Михаэль ДОРФМАН. Эрик Хобсбаум: и один в поле воин

В ночь на 30 сентября, когда из жизни ушёл британский историк Эрик Хобсбаум, я пошел к книжным полкам – поискать, что бы почитать на сон грядущий, и рука сама потянулась к читанному много раз хобсбаумовскому «Веку капитала». Я сел в кресло и читал эту книгу до самого утра.

Эрик Хобсбаум (1917-2012) – величайший британский историк. Если бы он ушёл из жизни лет 25 назад, вероятно, имело бы смысл его называть «марксистским историком», это определение стоит во многих некрологах и энциклопедиях. Хобсбаум, однако, куда шире любого определения.

Хобсбаум был ровесником Октябрьской революции. Своими глазами он наблюдал историю – приход к власти Гитлера, коллапс капиталистической системы в Великой депрессии, Вторую мировую войну, Холодную войну, крах СССР, нынешний глобальный экономический кризис. Просто понять, почему Хобсбаум стал коммунистом. В 1920-30 годы нацизм наступал по всей планете, и выбор был простой: быть за нацистов или против них. Коммунисты были последовательными борцами-антифашистами. А ещё: марксизм создавал невиданное среди нерелигиозных течений чувство товарищества, братства по борьбе. Казалось, что каждая жертва, только приближает к желанной цели – освобождению человечества, освобождению труда от гнёта капитала. Коммунизм предлагал простой и логический путь к прогрессу. Каждое испытание, каждый разгром, арест, казнь, становились новым доказательством разложения капитализма и его неминуемого краха.

Марксизм предлагал логический и разумный набор идей, которые должны привести к избавлению и свободе. Изменения в средствах производства двигало историю. Традиционные феодальные порядки в деревне уступили место капитализму в городах. Росла промышленность, и результаты труда отчуждались от рабочих. Рабочий класс становятся всё сильней, и, следовательно, результаты труда надо вернуть их законным владельцам, а средства производства, заводы и города сделать общими для всех. Частная собственность считалась злом. Революция уничтожит это зло. Люди вернуться к своей изначальной природе и заживут в мире и довольствии.

В отличие от большинства известных марксистов, Хобсбаум прибрел широкую известность, не отказываясь от идеалов своей молодости, от Маркса или марксизма. Непросто ответить на вопрос, почему Хобсбаум оставался верен коммунизму. Наверное, потому, что самая логическая схема требует хоть немного веры. Хобсбаум потому и великий историк, что логика у него сочеталась с верой, но вера всегда оставалась его личным делом. И ещё потому, что марксисты могут быть замечательными историками (в отличие от фашистов или фундаменталистов). У марксистов история обретает сюжет и смысл. Интеллектуальная честность заставляет объяснить многочисленные и хорошо известные провалы и преступления «реального социализма» (термин Л.И. Брежнева): массовые казни, этнические чистки, депортации населения, союз с нацисткой Германией, господство в Восточной Европе и многое другое.

Большинство видных историков-марксистов, с которыми Хобсбаум основал в 1952 журнал “Past and Present” отошли от марксизма. Некоторые после разоблачения преступлений Сталина в 1956-м, другие во время советского вторжение в Чехословакию, последние, после краха СССР. “Past and Present” стал важнейшим мировым историческим журналом на английском языке. Хобсбаум до конца жизни продолжал дружить с бывшими соратниками и состоять в редакционном совете журнала. Такой же преданностью и лояльностью он отличался и к друзьям своей коммунистической молодости. Может, потому и оставался коммунистом, что не хотел изменять их памяти.

На 94-м году жизни Хобсбаум выпустил «Как изменить мир» – яростную и яркую защиту важности идей Маркса в мире после глобального финансового коллапса 2008-2010 годов. Более того, кульминация признания Хобсбаума приходится на время, когда социалистические идеи и проекты больше не возбуждали воображения. Марксизм более полувека уже находился в историческом застое, а крах СССР представлял огромную проблему для коммунистического толкования истории.

Можно спорить, сумел ли марксист Хобсбаум справиться с проблемой, которую представляет крах Советского Союза для марксистской истории. Однако как историк он, несомненно, справился – Советский Союз не принёс людям обещанного коммунизмом освобождения, а затем и сам отошёл в прошлое. Многие объявили тогда конец идеологиям, и даже конец истории.

В 1978 году, когда подавляющему большинству левых казалось, что социал-демократическая модель государства всеобщего благосостояния необратима, Хобсбаум написал эссе «Марш вперёд или лейборизм захромал?». Он указал, что британский лейборизм и вся европейская социал-демократия находятся в глубочайшем кризисе. Тетчеризм и рейганизм скоро подтвердили правоту историка. Одним из первых Хобсбаум сумел понять, что марксистская идея о том, что история имеет смысл, совершенно неожиданно обрела новую ипостась в оплоте антикоммунизма и антимарксизма. На Западе, и особенно в Америке, многие пришли к выводу, история как раз имеет смысл. Только сюжет истории здесь оказался обратным коммунистическому. Частная собственность здесь абсолютное и святое добро. Государство должно сокращаться, а не расти. Богатые здесь не злодеи, а герои. Противоречия капитализма не несут в себе его краха, а наоборот, обеспечивают его развитие и стабильность. Если следовать этим простым рецептам, то капиталистическая утопия ждёт нас в конце пути, в точности как коммунистов ждёт коммунизм. Конец Советского Союза был расценен здесь, не как конец идеологии, но, как доказательство того, что капиталистическая идеология лучше. На последнем отрезке своего жизненного пути Эрик Хобсбаум опять оказался в «веке идеологий», но теперь уже он благородно защищал падшего. Учение марксизма больше не было «всесильно, потому что оно верно». Хобсбаум оказался бойцом из категории тех, что и один в поле воин. Хобсбаум защищал заведомо слабые позиции, он отстаивал заведомо непопулярные идеи, он взял под защиту то хорошее, что было в СССР. Я не историк, чтобы судить, в чём он был прав, а в чём нет. Об этом судят не историки, а сама история. Однако нельзя не склонить голову перед благородством защиты слабого в нашем мире капиталистического социал-дарвинизма, где достоинством считается оттолкнуть, растоптать слабого, где корысть – это хорошо, а слабость – непростительный порок.

Жизнь и труды Эрика Хобсбаума продолжают служить источником вдохновения для тех, кто верит, что знание истории жизненно необходимо для понимания современности и борьба за создание лучшего мира. И ещё одно интересное обстоятельство я осознал в ночь, когда не стало Хобсбаума. Каждая великая литература у меня имеет свой ритм, свою музыку. В замечательных текстах мне всегда чудилась джазовая полиритмия. Читая Хобсбаума, я всегда слышал джазовые синкопы, ритмы свинга, биб-попа, иногда джаз-мануш и даже кларнеты клейзмер-джаза. Теперь одной из статей я прочёл, что Хобсбаум влюбился в джаз в молодости, когда впервые услышал Дюка Эллингтона, был джазистом, в течение многих лет писал джазовые ревю для “New Statesman” под псевдонимом Фрэнк Ньюмен. Отсюда и замечательная полиритмия его трудов. И если кто-то под влиянием моего материала захочет прочесть Хобсбаума, то включите себе перед этим хороший джаз.