… нищета самая ужасная, даже когда она поражает многомиллионный пролетариат, не есть ещё достаточный залог для революции.
Человек одарён от природы изумительным и, право, иногда доводящим до отчаяния терпением, и чёрт знает, чего он не переносит, когда вместе с нищетой, обрекающей его на неслыханные лишения и медленную голодную смерть, он ещё награждён тупоумием, тупостью чувств, отсутствием всякого сознания своего права и тем невозмутимым терпением и послушанием, которыми между всеми народами особенно отличаются восточные индейцы и немцы. Такой человек никогда не воспрянет; умрёт, но не взбунтуется.
Но когда он доведён до отчаяния, возмущение его становится уже более возможным.
Отчаяние — острое, страстное чувство. Оно вызывает его из тупого, полусонного страдания и предполагает уже более или менее ясное сознание возможности лучшего положения, которого он только не надеется достигнуть.
В отчаянии, наконец, долго оставаться не может никто; оно быстро приводит человека или к смерти, или к делу. К какому делу? Разумеется, к делу освобождения и завоевания условий лучшего существования. Даже немец в отчаянии перестаёт быть резонером; только надо много, очень много всякого рода обид, притеснений, страданий и зла, чтобы довести его до отчаяния.
Но и нищеты с отчаянием мало, чтобы возбудить Социальную Революцию. Они способны произвести личные или, много, местные бунты, но недостаточны, чтобы поднять целые народные массы. Для этого необходим ещё общенародный идеал, вырабатывающийся всегда исторически из глубины народного инстинкта, воспитанного, расширенного и освещённого рядом знаменательных происшествий, тяжёлых и горьких опытов, — нужно общее представление о своём праве и глубокая, страстная, можно сказать, религиозная вера в это право.
Когда такой идеал и такая вера в народе встречаются вместе с нищетою, доводящею его до отчаяния, тогда Социальная Революция неотвратима, близка, и никакая сила не может ей воспрепятствовать.
Этот идеал представляет, разумеется, народу на первом плане конец нужды, конец нищеты и полное удовлетворение всех материальных потребностей посредством коллективного труда, для всех обязательного и для всех равного; потом — конец господам и всякому господству и вольное устройство народной жизни сообразно народным потребностям, не сверху вниз, как в государстве, но снизу вверх, самим народом, помимо всех правительств и парламентов, вольный союз земледельческих и фабричных рабочих товариществ, общин, областей и народов; и, наконец, в более отдалённом будущем общечеловеческое братство, торжествующее на развалинах всех государств.
М. А. Бакунин. Государственность и Анархия. ПСС.Т.2. Под редакцией А. И. Бакунина. С.36-37.
Читайте также:
Михаил БАКУНИН: «Мнимая народная воля — страшный деспотизм»
Михаил БАКУНИН: «Банковские спекуляции отлично уживаются с представительной демократией»
Михаил БАКУНИН: «Пока существует империя, она будет заедать наш народ»
