черпавшая идеи из самых разных источников и нацеленная на решение практических задач. Критерий выбора идеологических установок был один – обеспечить единение французов, выживание и возрождение Франции за счёт традиционных и новых ценностей, способствующих реализации указанных задач. И вот парадокс! Созидая временную конструкцию, Петэну удалось связать прошлое и будущее. Мы видим преемственность между режимом Виши, с одной стороны, и эпохой Народного фронта и последних правительств Третьей республики, с другой. Одновременно наблюдается сходство вишистской идеологии с голлистской идеологией (недоверие к политическим партиям, сильная исполнительная власть, посредническая позиция Франции между двумя блоками на международной арене, этатизм). Есть нечто общее и с политическим курсом Четвёртой республики (выбор третьего пути между капитализмом и социализмом) и, наконец, с реформами правительств социалистов в 1980-1990-е годы (децентрализацией власти, расширением полномочий судебной власти). Режим Виши – это не патология и не отклонение в процессе исторического развития страны, вызванные военными бедствиями, а важный период в истории Франции. Можно согласиться с Александром Вертом: «Режим Виши был значительным социальным и историческим явлением французской истории. Он не был случайностью. Вишизм коренится в далёком прошлом и оказывает влияние на будущее».
Петэн обладал удивительным историческим чутьём, позволявшим ему уловить связь времён. «Освобождённая Франция может сменить лозунги и заговорить иначе, – заявил маршал на судебном процессе. – Но она не сможет строить новое на каком-либо ином фундаменте, чем тот, что был заложен мною. Можно привести множество примеров, подтверждающих наличие преемственности в судьбах Родины. И никто не имеет права прервать эту преемственность».
Итак, перед нами режим, адаптированный своим создателем к условиям войны и мыслившийся им как временное явление. Идеология этого режима эклектична и приспособлена под практические нужды оккупированной страны. Хотя некоторые действия Виши, несомненно, носили жёсткий и авторитарный характер, они объяснялись чрезвычайными обстоятельствами, а не природой режима. Сам же он являлся наследником республиканских традиций и системы, подвергшихся временной «заморозке» в силу тех же чрезвычайных обстоятельств. На протяжении всего периода существования режима Виши маршал Петэн пользовался доверием и поддержкой подавляющей части населения и не нуждался для поддержания своей власти в диктаторских методах управления страной. Если и присутствовали некие признаки культа личности Петэна, то зародился этот культ внизу, среди широких народных масс, благодарных маршалу за спасение страны, а не насаждался сверху и не поддерживался страхом и насилием, как это имею место в тогдашних тоталитарных режимах.
