Михаил ПУЛИН. В каждой нации формируются две «почвы»

Под понятием «национализм» порой понимаются диаметрально противоположные вещи. Массовое сознание относит к «националистам» и Просвирнина с Демушкиным, и Бандеру с Ярошем, и порой даже Путина вместе с Жириновским. События последних лет показали полный идейный кризис в русской националистической среде. Значительная часть националистов либо фактически заняла сторону правящего режима, либо деградировала до малочисленных, карликовых групп.

Многие леваки, почитающие свои идеологические догмы, как ортодоксальные евреи скрижали Завета, утверждают, что это происходит из-за того, что национализм — контрреволюционная идея по своей сути. Однако исторические факты говорят об обратном. Тему национального освобождения, сохранения национальной идентичности народов поднимали революционные движения по всему миру: Ирландская республиканская армия, баскская революционная организация ЭТА, индейское движение сапатистов в Мексике, многие освободительные движения Азии и Латинской Америке.

В России же до недавнего времени большинство националистов относилось к совершенно другому, контрреволюционному типу. Консерваторы-монархисты, воздыхатели по Российской империи, государственники, откроенные расисты со своей White power, сторонники популярной в определённых кругах теории RaHoWa, а также весьма многочисленные почитатели небезызвестного австрийского художника — вот поверхностный срез русского национализма последних лет.

Лет 10-15 назад на арене российской политики появилась Национал-большевистская партия (запрещённая в РФ как экстремистская), некоторое время претендующая на то, чтобы стать весьма перспективным НР-проектом. Однако в середине «нулевых» у Лимонова завязался бурный политический роман с либералами, и старый амбициозный дедушка договорился до того, что рад был бы назвать партию по-другому, без использования пугающей для своих новых толерантных друзей приставки «национал». В настоящее время Лимонов в очередной раз (и теперь, безусловно, окончательно и бесповоротно) сменил политическую ориентацию, перейдя на сторону Кремля, так что для будущей революции его организация потеряна.

На рубеже нулевых и десятых годов нашего века появились и другие проекты национал-революционного толка: первые автономные националисты, яркое движение «Вольница», переформатированное впоследствии в «Народную Волю», а также масса других менее заметных формаций. Появление таких движений вполне логично, ведь в обществе чувствуется запрос на организацию национал-революционного толка, что особенно актуально после небезызвестных украинских событий 2014 года, которые можно считать новой точкой отсчёта для всех политических направлений нашей страны.

За десятилетия и века классовой борьбы в каждой нации формируются две «почвы»: угнетателей и угнетённых. Это неизбежно, ведь повседневная жизнь классов — непримиримых противников — весьма сильно отличается друг от друга.

У русского же национализма есть будущее только в качестве революционной идеологии, но этому мешают несколько родовых травм, доставшихся ему в наследство от Российской империи и госкапиталистического СССР.

1. Имперщина. То есть представление идеальной внешней политики как постоянного присоединения к России новых территорий. Между тем сторонники империи ничуть не задумываются над вопросом, какой ценой произойдёт это самое присоединение и во что оно обойдётся своему же народу.

2. Государственничество. Государство есть не что иное, как аппарат насилия и угнетения в руках тех, кто им управляет. Государство всегда отстаивало и будет отстаивать исключительно интересы правящих классов. Но многие националисты превратили государство в фетиш, в некую самоцель и ценность номер один.

3. Капитализм в той или иной форме.

Это, конечно, далеко не полный список «родовых травм» русского национализма, но его нынешняя архаичность, косность и, как следствие, контрреволюционность во многом вытекает из этих трёх пунктов.

Более того, нельзя не отметить тот факт, что упомянутые выше идеологические болезни в последние годы взяты на вооружение агитационно-пропагандистским аппаратом Кремля. С голубых экранов нам только и говорят про «величие России», «сильное государство», в котором угнетатели и угнетенные должны сплотиться во имя некоего «национального единства». Надо сказать, что по уровню нагнетания национально-державной истерии с российским агитпропом может посоревноваться разве что канувшее в Лету ведомство покойного доктора Геббельса.

Пусть Кремль оставит себе «Россию которую они потеряли», царей, империю и бояр-помещиков. Нам принадлежит Россия Разина, Болотникова и Пугачёва, дым горящих помещичьих усадеб и баррикады русских революций.

Но значит ли это, что сторонникам социальной революции нужно отринуть любые проявления национализма, словно бесполезный и даже вредный балласт?

Конечно же, нет. Консервативно-державной версии национализма нужно противопоставить национализм освободительный и революционный. Буржуазной нации, представляющей из себе лицемерное единство угнетателей и угнетённых, нужно противопоставить нацию социалистическую — общество, в котором ликвидированы классовые противоречия и экономический паразитизм.

Объединение же с другими народами в единую общность должно позиционироваться не как их включение в рамки тюрьмы народов — эрэфии, но как вхождение в состав постреволюционного общества на началах добровольности, равноправия и подлинного федеративного устройства, ведь нация, кующая цепи для других народов сама становится рабом.

Нужно обозначить, что интересы государства диаметрально противоположны интересам большинства трудящихся, т. е. собственно нации, что в капиталистическом обществе в принципе не может существовать никакого национального единства.

Леваки любят утверждать, что национальная культура, традиция, в общем всё то, что правые подразумевают под понятием «почва», реакционны по своей сути. Однако народ не един, он разделён на классы, соответственно, и национальная культура, традиция также в принципе не могут быть едины. За десятилетия и века классовой борьбы в каждой нации формируются две «почвы»: угнетателей и угнетённых. Это неизбежно, ведь повседневная жизнь классов — непримиримых противников — весьма сильно отличается друг от друга. Задача сторонников революции — отделить зерна от плевел. Пусть Кремль оставит себе «Россию которую они потеряли», царей, империю и бояр-помещиков. Нам принадлежит Россия Разина, Болотникова и Пугачёва, дым горящих помещичьих усадеб и баррикады русских революций.