Из жизни ушёл Ицхак Шамир (1915-2012) – израильский политик, бывший премьер-министр Израиля. Про него ещё напишут. Да я не знаю, что сказать… Маленький человек, запомнившийся тем, что старался сохранить статус-кво, чтобы ничего не решать в вопросе израильско-палестинского урегулирования.
Единственная наша встреча с Шамиром закончилась небольшим скандалом. В 1982-м я пошёл на собрание «Ликуда» (правоцентристская, национал-консервативная партия Израиля, «Ликуд» в переводе – «Консолидация» – прим. редакции «Н. С.»). Ждали Ицхака Шамира. Он собирался там поддержать местного партийного босса на предварительных выборах – праймериз. Я же провёл на собрание Аниту Грин, свежую эмигрантку из Румынии, и, кажется, мою дальнюю родственницу. Она пыталась спросить у Шамира о судьбе свого дяди Альберта Грина, больше известного, как Элиягу Гилади, а ещё как командир ЛЕХИ (сокращённое от Лохамей Херут Исраэль, букв.: «Борцы за независимость Израиля» — радикальная еврейская подпольная организация, действовавшая против британского мандата в Палестине с 1940 года и до основания государства Израиль в 1948-м – прим. редакции «Н. С.») по прозвищу Шауль. Он был вместе с Ицхаком Шамиром, они вместе бежали из тюрьмы, а потом Гилади пропал… Анита безуспешно пыталась попасть к Шамиру, хотя Израиль был тогда очень демократичным, все знали всех, и попасть можно было почти к любому. Когда Шамир кончил выступать, Анита поднялась и назвала себя. Шамир сохранил каменное лицо и сделал вид, что не слышит. К нам через зал стала пробираться охрана. Два здоровенных йеменца выдворяли нас безо всякой злобы и сами не понимали, за что рассердился их босс.
Тогда я ещё не знал, что Шамир приказал казнить Гилади и закопать где-то в песках Ришон Ле Циона. Вся эта история – тёмная. Когда вышла нашумевшая в своё время пьеса об этой истории, Шамир лишь сказал, что Гилади представлял опасность для организации. Позже несколько ветеранов ЛЕХИ называли его террористом. Появились сведения, что Гилади убили за то, что хотел примкнуть к «Хагане» (Оборона, защита — еврейская военная подпольная организация в Палестине, существовала с 1920 по 1948 год во время британского мандата в Палестине – прим. редакции «Н. С.»). О Гилади есть немного в воспоминаниях члена руководящей тройки ЛЕХИ Натана Елин-Мора, ставшего позже антисионистским активистом, приехавшим в Москву в 1967-м, чтобы выразить поддержку еврейским деятелям, протестовавшим против израильской агрессии 1967 года. В первой части книги Елин-Мор рассыпается в похвалах стойкости и скромности Гилади, а во второй – наоборот. Впечатление, будто написано о разных людях.
Шамир говорил, что когда идёшь убивать человека, которого не знаешь, то должен быть уверенным, что изменяешь историю. Гилади не был единственным, кого убил Шамир. На его совести спасавший от нацистов евреев шведский граф Фольке Бернадотт – посредник ООН, почти добившийся мирного разрешения конфликта. Я слышал, Бернадотта заказали в Москве. На совести Шамира — лорд Мойн, о котором Черчилль писал, что тот не только не был врагом сионистов, а планировал в 1942 году вооружить еврейскую колонию (ишув) в Палестине против немецкой армии генерала Роммеля. На его совести — множество евреев, бессудно убитых по подозрению в сотрудничестве с британским врагом. Среди казнённых «предателей» – десятки еврейских женщин, все преступления которых заключались в том, что они имели романы с британцами или арабами.
Говорят, что сестра Ариэля Шарона Рахиль бежала из страны, опасаясь «мстителей Шамира». Ведь она посмела выйти замуж за британского полицейского. После израильской независимости Шамир владел кинотеатром, занимался другими бизнесами. Потом и вовсе пропал с глаз общественности. Он служил в израильской разведке. А за убийство Бернадотта израильские власти посадили Елин-Мора.
Шамир сменил на посту премьер-министра впавшего в депрессию Менахема Бегина. Политическая карьера Шамира была тусклой и скучной. Самым ярким событием его политической жизни, очевидно, была драка на съезде партии. После торжественного заседания в Иерусалиме съезд переехал в Ганей Тааруха – выставочные сады, сионистский ответ ВДНХ. Партийное начальство целый год не могло договориться, как поделить портфели в правительстве. Около двух тысяч делегатов целый жаркий день слонялись между павильонами недействующей выставки. Занятые выяснением отношений организаторы забыли даже покормить делегатов. После полуночи, когда съезд всё же открылся, в зале началась драка. Делегат Раймон Малка выскочил на сцену, сломал трибуну и вырвал микрофон. Маленького Шамира охрана вынесла из зала на руках. Телевизионщики засняли это позорище, и кадры потом много раз крутили в предвыборной пропаганде. Страсти так разыгрались, что следующее пленарное заседание съезда собралось через год. Шамир не решился туда прийти, а вместо него выступил его протеже Моше Кацав (позже президент страны, отбывающий сейчас срок за изнасилование). Кацав провозгласил соломоново решение – все голосования отменить, а все две тысячи делегатов съезда автоматически зачислить членами ЦК.
Правда, Шамир без колебаний отдал приказ об аресте еврейских террористов, готовивших взрыв мечетей на Храмовой горе – Харам аль-Шариф. Сам бывший террорист, он понимал, чем всё это чревато. Правда, следователи и СМИ старательно избегали слова «террористы», и в ход было пущено название «еврейское подполье». Террористов, среди которых был цвет поселенческой религиозно-националистической молодёжи, сыновья и зятья видных раввинов, поймали за подготовкой взрыва гражданских автобусов. Приходилось встречать нескольких подпольщиков. Одного из них по фамилии Левиатан я знал в армии. Когда его подельники заложили взрывчатку в дома мэров арабских городов, мэр Хеврона Басам Шака почувствовал неладное и обратился в оккупационную комендатуру. Те прислали наряд под командованием Левиатана. Тот знал о взрывчатке и, тем не менее, скомандовал сапёру в своём наряде проверить, в чём дело. Сапёру не повезло, заряд взорвался, и он потерял зрение. Уже после отсидки подпольщик Левиатан снова сел — на сей раз за убийство компаньона, с которым они владели спортзалом. Мэра Хеврона Басам Шака террористы всё же достали, и при взрыве он потерял обе ноги.
Расистское заявление Шамира о том, что поляки рождаются с антисемитизмом в крови, надолго отравило израильско-польские отношения. Вреда было куда больше, чем пользы. Шамир делал всё, чтобы ничего не делать. Очень похоже на стиль Биньямина Нетаньяху, когда кажется, что застой может продолжаться вечно. После Шамира началась другая эпоха – конференции, палестинское урегулирование, подписание договора в Осло. Шамир, уже на пенсии, критиковал происходящее, но его мало кто слушал.
Правда, не совсем верно, что собрание, на которое я протащил Аниту Гилади, было единственное. Был ещё митинг в Беер-Шеве, в оплоте «Ликуда» в 1992-м. Шамир решил начать оттуда свою избирательную кампанию. Мой друг, активист борьбы за права кварталов бедноты, сын одного из лидеров «Чёрных пантер» Йегуда Алуш с двумя активистами спокойно пришёл на собрание. Его пропустили, потому что были уверены – «все мароканцы за правых». Когда Шамир поднялся на трибуну, Алуш стал громко выкрикивать лозунги социального протеста. Торжественное открытие кампании провалилось, а потом и «Ликуд» провалился на выборах.
Израильский премьер Нетаньяху наверняка издевался, когда сказал, что маленький Шамир «принадлежал к поколению гигантов». Они оба похожи – политические карлики, больше склонные посылать мокрушников, чем принимать важные решения. Если можно извлечь какой-то урок из наследия Шамира, то он будет заключаться лишь в том, что ничегонеделание – это не опция.
