Михаил БОРЗЫКИН: «Я разочаровался в человечестве»

Дмитрий ЖВАНИЯ

Михаил Борзыкин известен не только как рок-музыкант, лидер группы «Телевизор», но и как участник маршей несогласных, акций в рамках кампании «Стратегия-31» и других мероприятий либеральной оппозиции. Без всякого сомнения, он — борец за демократию. И тем более удивительно, что его песни проникнуты ницшеанским пафосом и антропологическим пессимизмом в духе Луи-Фердинанда Селина.

Это интервью я взял у Михаила 14 лет назад… Но он уже тогда считал, что альбом его группы «Отечество иллюзий» (1987) вновь приобретает актуальность в связи с приходом к власти Владимира Путина. Что бы он сказал о своём старом альбоме сейчас, когда в нашей стране  одни иллюзии помножаются на другие? Я убрал из текста нашего разговора лишь тот кусок, который касался музыки начала 2000-х…

Дмитрий ЖВАНИЯ: Времена ленинградского рок-клуба вспоминаете с ностальгией?

Михаил БОРЗЫКИН: В рок-клубе существовало творческое соперничество. Постоянно обсуждались вопросы как музыкального, так текстового характера: кто чего спел, в каком стиле. Музыкальные вопросы обсуждались очень живо, при этом человеческие отношения у нас, у «Телевизора», были очень тёплыми с такими коллективами, как «Алиса», «Объект насмешек», «Присутствие», «Патриархальная выставка», «Джунгли».

С «Аквариумом» по началу отношения не были тёплыми. «Аквариум» был тогда как бы в законе, а мы были в загоне. Поэтому возможности выступать — о деньгах тогда никто не думал — доставались, конечно, «Аквариуму» и, естественно, группе «Кино» как воспитаннице «Аквариума», группе «Зоопарк». Отношения были прохладными, но мы с большим уважением относились к Борис Борисовичу и к тому, что он делал. Мы как бы на этом выросли.

За что вы попали под запрет?

На фестивале 1987 года я спел две свои песни, которые нельзя было петь: «Выйти из-под контроля» и «Мы идём». Они в Обкоме кому-то они не понравились. Меня в КГБ не таскали. Мне повезло. Мне просто запрещали выступать. Меня мурыжили кураторы рок-клуба, пытаясь меня приструнить, и даже известные музыканты рок-клуба пытались меня остановить. Нас запретили на полгода, а вышло к лучшему. Потом появилась целая плеяда групп, вроде «Телевизора». В Москву нас не пускали вплоть до 1988 года. Мы были занесены в какие-то чёрные списки. Ездили по стране, а в Москву никак.

А осенью 1987 года мы выступали перед «Алисой» в «Юбилейном». Я тогда был зол на Горбачева, мне он казался человеком совершенно старой эпохи, он был лишним. Я одел на затылок маску Горбачева и исполнил песню «Рыба гниет с головы». А потом выступила «Алиса» и все шишки получила она. Появилась статья «“Алиса”с косой челкой». Нас пронесло, а вот «Алиса» попала.

Правда, что перед фестивалем ленинградского рок-клуба 1988 года вы организовали несанкционированное шествие к Смольному?

Я пришёл к Зимнему стадиону, где на следующий день должен был состояться фестиваль. А друзья сказали, что фестиваля не будет, так как пожарная охрана запретила проводить концерты на Зимнем стадионе. Это был явный формальный повод. Они боялись этих фестивалей. Так как больше не оказалось никого, кто бы мог встать и собрать людей, мне пришлось это сделать. Я встал и начал собирать людей. Вокруг меня сгруппировалась небольшая толпа. Мы двинулись в сторону Смольного. По пути толпа выросла в три раза. Около Смольного нас перехватила милиция. Очень грамотно она нас перехватила! Потом мы с президентом рок-клуба прошли сквозь милицейский кордон, с той стороны подъехали представители Обкома, после небольших переговоров выяснилось, что фестиваль состоится, мне дали мегафон и я объявил, чтобы все расходились, потому что всё отлично.

Вас не смущает, что на рок-концертах, ваших концертах в частности, часто собираются люди с внешностью чертей?

Я не наблюдаю за публикой в течение концерта. На каждом концерте такие люди находятся. Я со своей стороны никого никуда не зову, ни под какие знамёна не объединяю, в этом моя совесть чиста. Да и не было никогда, по большому счёту, у «Телевизора» объединительного начала. Каждый наше творчество понимает по своему. «Философия индивидуалиста с фашистским уклоном» — есть и такая оценка. Я не знаю, что они думают. У каждого бывает, что песня резонирует с его личной бедой.

Во всяком случае нельзя не обратить внимание на ваше богоборчество. Одна песня, где вы заявляете «Я не хочу быть рабом у Христа», чего только стоит…

С точки зрения христианства — наверное, да, я богоборец. Я не христианин. Меня как-то миновали все эти религиозные путчи. Когда вся страна ринулась в православие, я остановил себя и, ещё раз проанализировав свой внутренний мир, понял, что это не принесёт мне успокоения.

Почему?

Потому что это массовая религия. Она придумана для большого количества людей. Чаще всего для людей очень слабых, которым это действительно помогает. Государству это помогает существовать. Это помогает во многих бытовых ситуациях. Я всё это признаю, но сам поверить в эту историю, написанную людьми, я не в силах.

Вы атеист?

Нет, я не атеист, просто у меня свой бог, который не является богом массы. Я считаю, что очень интимная вещь — религия. Разговор с небом и со свей совестью надо вести в одиночку. Нельзя собираться в кучи, чтобы помолиться. Есть этом стадность, которая мне не близка. Бога можно почувствовать, не принадлежа ни к какой религии, ни к какому к клану.

Альбом «Отчество иллюзий» вновь стал памфлетом на злобу дня?

Злоба дня сейчас появилась. В песне «Отчество иллюзий» есть припев «что внутри, что снаружи». Речь идёт о человеческой голове, где рождаются иллюзии. Конечно, эти иллюзии отражаются в том, что происходит. «Твой папа фашист» — песня о том человеческом типе, который не способен уважать чужую свободу. Этот тип распространён сейчас, в том числе и в правительстве, да где угодно. Это люди диктаторского склада, они подавляют и мешают.

Иногда, судя по вашим песням, создаётся впечатление, что вы разочаровались в жизни.

Я разочарован не в жизни, а в человечестве. Оно варится в самом себе. В деревьях, в природе, в красоте этой планеты я не разочарован. С людьми пока какие-то проблемы. Как спел когда-то очень удачно Гребенщиков: «Если бы я был летающей тарелкой, я бы над этой планетой не стал бы летать никогда». При этом я не считаю себя пессимистом. Иначе я бы сидел, сложа руки, и ничего не делал. Но у меня хватает заряда, чтобы дальше писать песни. В музыке самой я не разочаровался.

Вы, кстати, одним из первых в рок-клубе стали экспериментировать с электронной музыкой. Почему?

Мы пришли в рок-клуб, когда гремели группы «новой волны»: «Дюран-дюран», «Кью» и масса других. И мы были этим заражены. Это была совсем свежая музыка — неоромантика, совершенно нетрадиционный рок-подход. До этого мы прошли школу музыкального фаната: прослушали всё, начиная от «Битлз», «Лед Зеппелин», «Йес», «Дженезис». И вот появилось что-то свежее в музыке.

Это настроение великолепно совпадало с нашим: английская холодность, вокальная подача. Это была эстетская музыка, которая очень удачно легла на наши питерские корни. Англия всегда была ближе для Питера, чем Америка. Там электроника присутствовала в полной мере, у кого-то это получалось в музыке, у кого-то только во внешнем облике, вплоть до причёсок. Кстати, причёски в стиле «Дюран-Дюран» были не только у группы «Телевизор», но и у группы «Кино» и даже у докинчевской «Алисы».

Многие рок-музыканты, которые добились успеха, счастливы в семейной жизни. А что у вас на этом поприще?

Я снова холост и очень этому рад. Я всегда с подозрением относился к браку. Но в какой-то момент не то что бы влип, но позволил себя расслабиться. Это было тогда необходимо по причине талонов на сахар, да и на работу было не устроиться супруге, она не их Питера. Я пошел навстречу.

Нельзя вмешивать государство в свою постель! Потом, когда во взаимоотношениях теряется теплота, государство тут же сует нос и превращает это всё в материальную проблему. В результате возникают тяжелые конфликты на материальной почве.

Боюсь, как бы у меня на этом не съехала крыша. Песня уже появилась на эту тему — «Путь к успеху». Женщина всегда была представительницей земли. Мужчина — мечтания, дерзания, попытки преодоления себя. Женщина — домашний очаг, уют. В её задачу входит мужчину максимально приземлить — это её природная особенность, бороться с этим невозможно, я вот семь лет боролся…

Можно, конечно, искусно создавать иллюзию того, что существует единение душ. Но Эйнштейн сказал: «Если бы не продолжение рода,  мужчина и женщина — злейшие враги». С ним можно согласиться. Идёт укатывание — медленное-медленное. С молоком матери женщина впитывает: мужчину нужно вначале приманить, потом его охмурить (пускай на это уйдёт десять лет — неважно) и, когда он уже привык ко всем благам, к нежности, любви и так далее, тут-то его и надо запрягать. А дальше дети, дом, дача, автомобиль, гроб, кладбище. Всё это игра, призванная обеспечить продолжение рода, а затем обеспечить это продолжение.

Семейная жизнь мешала вам заниматься музыкой?

Поначалу, конечно, не мешала. Когда я был кормильцем и супруга от меня во многом зависела, тогда всё было хорошо. Но жизнь идёт волнами. Когда волна спала, начались трения.

Удалось ли вам избежать алкогольной ловушки, в которую угодило немало рок-музыкантов?

Алкоголь — это безвременье. Сыгранные в пьяном состоянии несколько концертов показали: это не моё. Наша музыка не выносит пьяного безобразия. В пьяном состоянии забываешь ноты, а мы всегда были группой, которая пытается выстроить свой звук. Аранжировочная сторона для нас важна. Так что до концерта ни грамма. После концерта тяжело отказаться. Приходят люди с выпивкой. Да и самому хочется расслабиться.

Как поддерживаете себя в тонусе?

Велосипед, зарядка. Я не особенно внимателен к телу. Но всегда любил танцы. Чтобы не сдыхать на концерте, надо содержать себя в форме.

Создаётся впечатление, что вы действительно мизантроп.

Я никогда не скажу, что я добрый. Я не рубаха парень. Меня многие считают тяжёлым человеком. Действительно — я упёртый. Я пытаюсь заниматься собой. Не до людей. Главное, выжить.